Виталий Тихоплав - Физика веры
Значительная часть ученых признает, что в вопросах нравственности обществу и науке, в частности, может помочь религия. Они понимают необходимость союза науки и религии.
История науки знает немало примеров, когда крупнейшие ученые мира в то же время были верующими людьми. Например, Ньютон, Планк, Максвелл, Фарадей, Эйнштейн и многие другие. Конечно, они являлись не церковно верующими, они имели свое представление о «высших» силах, господствующих над реальностью, по-своему мыслили об окружающей действительности, о душе, о смысле жизни. Так, например, академик Е. Велихов говорит [74]:
«Мне абсолютно ясно, что вся деятельность человека – не просто плесень на поверхности маленького земного шарика, что она в чем-то определяется свыше. Такое понимание и восприятие Бога у меня есть».
Многие естествоиспытатели и математики, начав свои искания людьми неверующими, каждый своим путем приходили в конце концов к вере. Ориентирами их деятельности становились широкие нравственные принципы, которые вырабатываются уже не в самой науке, а в других областях культуры и в значительной степени – в области религиозно-нравственного поиска. Именно союз науки и религии может помочь преодолеть экологический и нравственно-этический кризис, в котором оказалась современная цивилизация.
Отношение современной науки к религии основывается на глубоком уважении к вере и серьезной оценке места и роли религии в истории социума [91, с. 62].
Во-первых, религия возникла или вместе, или почти вместе с человеком, взяв на себя сложную и главную ношу – заботу о человеческой душе, и до сих пор лучше, чем кто-либо другой, несет этот свой крест.
Во-вторых, религия не только базирует свое вероучение на высоких моральных принципах, но более того, превращает эти принципы в моральные нормы общества, укореняет их в сознании и поведении людей.
В-третьих, религия и наука не антиподы, а разные формы познания, дополняющие друг друга. Как показала история, ни религия не выиграла, обвиняя науку в ереси и безбожии, ни последняя – считая религию заблуждением непросвещенных, а то и просто шарлатанством.
В-четвертых, учитывая, что никто, более церкви, не занимается проблемой воспитания, сохранения и возвышения человеческого духа, нужно максимально использовать этот опыт и знания в решении поднимаемой нами проблемы.
Однако не только и даже не столько необходимость в нравственном очищении заставила науку повернуться лицом к религии. Долгие и трудные научные поиски, основанные на экспериментальном получении данных и дедуктивном методе их осмысления, редко заканчивались успехом. Огромное количество «черных дыр» продолжало бы оставаться за бортом корабля науки, не получив должного объяснения, если бы не… помощь свыше.
Так, академик Международной Академии информации и Академии космонавтики Л. Мельников считает [62, с. 17]: «Практически все великие научные идеи и теории явились не в результате строгой рассудочной и критической деятельности людей, а, как правило, путем интуиции, озарения, а то и в порядке откровения свыше или видений, то есть извлечены из недр подсознания».
Академик РАН В. Фортов также признает весьма ценным тот метод познания истины, который с давних времен применяла христианская церковь. По его мнению, «углубленный научный поиск порою сходен с религиозными откровениями. Не раз ученые мгновенно получали ответы на вопросы, которые тщетно искали многие годы» [66, с. 11].
Если ученому приснилась формула (Фридрих Август Кекуле), или периодическая система элементов (Д. И. Менделеев), или структура атома (Нильс Бор), или в результате транса он увидел будущее человечества (Иоанн Богослов, Нострадамус), а в маниакальном состоянии создал этические законы (Лютер и Кальвин, Сованаролла) – то какая же это наука? Критическая мысль здесь вообще не работала: ведь сознание отключено!
Все чаще и чаще ученые высказывают мнение, что появление новых знаний невозможно объяснить, не предположив наличие какой-то Высшей силы, некоего Мирового Банка Данных, откуда черпаются эти знания. Английский физик-теоретик Роджер Пенроуз в 1991 году опубликовал книгу «Новое мышление императора», в которой «на основе теоремы Геделя и принципа дополнительности Бора строго показано, что без некой Высшей силы появление новых знаний, объясняющих устройство мира, невозможно» [11, с. 25]. Эти новые знания извлекаются из подсознания человека интуицией или озарением. По поводу интуиции физик-теоретик академик Г. И. Шипов пишет [108]: «Интуиция – это способность проникать через барьер между сознанием и подсознанием. Подсознание подключено ко Всеобщему Сознанию. Интуиция помогает установить связь с подсознанием и, тем самым, получить доступ к источнику знания».
Создавшаяся ситуация ставит на повестку дня тонкий вопрос о разуме и подсознании и их роли в процессе научного познания. Разум питается наукой, подсознание – мистикой, оккультизмом, эзотерическими знаниями.
Что же такое разум? Советский энциклопедический словарь толкует это понятие как ум, способность понимания и осмысления [51, с. 1110]. А вот что думал и писал о разуме великий Цицерон в своих «Философских трактатах»: «Какое распутство, какое стяжательство, какое преступление не бывает заранее обдумано и, когда совершается, не сопровождается ли движением духа и размышлением, то есть рассуждением?.. Если бы боги хотели причинить вред людям, то лучшего способа, чем подарить им разум, они бы не могли найти. Ибо где еще скрываются семена таких пороков, как несправедливость, трусость, разнузданность, как не в разуме?» [62, с. 17].
Так что разум скорее инструмент недоразумений между людьми, а порой злостного обмана и дезинформации. Это и в быту, и в обыденной жизни, а в науке – это источник мифотворчества, то есть фантастических или спекулятивных теорий и идей.
А что такое мистика, оккультизм, эзотерика? Почему эти понятия так пугают ортодоксов от науки?
Вот как это объясняет П. Д. Успенский [49, с. 28].
Мистика – это проникновение скрытого знания в наше сознание. Скрытое знание – это идея, которая не совпадает ни с какой другой идеей. Если допустить существование скрытого знания, придется допустить и то, что оно принадлежит определенным людям, которых мы не знаем, – внутреннему кругу человечества. Именно от таких людей получил интереснейшие сведения профессор Э. Мулдашев в Индии, Непале, на Тибете.
Согласно восточной идее, человечество распадается на два концентрических круга. Все человечество, которое мы знаем и к которому принадлежим, образует внешний круг. Вся известная нам история человечества есть история этого внешнего круга. Но внутри него имеется другой, значительно меньшего диаметра, круг, о котором люди внешнего круга ничего не знают и о существовании которого лишь смутно догадываются, хотя жизнь внешнего круга в ее важнейших проявлениях, особенно в ее эволюции, фактически направляется этим внутренним кругом. Внутренний, или эзотерический (эзотерикос – внутренний, скрытый) [67, с. 313], круг как бы составляет жизнь внутри жизни, нечто неведомое, тайну, пребывающую в глубине жизни человечества. Внешнее, или экзотерическое, человечество, к которому мы принадлежим, напоминает листья на дереве, меняющиеся каждый год; вопреки очевидному листья считают себя центром Вселенной и не желают понять, что у дерева есть еще ствол и корни, что кроме листьев оно приносит цветы и плоды. Эзотерический круг – это мозг, вернее, бессмертная душа человечества, где хранятся все достижения, все результаты, успехи всех культур и цивилизаций [49, с. 32].
Таким образом, эзотерические знания – это знания, которыми владеет узкий круг людей, которые сохраняются из века в век, из одной эпохи в другую; они передаются только от учителя к ученику, прошедшему длительную и трудную подготовку, охраняются от непосвященных, которые могут исказить и разрушить эти уникальные знания.
Академик РАЕН Г. И. Шипов говорит [108]:
«Сейчас нет никакого сомнения в существовании телепатии, левитации, ясновидения, ретровидения или в том, что энергия сознания играет определенную роль в физических процессах».
Но ведь именно за эти парапсихологические феномены наука, всегда отвергавшая их реальность, относилась с презрением к эзотерике и к оккультизму, не признавая других методов познания мира, кроме рационального, дедуктивного, логического и экспериментального доказательства.
Однако любая самая рациональная, сколь угодно «научная» версия – это, прежде всего, проекция разума на мир, следовательно, это отражение не мира, а самого разума. Вооруженный разумом, но не сердцем, начиненный им самим созданными теориями, гипотезами, мифами, моделями, такой рационалист может принести много бед и несчастий. Особенно если он имеет дело с массами людей, например, врач, юрист, политик. Очень опасен последний, поскольку своим злонамеренным многословием и логикой он может вызвать много крови. Он плетет легенду за легендой, и при всем том он логичен, действительно разумен, так как доказывает и убеждает, часто исходит из целесообразности, хотя и по-своему интерпретированной.
