Джеймс Редфилд - Селестинские пророчества
Когда я вернулся обратно, Чарлин приблизилась ко мне и тихо проговорила:
– Как ты думаешь, этот человек считает, что у меня есть список Манускрипта? Поэтому он и украл мою сумку? Он решил во чтобы то ни стало заполучить Манускрипт и вернуть его в Перу?
– Не знаю, – ответил я. – Но сейчас мы снова обратимся в полицию и расскажем о том, что ты видела. Полагаю, им не мешало бы проверить и тех, кто полетит твоим рейсом.
Мы зашли в ресторан, позвонили в полицию и, когда полицейские прибыли, рассказали о том, что произошло. Минут двадцать они проверяли все машины подряд, но потом сказали, что у них больше нет времени. Однако они согласились проверить пассажиров, летящих тем же самолетом, что и Чарлин.
Полицейские ушли, и мы с Чарлин вновь остались у фонтана одни.
– Послушай, а о чем мы, собственно, говорили? – спросила она. – До того, как я увидела этого человека?
– Мы говорили о нас с тобой, – отозвался я. – Чарлин, а почему ты решила рассказать об этом именно мне? Она взглянула на меня с недоумением:
– Там, в Перу, когда священник рассказывал о Манускрипте, мне в голову то и дело приходили мысли о тебе.
– Да что ты говоришь?
– Тогда я не придала этому особого значения, – продолжала она, – но потом, когда вернулась домой в Штаты, всякий раз, задумавшись о Манускрипте, вспоминала о тебе. Много раз собиралась позвонить, однако каждый раз что-нибудь отвлекало. Затем получила это назначение в Майами, куда я сейчас и направляюсь, и уже в самолете выяснилось, что здесь будет промежуточная посадка. Из аэропорта я позвонила. Автоответчик сообщил, что ты на озере и беспокоить тебя можно лишь в самом крайнем случае. Но я решила, мол, ничего страшного, позвоню.
Некоторое время я молча смотрел на нее, не зная, что и подумать.
– Да-да, конечно, – выдавил я из себя, наконец. – Я рад, что ты позвонила.
Чарлин бросила взгляд на часы:
– Времени уже много. Пожалуй, мне пора в аэропорт.
– Я подвезу.
Мы подъехали к главному терминалу и прошли на посадку. Я внимательно смотрел по сторонам, стараясь не упустить ничего необычного. Началась посадка. Уже знакомый нам полицейский осматривал каждого пассажира. Когда мы подошли, он сообщил, что все прошедшие регистрацию осмотрены, но никого, кто внешне отвечал бы описанию вора, среди них не оказалось.
Мы поблагодарили его, и он ушел. Улыбающаяся Чарлин повернулась ко мне.
– Похоже, мне пора, – сказала она и обняла меня. – Вот мои телефоны. На этот раз давай не терять друг друга.
– Послушай, – взволнованно проговорил я. – Прошу тебя, будь осторожнее. Если заметишь что-нибудь подозрительное, вызывай полицию!
– Обо мне не беспокойся. Все будет хорошо. На какое-то мгновение наши взгляды встретились.
– А что ты собираешься предпринять относительно Манускрипта? -поинтересовался я.
– Не знаю. Наверное, ждать сообщений о нем в сводках новостей.
– А если Манускрипт окажется под запретом? Она одарила меня еще одной из своих лучезарных улыбок:
– Я так и знала. Вот ты и попался. Говорила же, что тебя это заинтересует. А что ты собираешься делать? Я пожал плечами:
– Видимо, попробую по возможности выяснить о нем что-нибудь еще.
– Прекрасно. Если удастся, дай мне знать. Мы еще раз попрощались, и Чарлин ушла. Я видел, как один раз она обернулась, махнула рукой, а потом скрылась в посадочном коридоре. Я же вернулся к своему грузовичку и покатил обратно на озеро. По дороге я остановился лишь один раз, чтобы заправиться.
Добравшись до места, я прошел на крытую веранду и устроился в кресле-качалке. В вечернем воздухе разносился многоголосый хор: звенели цикады, скрипели древесные лягушки, а где-то вдали слышался крик козодоя. От висевшего низко над водой месяца через все озеро по покрытой рябью поверхности протянулась дорожка лунного света.
Вечер получился занятным, но ко всей этой идее преобразования человеческой цивилизации я был настроен скептически. Как и многие другие, у меня в голове роились идеалистические идеи, которые были в ходу в шестидесятые – семидесятые годы, и я даже воспринял что-то от духовных интересов восьмидесятых. Однако судить о том, что происходит на самом деле, было непросто. Каким должно было быть новое знание, благодаря которому возможно изменить весь мир людей? Все это сильно отдавало идеализмом и казалось весьма сомнительным. Ведь в конце концов люди уже давно живут на этой планете. С какой стати им должно быть ни с того ни с сего ниспослано откровение о бытии именно сейчас, по прошествии столь долгого времени? Еще несколько минут я смотрел на воду, потом погасил свет и пошел читать в спальню.
Утром я проснулся внезапно, и в сознании четко запечатлелось виденное во сне. Минуту-другую я лежал, уставясь в потолок и, пытаясь восстановить в памяти как можно более полную картину приснившегося. Мне нужно было что-то отыскать, и я пробирался сквозь густой лес. Он был на редкость красив, и ему не было конца.
Двигаясь вперед, я постоянно попадал в такие переделки, когда наваливалось чувство потерянности и безысходности. Я не знал, что делать дальше. Но что самое невероятное – каждый раз, будто нарочно, как бы ниоткуда появлялся какой-то человек, и становилось ясно, куда нужно идти. Мне так и не удалось вспомнить, что было целью моих поисков, однако сон этот оставил ощущение невероятного подъема и уверенности в своих силах.
Сев в постели, я увидел полоску солнечного света, протянувшуюся от окна через всю комнату. В ней сверкали висевшие в воздухе пылинки. Я подошел к окну и раздвинул шторы. Лень был просто блеск: голубое небо, яркое солнце. Свежий ветер слегка раскачивал деревья. В эти утренние часы озеро покрывается рябью, которая отсвечивает на солнце. А выйдешь из воды, ветерок будет холодить мокрую кожу.
Я вышел из дома и бросился в воду. Вынырнув, я доплыл до середины и лег на спину, чтобы полюбоваться родными горами. Озеро было расположено в глубоком ущелье, на стыке трех горных цепей. Замечательный озерный край, открытый давным-давно моим дедом.
Прошло уже сто лет с тех пор, когда он впервые взобрался на эти склоны. Юный исследователь, чудо-ребенок, он вырос в тех местах, где еще оставалась дикая природа, где можно было встретить пуму, кабана и индейцев – крик, живших в своих незамысловатых хижинах выше по северному склону. Тогда мальчик поклялся, что придет день, когда он будет жить в этой чудной долине, где растут такие огромные старые деревья и бьют семь родников. В конце концов, дед в этой долине и поселился, потом поставил хижину и столько раз ходил на прогулки с маленьким внуком, что и не сосчитать. Мне так было до конца и не понять, чем эта долина приворожила его, но я прилагал все усилия, чтобы оставить за собой эту землю, даже когда на нее стала наступать, а потом и окружила цивилизация.
2*6
Отсюда, с середины озера, было видно одно из нагромождений скал, возвышавшихся вблизи вершины северного хребта. За день до встречи с Чарлин я в лучших традициях деда вскарабкался на этот уступ. Созерцая окружавшую меня природу, вдыхая запахи и вслушиваясь в шум ветра, раскачивающего верхушки деревьев, я старался обрести мир в душе. И по мере того как я сидел там, смотря на озеро и на густую зелень раскинувшейся внизу долины, самочувствие мое постепенно улучшалось, словно мощь далеко открывавшейся перспективы стирала какую-то завесу в моем сознании. А через несколько часов я уже беседовал с Чарлин и слушал ее рассказ о Манускрипте.
Подплыв к деревянным мосткам перед хижиной, я подтянулся на руках и вылез из воды. Я понимал, что все услышанное слишком невероятно. Посудите сами: я скрываюсь здесь среди холмов в полнейшем разочаровании от прожитой жизни, и тут откуда ни возьмись появляется Чарлин и растолковывает причину моего смятения цитатами из какой-то древней рукописи, в которой якобы скрыта тайна человеческого бытия.
Однако я понимал и то, что приезд Чарлин относился как раз к тому типу стечений обстоятельств, о которых шла речь в Манускрипте, и, по всей видимости, нашу встречу никак нельзя было назвать чистой случайностью. Неужели древняя рукопись права? Неужели вопреки охватившему нас отрицанию и цинизму все же постепенно растет, приближаясь к критической, масса людей, которым ведомы эти совпадения? Возможно ли, чтобы сегодня люди были готовы к пониманию этого явления и отсюда, в конечном итоге, к осознанию промысла, коим обусловлена сама жизнь" на Земле?
Каким, интересно, будет это новое понимание? Поведают ли об этом, как утверждал священник, остальные откровения Манускрипта?
Мне необходимо было принять решение. Я чувствовал, что благодаря Манускрипту моя жизнь изменится и в ней появится новая цель. Как быть – вот в чем вопрос. Можно оставить все как есть, а можно подумать о том, что искать дальше. Я вспомнил об опасности. Ведь кто-то похитил сумку Чарлин. Как знать, может, это дело рук тех, кто пытается замолчать Манускрипт?
