Альфред Синнетт - ЭЗОТЕРИЧЕСКИЙ БУДДИЗМ

Возвращаясь к размышлениям Риса Дэвидса на эту тему и на тему о скандхах, читатель отдаст себе отчет, что невозможно вы­двинуть разумной теории о происхождении зла на основании экзо­терических материалов, изложенных в этой книге. С другой сторо­ны, эти материалы не дают точного объяснения следующего текста, взятого из Брахмаджала-сутры:

«Показав, откуда происходит вера в вечное существование Бога или Богов, Гаутама принимается за обсуждение вопроса о душе и приводит об этом 32 мнения, которые он все объявляет ошибочны­ми. Вот коротко их содержание: «На каком начале или доказатель­стве нищие или брамины основывают учение о будущей жизни? Они учат, что душа материальна или нематериальна, либо оба по­нятия вместе, либо ни то, ни другое; что она обладает, в некотором роде, сознанием или несколькими, что ее сила восприятия ограни­чена или безгранична; что она живет в радости или в страданиях, или ни в том, ни в другом. Это шестнадцать ересей, учащих, что после смерти есть сознательное существование. Потом идут восемь ересей, которые учат, что душа материальна или нематериальна, или оба понятия вместе, или НИ то, ни другое, конечна или бесконечна, или оба понятия вместе, или ни то, ни другое, после смерти наслаждается сознательным существованием. И, наконец, восемь других, поддерживающихся на восьми предыдущих родах, что душа существует после смерти в состоянии, не являющемся ни сознательным, ни бессознательным. И поучение заканчивается следую­щим образом: нищие, то, что соединяет Учителя с существованием (т. е. Танха, жажда), вычеркнуто; но его тело остается. Пока оно пребывает, он видим для Богов и для людей, но когда жизнь пре­кращается, после разложения тела он невидим ни для Богов, ни для людей». Возможно ли более окончательно и более категорично отрицать существование души или какой-нибудь сущности, которая после смерти продолжала бы существовать каким-нибудь обра­зом?»

Без сомнения, для экзотерических изучающих эта выдержка покажется в очевидном противоречии с буддийской доктриной последовательных переходов одной и той же индивидуальности через многочисленные воплощения, ибо она, может быть, таким образом другим путем утверждает существование переходящей души столь же категорично, как предыдущий параграф ее отрицает. Нельзя согласовать различные виды понятия бессмертия, не имея точного знания сущностей человека. Но ключ, даваемый нами, заставляет исчезнуть всякие сомнения по поводу этого противоречия. В последней цитате Будда говорит об астральной личности, тогда как бессмертие, признаваемое эзотерической доктриной, относится к духовной индивидуальности. Полное объяснение было дано в гла­ве о Девачане и в цитированных выдержках из «Буддийского катехизиса» полковника Олькотта. Лишь с того времени, как отрывки великого откровения, содержащиеся в этой книге, увидели свет в течение двух последних лет в «Теософисте», как значительная раз­ница между личностью и индивидуальностью в соединении с идеей бессмертия человека приняла конкретную форму; но мы могли бы привести многие намеки из древних оккультных книг, показываю­щие, что древние авторы знали эту доктрину. Перелистывая совре­менные оккультные труды, в которых завеса, хотя местами и очень прозрачная, еще покрывает доктрину, чтобы уберечь ее от взгля­дов вздорных людей, было бы легко цитировать и дюжину выдер­жек, относящихся к данному вопросу. Вот одна:

«Философы, объяснявшие по-своему нисхождение в потомст­во, считали дух вещью, совершенно отличной от души. Они допус­кали его присутствие в астральной оболочке лишь, если дело каса­лось духовных эманаций, или лучей «Лучезарного Существа». Че­ловек и душа должны были завоевать свое бессмертие, подымаясь к Единству, и, если им это удавалось, они соединялись с ними и были, так сказать, поглощены. Индивидуализация человека после смерти зависела от духа, а не от тела или души. Слово «личность» в придаваемом ему нами смысле становится бессмыслицей при при­менении его буквально к нашей бессмертной сущности; однако эта последняя есть сущность, отличная, бессмертная и вечная сама по себе; и в случае закоренелых преступников, когда нить света, со­единяющая со дня рождения дух с душой, жестоко обрезается, развоплощенная сущность, предоставленная судьбе низших живот­ных, растворяется в эфире и видит свою индивидуальность унич­тоженной, - даже тогда дух остается отличной сущностью». («Ра­зоблаченная Изида», т. 1, стр. 315).

Можем ли мы читать это или что-либо подобное, не признавая, на основе данных в этой книге объяснений, что автор был близко знаком с эзотерической доктриной, сегодня в целом открытой.

Необходимо серьезное умственное усилие, чтобы понять раз­ницу, имеющуюся между личностью и индивидуальностью. Но наша нужда увидеть увековеченным личное существование и сохранить себе воспоминание об эфемерных условиях нашей нынешней жиз­ни, составляющих нашу личность, есть, конечно, лишь преходя­щая слабость нашего вещества. Многие лица найдут неразумным допущение, что живущее в наши дни существо, память которого ограничена его детством, было бы тем же индивидуумом, как тот другой, принадлежащий к иной эпохе и национальности, живший тысячи лет тому назад, или тот, который вернется после такого же отрезка времени в совершенно новых условиях. Но ощущение «Я» сохраняется на протяжении этих трех существований и на протя­жении сотен существований, ибо оно более укоренилось, чем то, которое утверждает: «Я такой-то, такого-то роста, веса, обладаю­щий таким-то имуществом, с такими-то и такими-то связями». Буд­дизм заявляет, что изыскал слово «душа», чтобы открыть скрывае­мое им значение, и не нашел никакого, если не считать одной или другой из двадцати различных иллюзий, ослепляющих человечест­во. Однако буддизм уверен, что если человек собирает страдания, - неудачи и муки, он, вероятно, в какой-то момент посеял порок, ошибку и грех, если не в этой жизни, так в каком-нибудь предыду­щем существовании. В таком случае, где же тождество между сея­телем и жнецом?

В единственной вещи, которая остается, когда человек умира­ет, и составные части его сознательного существа рассеяны и раз­ложены, т. е. в результатах его действий, его выражений, его мыс­лях, в его доброй или плохой карме (буквально, его действия), которая не погибает. Пословица «что посеял, то и пожнешь» нам знакома, следовательно, мы можем понять положение буддизма, утверждающего, что то, что человек пожинает, он должен был посеять; мы также знаем учение о неразрушимости сил, что нас объединяет с буддийским догматом (каким бы возмутительным он ни мог показаться с христианской точки зрения), что никакое внеш­нее могущество не может уничтожить плод человеческих действий, которые полностью, до конца принесут свои последствия. Но осо­бенность буддизма заключается в том, что результат человеческих действий не разделяется, так сказать, на отдельные потоки, он концентрируется, чтобы сформировать новое сознательное существо, новое в своих составных частях и качествах, но в итоге тождественное по существу, по духу, по действиям его кармы.

Ничто так не остроумно, как попытка объяснить «тайну» буддизма доводом, что авторы указанной тайны выдвинули ее сначала как «безнадежное проворство», чтобы прикрыть свое отступление с незащитимой позиции. Но, в действительности, доктрина кармы имеет менее сложную историю и не требует столь утонченного объ­яснения. Как много других явлений природы, относящихся к буду­щей жизни, Будда заявил, что это неизмеримая тайна, и отказался отвечать на поставленные по этому предмету вопросы; но он этим не хотел сказать, что т. к. они были бы непонятны для народа, они должны были быть такими же для посвященных эзотерической доктрины, или что он был для них тайной. Он не смог бы его объяснить без ссылки на эзотерическую доктрину; но как только схвачены общие черты этой науки, тайна кармы, как и многие дру­гие, становится относительно простой, - тайна в смысле такого же притяжения, которое имеет серная кислота к меди и еще большее к железу. Без сомнения, эзотерическая наука имеет неизмеримые секреты, по крайней мере для своих «светских чела», как химиче­ская наука для химиков. Автор не в состоянии определить, какими точными молекулярными переменами возвышенные притяжения, составляющие карму, складываются в постоянных элементах пя­той сущности. Но новейшая наука еще менее способна объяснить, почему молекула кислорода оставляет молекулу водорода, с кото­рой она была соединена в капле дождевой воды, чтобы соединить­ся с молекулой железа, на которое она упала. Результат, ржавое пятно, и его хотят объяснить научно, констатируя и привлекая стрем­ление тел к соединению.

То же самое с кармой; пятая сущность захватывает связями добрых и плохих поступков во время жизни и переходит с ними в Девачан, где те, соответствуя данной атмосфере, процветают и при­носят обильные плоды, и она возвращается в объективный мир с теми, которые еще не исчерпали своей энергии. Духовная монада, нагруженная кармой, направляется к воплощению, где ее загадоч­ное притяжение толкает ее столь же верно, как молекула кислорода в присутствии сотни других молекул соединится именно с той, с которой она имеет наибольшее сродство. Это не значит, что этот способ создаст новое сознательное существо, за исключением тела, являющегося новым инструментом ощущений. То, что пребывает, что воспринимает радость или страдания, это прежнее Эго, для которого прошлые земные происшествия покрыты толстым покры­валом забвения, хотя они и продолжают приносить свои плоды, - это то же «Я», что и прежде.