Хардин Джесси «Волк» - Энергия Матери-Земли. Возвращение к истокам природы
«Звук проникает в воздух, потом в огонь, затем в воду и землю, — писал Джозеф Кэмпбелл, — и именно так возникает мир. Вся вселенная содержится в этом первом звуке, в этой вибрации...»
И как мы пришли, так мы и уйдем.
Как наше полное наслаждение своими смертными годами, так и само выживание человеческого вида может держаться только на одном нашем намеренном возвращении к ритмам, циклам, процессам и потребностям огромного живущего мира. Так собирайте барабаны! С каждым взмахом наших трещоток мы все глубже встраиваемся... в тело Гайи, в музыку и магию, в направление и танец... в круг барабанщиков жизни!
Тогда — вперед. Вперед под этот ритм.
Кухонные ритуалы: магия и таинство пищи
Хороший повар подобен волшебнику, раздающему счастье.
Эльза Скиапарелли
В приготовлении еды присутствует элемент магии. А любящий повар это маг. Магия — это заклинание, стоящее за каждым удачным рецептом. Не важно, насколько базовым является замысел и обычным внешний вид блюда. Не важно, как часто оно подается или как быстро съедается... и это один из недостающих ингредиентов в любом кулинарном провале. Элемент волшебства очевиден в гостях проекта Земной Духовности, особенно когда они находятся в милой приветливой кухне Лобы, широко раскрытыми глазами глядя на пылающую глазурь фламбе[40]. Или будучи в очаровании от красоты искусно выложенной на тарелке еды, цвета которой перетекают один в другой под влиянием ямайского перца и света свечей. Без сомнения, магия следует по пятам, когда солнечный свет мягко прохаживается по всем сушащимся тарелкам. Когда Лоба наклоняется к окну с видом на реку, чтобы зачерпнуть побольше лунных лучей в голубизну своей чаши. И когда раздается зов орла, как раз после завершения поваром ее ежедневных благословений перед ужином. Смотрите, как она взмахивает лопаточкой в воздухе, словно магическим скипетром, за которым вьется след из крошечных вспыхивающих звездочек. Нежное движение руки, и Лоба призывает дух летящих голубей из дымящегося горшка с пирогом, пробуждает сущность смеющихся детей, обитающую в домашних печеньях и молоке, поднимает качающиеся снопы пшеницы со святой земли своего целебного хрустящего хлеба.
И суть магии не ограничивается такими особенно изящными моментами. Есть абсолютная магия в том, как органические молекулы меняют свою конфигурацию, переходя из почвы в растение, в животное и в человека и затем неизбежно возвращаясь снова в почву. Есть магия в нашей системе пищеварения, в партнерстве телесных кислот и бактерий, превращающих пищу в пюре из усвояемых питательных веществ. В том, как ароматы переносят нас сквозь эфир к напоминающим мираж воспоминаниям и немедленно возникающим желаниям. В том, как крошечные дрожжевые клетки вдохновляют тесто для хлеба набухать и подниматься. В том, как солнечные лучи впитываются сияющими листьями, наполняются древесными соками, а затем впрыскиваются в поры пульсирующего апельсина — и становятся воздействием апельсина на наш язык. В его благотворном воздействии на наше тело. И в неизменной улыбке на лице любого ребенка, который ест апельсин.
Магическое зелье — это то, что очаровывает и околдовывает, вызывает состояние повышенного восприятия, делает лихорадочно острым ощущение запахов и вкусов. Оно растворяет границу между крайней пробужденностью и чувственным сном, дневными видениями и ночными снами. Говорят, что достаточно лишь щепотки порошка из покрытой шелком шкатулочки, одного окропления святой водой или глотка из священного бараньего рога... чтобы сердце и чувства одолели рациональный ум. Единственный укус одного из блюд Лобы, и к вам с громом ворвутся мощные откровения. Происходит соединение со Вселенной. Внезапно становятся возможными величайшие вещи, и при этом никуда не нужно идти... все, что имеет значение, находится прямо здесь.
Воистину в комнату словно снисходит тишина, когда бы Лоба, любящий повар, ни подавала наши блюда. Возможно, именно весомое появление художественно разложенной еды успокаивает беспокойный разговор, остановленный магией сногсшибательных красок и гипнотизирующими запахами. Или причиной может служить то, как гостеприимно Лоба приносит еду: входит, как принцесса. Кланяется, как служанка. Порхает, как ангел. Улыбается, как фея, которая в эту минуту сделала так, что у всех исполнились их желания!
Мы смотрим на чаши, которые аккуратно расставляются по одной перед каждым привилегированным гостем, приглашенным к обеду. С вилками, щипчиками и черпаком, Любящий Повар занимает свое место во главе нашего деревянного стола. Мы сопровождаем взглядом ее появление, потом смотрим один за другим в глаза нашей преданной... и вздыхаем. «Посвящать» означает делать что-то священным через наши действия, наши усилия. Таким образом, когда мы протягиваем руки и соединяем ладони, это момент сознательного, безмолвного посвящения, создание священного круга, застывшего во времени. Кажется, что проходят века, пар поднимается вверх, как святое благовоние. Сквозь ароматные завесы этих доходящих до небес облаков раздается нежный голос:
«Благодарю тебя, еда, за то, что ты даешь себя нам. И за то, что ты соединяешь нас в благодарности».
Молитвы Лобы всегда мягкие и всегда попадают в точку! То, что люди называют «призывать милость перед едой», также означает признавать милость и проявлять милость. «Благодарю тебя, Великий Дух, за полную чашу, за пустой желудок и за жаждущее сердце!»
С такими словами любящий повар поворачивается, чтобы поцеловать меня, и все ладони размыкаются, чтобы нащупать еду и взять ее с тарелок. Звуков раздается немного, за исключением звона и касаний вилок и небольших «Ммм!», которые невозможно подавить. Снова, как почти каждый день в нашей жизни, одухотворенная Земля дает.
Говорится: «Хлеб наш насущный дай нам на сей день». Мы можем думать о еде как о манне небесной — но это манна, быть достойными которой мы должны стремиться. Еда может научить нас своему собственному набору из семи добродетелей: скромности и надежде голода, терпеливости садовника или собирателя, мудрости, приходящей от интимного взаимодействия с Природой и удовлетворении базовых потребностей, чувственности оживленного дегустатора, благоразумию и чувству меры повара, состраданию, которое следует за просьбой поделиться, и благодарности полностью сытого. И помимо многих других способов, человек становится достойным через свою любовь и отклик, свое благоговение и обязательность, интенсивность и искренность своих молитв.
Любящий повар превращает каждый аспект своей жизни в заботливую, молитвенную практику. Она всегда осознает источник нашей еды, каждым дыханием благодарит плодородную, священную Землю. Спасибо Богу, Гайе, Святому Духу на любом языке, под любым именем. Она понимает, что качество «святости» относится к «целостности»[41]: быть завершенными, согласованными, связанными через Дух со всем, что есть.
Десятки тысяч лет на всех частях земного шара еда считалась священной. Священной не потому, что она нужна нам, чтобы жить, но потому что мы признаем в ней выражение и телесное продолжение божественного Целого. Еда появилась как материальное проявление Анима Мунди — души мира. Большую часть нашей долгой истории человечество верило, что потреблять жизнь любого вида — это буквально «есть Бога», потреблять и принимать проявленную плоть Духа — своего рода Пантеон на тарелке! Для наших предков любой расы торжество заключалось в ритуальном принятии участия в Вечери Господней, в священной трапезе. Они точно так же утверждали внутреннюю целостность/святость каждого элемента неискаженной Природы. Они признавали, что в жизни истины наиболее целостные, приносящие удовлетворение, приходят не как рациональный вывод, но как духовное откровение, как прозрение. Они знали ритуальный подход к своим ужинам, усиливающий смысл, углубляющий чувство ценности: каждое принятие пищи — волшебный обряд. Каждая еда — это источник объединения.
Было время не в таком отдаленном прошлом, когда все четки для преданных изготовлялись из настоящих розовых лепестков, скатанных вручную и запечатанных сажей. Вместо безвкусных вафель на мессах священники подавали настоящие несущие здоровье ломти хлеба, отломанные от общей буханки. Виккане придают своим церемониям больше жизни, кормя друг друга хлебом и медовухой. Именно эта глубина подлинности, важности и питания дает силу любой истинной религиозности — «соединению». Когда мы берем в руки, вдыхаем запах и едим одну и ту же еду, это связывает нас тонким опытом, а также телесной целью.
Мы связываемся через еду, через Землю, дающую ее, через нежные руки, что сажали, давали или перевозили ее. Мы связываемся друг с другом через совместный опыт и совместный вкус. Мы связываемся со своей семьей, своим сообществом и своей экосистемой, связываемся со всем, что есть.
