Александра Созонова - ...Либо с мечтой о смерти

— Согласен с вашим ярким примером. Но есть догмы и догмы. Неужто всякие можно и нужно ломать?

— Безусловно! — уверенно воскликнул профессор. — Пожалуй, это одна из самых характерных черт гения: быть выше религиозных — как и светских, установок и догм. Тут и Гете с его Фаустом, и Булгаков с Воландом. И Ницше. И Гессе. Пожалуй, лишь Данте придерживался, в общем и целом, христианских канонов. Но ведь то был 13 век, Возрождение едва брезжило. Если же гениальность входила в противоречие с намерением быть примерным христианином — случай русского гения Гоголя — исход, как правило, был плачевен.

Я молчал, не находя убедительных доводов против. Профессор начитан и образован и за словом в карман не лезет, несмотря на внешнюю простоватость. Что есть, то есть. Впррочем, все они тут исключительно культурные и начитанные, начиная с красноречивого вербовщика Трейфула. Тоже, помнится, болтал что-то про Англию и ее жестокость к самоубийцам.

— Итак, вернувшись к нашей теме, прошу вас учесть, Норди, что этот путь — путь самых отчаянных, самых отважных. Поэтому подумайте хорошенько, всё взвесьте и сорок раз отмерьте, прежде чем вынести окончательный вердикт своей измучавшейся, но все-таки родной душе.

Он улыбнулся доброй прощальной улыбкой, и я поднялся.

— Рад нашему знакомству.

— Взаимно. Прощаюсь, но ненадолго: сдается мне, мы будем периодически встречаться и беседовать, как на группе, так и тет-а-тетно.

Мне была подана пухлая кисть для рукопожатия.

Гений выше догм? Забавно, что он с такой горячностью втолковывал мне сей постулат, словно сам принадлежал к этому племени. А не его женушка. Или гениальность Мары все-таки миф, розыгрыш для новичков?..

Глава 17 МОЗГОВОЙ ШТУРМ

Гуляя в преддверье штурма, как мне предписывалось, я то и дело озирался, вытягивая шею: высматривал Юдит. После памятного чтения ее эссе мы ни разу не сталкивались, даже случайно. То ли меня тщательно избегали, то ли так получалось непреднамеренно, но отыскать ее я не мог. Оставалась одна надежда: после важного мероприятия, на котором она не может не присутствовать, вцепиться в нее мертвой хваткой и не выпустить, пока не поговорим по душам. Очень уж хотелось отговорить глупую девочку от жуткой идеи «умереть окончательно».

Но когда, наконец, назначенный день настал, меня поджидало разочарование. Юдит среди «штурмовиков» не оказалось! Вот уж нелогично: обсуждать проблему без того, кто ее задал. Впрочем, Роу и его шефу Майеру виднее.

На этот раз все сидели не на полу, а на расставленных по кругу стульях. За исключением Майера: профессор восседал в удобном плетеном кресле в центре.

Еще раз подивился его невзрачности и неухоженности, растрепанной бородке, мятых просторных штанах. Но гений ведь и не обязан быть стильным и обольстительным? Гораздо чаще бывает наоборот. Впрочем, гений не он, а его супруга, как принято здесь считать. А уж она-то в толпе не затеряется.

Помимо Юдит, отсутствовали Ниц и Кристофер. Их заменяла незнакомая дама лет сорока в строгой жакетке и длинной юбке, представленная Диной. Та самая Дина, очевидно, что имела наглость увидеть любимую жену Криса в образе аквариумной рыбки. Довольно непримечательная — если и встречал ее среди обитателей острова, то не запомнил: худая, с удлиненными и сухими чертами лица, напряженная и неулыбчивая. Типичный ученый сухарь с повышенным ай-кю и обескровленной эмоциональной сферой.

— Только не попадайтесь впросак, как в прошлый раз с Хью, — наклонившись ко мне, прошептал сидящий рядом Джекоб. — Не спрашивайте, где Ниц и Крис, здесь это не принято.

— И Ница, и Кристофера больше нет? — Я был ошеломлен. — Сразу оба?..

— Меня умиляет ваше удивление! Интересно, чего вы ждали от этого места? Крис ушел, да, по собственной просьбе: слишком расстроило эссе нашей малышки. Сказал, что после этого искреннего выплеска уже не может воспринимать наш мир как нечто хоть немного светлое и доброе. Да и соскучился по жене со страшной силой, это ведь было заметно. А Ница просто не пригласили: недостаточно креативен, по мнению душеведа Роу.

Я с облегчением выдохнул: было бы жаль прощаться с седовласым чудаком. А Кристофер… мы ни разу не перекинулись с ним и словом. Наиболее естественно в данной ситуации — порадоваться за него. Очень вероятно, он уже встретил самое обожаемое существо на свете. Если, конечно, она не поспешила воплотиться бессловесной тварью, пушистой или чешуйчатой. Будем надеяться, злючка-Дина ошиблось. Или солгала: не внушающая симпатии сухая физиономия допускала такую возможность.

— Итак, друзья, — бодро начал Майер, — мы собрались здесь впятером, чтобы попытаться решить сообща одну задачу. Задача крайне трудная и потому требует коллективных усилий. Что такое мозговой штурм, надеюсь, все знают. Как он проводится, думаю, тоже известно: задается проблема, и каждый интенсивно думает над ее решением. Высказываются вслух абсолютно все пришедшие по ее поводу идеи. Главное условие: полностью отключить в себе контроль, убить логика и критика. Критикой вашей идеи будут заниматься остальные члены группы. Чем идея безумнее и нелепее, тем лучше. Все высказывания записываются на диктофон. Расшифровывать и отбирать зерна от плевел будете уже не вы.

— Можно поинтересоваться, кто? — спросил Джекоб.

— В первую очередь доктор Роу и ваш покорный слуга, — добродушно осклабился профессор. — А также другие наши сотрудники. При желании вы можете делать то же самое с результатами мозговых штурмов других групп. Сегодня вы генератор идей, завтра критик. И наоборот.

Джекоб хмыкнул, но воздержался от реплики.

— Возможно, кому-то из вас потребуются стимуляторы, — продолжил Майер. — Это не возбраняется. Здесь широкий выбор средств, могущих подстегнуть мысль и возбудить фантазию. — Он показал на столик у стены, на котором красовались в изобилии пачки сигарет, бутылки, трубки и даже небольшой изящный кальян. — Пиво, вино, виски. Сигареты разных сортов, даже «травка» — ведь не всех это зелье отупляет и вызывает беспричинный хохот, не так ли? — Профессор лукаво усмехнулся. — Правда, каждый должен знать свою меру и не переступать через нее. Переступивших же, увы, мы будем вынуждены попросить покинуть наше благородное собрание. И еще. — Голос его затвердел, лицо стало строже. — То, что будет здесь сказано и услышано, должно остаться в этих стенах. Категорически запрещается разговаривать на эти темы с кем-либо, помимо участников группы. Всем ясно?

Он вперил в каждого по очереди серьезный взор.

— Ясно, ясно! — откликнулся Джекоб. — Но когда же, наконец, будет озвучена в деталях та самая, безумно нас интригующая проблема? Общую тему мы представляем, прослушав творение Юдит. Но вот конкретика?

— А вот сейчас и будет озвучена. — Глаза Майера потеплели, но голос остался тверд. — Среди находящихся в клинике Гиперборея пациентов большая часть хочет избавиться от нынешней жизни, которую они ощущают чрезмерно тяжелой и мучительной. (Речь, разумеется, не идет об атеистах, которых здесь тоже немало: для них нынешняя жизнь одна-единственная.) Но есть и такие — их меньшинство, небольшой процент от общего числа, кому опротивело бытие вообще, кто хочет умереть полностью и безвозвратно, и телом, и душой. Перед этими людьми я чувствую огромную ответственность: ведь они, разумеется, имеют полное право удовлетворить свое заветное желание. Но методики, стопроцентно гарантирующей уничтожение души, у нас пока нет. Вот та проблема, над которой я призываю вас сообща подумать.

Так вот почему они не позвали Юдит! Бедной девочке наплели, что Майер владеет методикой полной аннигиляции души и обязательно одарит ее окончательным уходом, а оказывается, метода нет и в помине. Лгуны и шарлатаны.

Но я не высказал своего возмущения вслух и постарался, чтобы соответствующие эмоции не всплыли на моей физиономии, крайне подвижной и лишенной защитного панциря. Лицемеры и лжецы, да, но портить отношения с руководством клиники сейчас, по меньшей мере, непродуктивно.

Следующая мысль обрадовала. Черта с два они придумают эту методику! Даже впятером. Даже при моем активном участии. И отчаявшаяся глупышка не превратится в кошку, потом в амебу, а потом в бесчувственный камень.

Джекоб поднялся, кряхтя, со стула и первым подошел к столику со стимуляторами. За ним — Дина. Он налил себе полный стакан виски и осушил крупными глотками. Женщина набила и закурила трубку. Чопорное сухое личико и огромная трубка в зубах сочетались забавно. По залу растекся приятный аромат «золотого руна».

Я хотел присоединиться к ним, чтобы покурить на халяву «травку». Она действовала на меня вполне банально: легкое головокружение, беспричинный хохот — но почему бы не покайфовать? Тем более что совсем не жаждал решить заявленную проблему, напротив, отдал бы руку или ногу, чтобы она никогда не была решена. Но, поразмыслив, подавил порыв ринуться к столу с подарками от Санта Клауса. К черту кайф. Голова должна быть ясной, а мысли четкими: если не хочу решения проблемы, должен уводить групповой мозг в сторону, а также пудрить сей орган и усиленно вешать лапшу на групповые уши.