Александр Афанасьев - Волхвы, колдуны упыри в религии древних славян
В образе коровы издревле олицетворялась черная молниеносная туча, а с этою последнею были нераздельны представления нечистой силы и смерти. Из свидетельств памятников и народных преданий известно, что в отдаленной языческой древности вместе с трупом покойника сжигались корова, собака и петух. Впоследствии этот погребальный обряд получает характер уголовного возмездия и совершается только в исключительных случаях, с целью увеличить позор смертной казни за особенно важные преступления. Когда вайделотка, хранительница священного огня, теряла свое девство, литовцы зашивали ее в кожаный мешок с кошкою, собакою и змеею, вывозили на паре черных коров на место казни и зарывали в землю или топили в воде. В дополнительных статьях к Судебнику сказано: «Кто убьет до смерти отца или матерь или кто хоти сродича своего убьет, и тому дати сыну муку: в торгу его возити и тело его клещами рвати и по тому посадити на него собаку, куря и ужа и кота, и то все вместе собравши с ним в воде затопить. А которая дочь отца убьет или матерь - и указ тот же». Литовский статут за означенное преступление постановляет: «Всадити в мех скуряный с псом, курем, ужом, кошкой и зашить».
У германцев мать-детоубийцу завязывали в мешок вместе с собакою, кошкою и змеею и топили в воде; та же кара у римлян постигала убийцу отца или матери, но кошка заменялась обезьяной. С колдовством нераздельно понятие о превращениях. Вера в превращения, или оборотничество, принадлежит глубочайшей древности; источник ее таится в метафорическом языке первобытных племен. Уподобляя явления природы различным животным, называя те и другие тождественными именами, древний человек должен был наконец уверовать в действительность своих поэтических представлений, как скоро обозначающие их слова и выражения потеряли для него свою первичную прозрачность. Вначале способность превращений исключительно связывалась с существами стихийными, принадлежащими миру фантазии и мифа.
Ходячие по небу, дышащие ветрами, дождевые, градовые и снежные облака олицетворялись то легкокрылыми птицами, то быстроногими конями и оленями, борзыми собаками, рыскучими волками, медведями, кошками, рысями, дойными коровами, козами, овцами и так далее. Рядом с этим облака, тучи и туманы, как темные покровы, застилающие собой ясное небо [116 - До сих пор о туманном, облачном небе говорится: заволокло; в областных говорах называется: наволока.], представлялись руном или звериными шкурами, в которые облачаются, одеваются бессмертные владыки надземных стран. Бог-громовник и сопутствующие ему духи бури, вихрей и дождей постоянно являются в облачных нарядах и, следовательно, переодетыми или превращенными в птиц и зверей.
Язык и предания ярко засвидетельствовали тождество понятий превращения и переодевания: слова «оборотиться», «обернуться» (обворотиться, обвернуться) означают, собственно, окутаться, покрыть себя платьем, а «превратиться» - переодеться, изменить свою одежду (свой внешний вид), надеть ее навыворот; в позднейшем переносном смысле малоросс. перевертень, серб. превртл>нь, превршага- человек изменчивый, непостоянный.
Созерцая в полете грозовых туч толпы оборотней, то есть демонов, облачившихся в животненные шкуры, и переводя это воззрение в символический обряд, предки наши допустили в своих религиозных игрищах участие окрутников. Окрутниками называются все замаскированные, наряженные по-святочному, одетые в мохнатые шкуры или вывороченные тулупы - от слова «крутить», которое от первоначального значения «завивать, плести» перешло к определению понятий: одевать, наряжать (округа - женское нарядное платье и вообще одежда, окрутить - одеть, окручаться и окрутиться -наряжаться, маскироваться) и в этом смысле явилось синонимом глаголам облача(и)ть и оборотить (обворотить), точно так же как слово «округа» - одежда тождественно по значению с словом «облако» (облачение). Очевидно, что и колдуны, и ведьмы, по своей тесной связи с облачным миром, должны были усвоить себе чудесную способность превращений.
Одно из названий, знаменующих волшебные чары, кудеса в Новгородской губернии, служит для обозначения обрядового ряжения, скручивания в мохнатые шкуры: кудес -замаскированный человек (кудесник, кудесница), кудесниться - маскироваться; сравни: лат. larvo - околдовать, обворожить и larva (нем. larve) - личина, маска, привидение; боги, духи, вещие люди и сильномогучие богатыри (представители стихийных сил природы, низведенные с течением времени на степень народных героев) превращаются в различные образы, надевая на себя шапку-невидимку, то есть окутываясь облаком.
Согласно с демоническим характером колдунов, одно из главнейших их превращений есть превращение в волка, ибо этот хищный, лукавый зверь выступает в старинных мифах как воплощение мрачных туч, разрушительных бурь и зимней стужи, как демон, пожирающий небесных коров (дождевые облака) и чрез то наводящий на землю неурожай и мор. Рядясь в волчьи шкуры, колдуны рыщут голодными, жадными волками и получают название вовкулаков. Славянская Кормчая книга сохранила драгоценное указание, что в этих оборотнях народ видел некогда стихийных духов, нагоняющих на горизонт темные тучи, а не простых смертных: «облакыгонештеи от селян влкодлаци нарицаються», что совпадает с вышеприведенным названием ведунов и чародеев облакопрогонниками.
Волкодлак (малоросс, вовкулак, вовкун, белорус, вавкалак, польск. wilkolak, wilkolek, чеш. wlkodlak, серб, вукодлак, далм. valtudluk, рагуз. vukolak, транс, vacodlac; у болгар и словаков удержалась более древняя форма: vrkodlak; у леттов wilkats от wilks - lupus) -слово сложное: из волк, санскр. vrka и длака (dlak) - шерсть, руно, клок волос - и означает существо, покрытое волчьей шерстью или шкурою. Предания о волках-оборотнях известны у всех индоевропейских народов и тем ясно указывают на свое незапамятно давнее происхождение. У немцев вовкулак - verwolf (англосакс, verevulf, англ. werewolf, гот. vairavulfs), то есть mannwolf, волколюд, греч. λυχάυυρωπος; первая часть слова ver = гот. vairs, англосакс, ver, лат. vir - муж, человек. Замечательно, что в Митилене и на прибрежьях Малой Азии греки до настоящего времени называют волчьих оборотней именем, буквально тождественным с нашим вовкулаком: βρύχολας, и самые сказания о них существенно ничем не отличаются от преданий славянских.
Древнейшее свидетельство о вовкулаках находим у Геродота, который упоминает, что нуры, или невры (народ, признаваемый Шафариком за славянское племя), почитались у греков и скифов чародеями и что про них рассказывали, будто бы каждый из невров единожды в году обращается на несколько дней в волка, а потом снова принимает свой человеческий облик. Время такого превращения, вероятно, совпадало с колядским праздником, когда на Лысой горе гуляют ведуны и ведьмы вместе с нечистыми духами и оборотнями, а в деревнях и селах бегают по улицам ряженые.
Сербы утверждают, что вукодлаки преимущественно показываются в зимнюю пору «од БожиЙа до Спасова дне». У поляков встречаем поверье, что оборотни превращаются в волков два раза в год: на Коляду и Иванову ночь, - следовательно, в те же сроки, в которые бывают главные ведовские сборища. Жители Митилена и прибрежьев Малой Азии особенно опасаются вовкулаков на рождественские Святки и в Страстную неделю, то есть при повороте солнца на лето и при начале весны.
Любопытны славянские предания о волчьем пастыре: под этим именем разумеется владыка бурных гроз, которому подвластны небесные волки, следующие за ним большими стаями и в дикой (грозовой) охоте заменяющие собою гончих псов. В германской мифологии это - Один, в услугах которого состоят два славных волка; на Руси волчьим пастырем считается Егорий Храбрый, наследовавший подвиги и заботы древнего громовника. Позабыв о мифических волках-тучах, народ отдал ему во власть волков обыкновенных, лесных. Так как бог-громовник является очам смертных в облачном одеянии, то создалось представление, что он сам рядится в мохнатую шкуру волка, принимает на себя образ этого зверя и становится вовкулаком.
В Белоруссии роль волчьего пастыря возлагается на мифического властелина лесов-Полисуна, которого народная фантазия изображает мохнатым и с козлиными ногами; древнечешский лексикон Вацерада толкует слово vikodlak - fannus, а в Далмации vakudluk означает великана, каковые данные указывают на связь волчьего пастыря с исполинским диким охотником, который во время бурной грозы гонится, в сопровождении лающих собак, за лесными нимфами. По хорутанским преданиям, vucji pastir выезжает верхом на волке, имея в руках длинный бич, или шествует впереди многочисленной стаи волков и усмиряет их дубинкою (громовою палицею). Он то показывается в виде старого деда, то сам превращается в волка, рыщет по лесам хищным зверем и нападает на деревенские стада. Народные приповедки рассказывают, как этот оборотень, останавливаясь под тенистым деревом, превращается из зверя в старца, собирает вокруг себя волков, кормит их [117 - По свидетельству одной приповедки, он раздавал волкам по небольшому куску хлеба и сыра и такую же долю отдавал встречному путнику, который, вкусив этой пищи, в продолжение двух недель не чувствовал ни малейшего голода.] и каждому определяет его добычу: одному волку приказывает зарезать корову, другому заесть овцу, свинью или жеребенка, третьему растерзать человека и так далее. Кого назначит он в жертву волка, тот, несмотря на все предосторожности, уже не избегнет своей судьбы: в урочный час зверь настигнет и пожрет его.
