Алистер Кроули - Телемитские тексты (Liber CCXXVIII - MCLI)

Раскачивание тела с мантрой (которое имеет привычку подниматься и падать само по себе и очень странным образом) становится более выраженным; в результате достигается странная спазматическая стадия, сознание содрогается и покидает человека; возможно, прорывается на уровень божественного, возможно, просто замыкается в себе посредством некоторых изменений во внешних ощущениях.

Выше было дано очень простое описание очень простой и важной формы церемонии, полностью основанной на ритме. Она не требует серьезной подготовки, а ее результаты обычно очень ободряют начинающего.

Поскольку вино вызывает непотребное веселье и сильное буйство, его применение вызывает намного больше проблем, чем просто музыка.

Исключительная сложность в дозировке. В этом деле требуется достаточная точность; как указывал Блейк, человек может понять, что ему уже хватит, только тогда, когда примет слишком много. Разница в дозах для разных людей весьма значительна, равно как и для одного человека в разное время.

Церемониальный метод, дабы избежать этого — использовать безмолвного посетителя, дабы тот носил чашу для возлияний и часто передавал ее от одного участника к другому.

Следует пить понемногу и передавать чашу, принимая столько, сколько покажется разумным поклоняющимся. Хотя виночерпий также должен быть посвященным и передавать чашу по своему усмотрению. Малейший признак того, что опьянение овладевает человеком, должно быть для него знаком пропускать его. Эта практика может быть легко адаптирована в ранее описанную церемонию.

При желании вместо вина может использоваться эликсир, с моей руки ставший известным в Европе. Но результаты его использования подобным образом пока изучены недостаточно. В мои ближайшие задачи входит исправить это упущение.

Сексуальное возбуждение, которое должно завершить гармонию метода, представляет собой более сложную проблему.

Весьма желательно, чтобы используемые телодвижения были приличными в высшем понимании этого слова, а многие люди столь плохо подготовлены, что неспособны оценивать такую церемонию, кроме как с критической или похотливой точки зрения; любая из них будет роковой и перечеркнет всю возможную пользу. Предполагается, что лучше всего будет подождать того момента, когда все присутствующие будут в значительной мере возбуждены, это уменьшит риск профанации.

По моему мнению, нежелательно, чтобы обычные поклоняющиеся делали это на людях. Жертвоприношение должно быть уединенным. Так или иначе …

В то время, пока я писал, в мою дверь постучал один известный поэт, мы говорили с ним о Таинствах, что и побудило меня написать несколько замечаний на эту тему. Я сказал ему, что я работаю над идеями, предложенными им, и что я, пожалуй, крепко завяз в этом деле. Он попросил дать ему взглянуть на рукопись (поскольку он свободно читал по-английски, хотя мог говорить только при помощи немногих слов), и сделав это, загорелся идеей и сказал: "Если ты прямо сейчас пойдешь со мной, мы закончим твои заметки". Я был рад найти хоть какое-то благовидное оправдание незаконченной работе, и поспешил надеть шляпу и пальто. "Между прочим", — заметил он в автомобиле, "Я думаю, что ты не забыл сказать мне Слово Розы-Креста". Удивленный, я обменялся с ним секретами I.N.R.I. "А теперь, весьма почтенный и совершенный Принц", — сказал он, "все, что последует далее, лежит за этой печатью". И он показал мне наиболее важный из всех масонских знаков. "Ты приближаешься к тому, чтобы сравнить свои идеи с нашей реальностью". Он нажал на звонок, машина остановилась, и мы вышли. Он отпустил водителя. «Пойдем», — сказал он, "полмили пройдем по воздуху". Мы прошли сквозь густой лес к старому дому, где нас молчаливо поприветствовал джентльмен, который хотя и был в дворцовом костюме, носил очень «практичный» меч. Поприветствовав его в ответ, мы прошли по коридору в переднюю, где нас ожидал другой вооруженный охранник. Он, после дальнейшей проверки, передал мне костюм, регалии Суверенного Принца Розы-Креста, подвязку из зеленого шелка и мантию из зеленого вельвета, окантованную светло-вишневым шелком. "Это низшая месса", прошептал охранник. В передней было также трое или четверо быстро облачающихся леди и джентльмена.

В третьей комнате мы обнаружили образующуюся процессию, и присоединились к ней. Всего было двадцать шесть человек. Пройдя мимо последнего охранника, мы попали в часовню, на входе стояли молодые мужчина и женщина, одетые в простые ризы из белого шелка, отделанные золотым, красным и голубым цветами. Первый держал горящие смолистые благовония, вторая брызгала проходящих розовым маслом из чаши.

Комната, в которой мы оказалась, была когда-то часовней, по крайней мере, об этом говорила ее форма. Но высокий алтарь был покрыт тканью, на которой были изображены Роза и Крест, на нем были расставлены семь семисвечников.

Все стояли на своих местах; и в руке каждого рыцаря горела тонкая свеча из воска розового цвета, перед ним был букет роз.

В центре нефа находился большой крест — "распятие из десяти квадратов", размером примерно шесть на пять футов, он был нарисован красным на белом полу, по краям были кольца, через них проходили позолоченные шесты. В каждом углу висели флаги с изображениями льва, быка, орла и человека, и сверху на шестах был закреплен голубой навес, на котором были выполнены золотом двенадцать эмблем Зодиака.

Рыцари и Дамы заняли свои места, внезапно в архитраве зазвенел колокол. Все немедленно встали. Снаружи раздался звук трубы, открылись двери, и вошел вестник, за которым шли Верховный Служитель и Служительница.

Верховный Служитель был мужчиной возраста примерно шестидесяти лет, что можно было предположить, глядя на его белую бороду; но он шел пружинистой уверенной походкой человека лет тридцати. Верховная Служительница была гордая, высокая угрюмая женщина примерно тридцати лет, она шла сбоку от него, они держали друг друга за руки, подняв их над головой, как в минуэте. Шлейфы их одеяний несли двое молодых людей, встретившие нас у входа.

Все это происходило, пока невидимый орган играл вступление.

Все остановилось, когда они заняли свои места возле алтаря, повернулись на Запад и замерли в ожидании.

После закрытия дверей вооруженный стражник, одетый в алые, а не зеленые, как все, одежды, вытащил свое оружие, и начал ходить вдоль по проходу, произнося заклинания и махая своим большим мечом. Все присутствующие вынули свои мечи и повернулись по сторонам, держа острия перед собой. Эта часть церемонии показалась бесконечно длинной.

Затем девушка и юноша появились снова, они несли чашу и курильницу. Они пели нечто вроде молитв, очевидно, на греческом, хотя я не смог разобрать слов, и совершили обряд очищения и освящения часовни.

Далее Верховный Служитель и Верховная Служительница начали молебен из ритмично произносимых фраз одинаковой длины. Во время каждой третьей фразы они соединяли руки особым образом, во время каждой седьмой целовались. На двадцать первый раз они заключили друг друга в обьятия. В архитраве зазвонил колокол; и они отошли друг от друга. Верховный Служитель взял с алтаря бутыль странной формы, имитирующей фаллос. Верховная Служительница встала на колени и взяла золотую чашу, по форме напоминающую лодку. Он встал на колени напротив нее, но пока не открывал бутыль.

Далее Рыцари и Дамы начали длинный молебен; вначале Дама высоким голосом, затем Рыцарь низким, затем хор всех присутствующих вместе с органом.

Этот хор пел: EVOE HO, IACCHE! EPELTHON, EPELTHON, EVOE, IAO! Он возникал снова и снова. К его завершению свет над алтарем становился розовым, затем пурпурным, возможно из-за "сценического эффекта", или как-то иначе, не могу сказать точно. Верховный Служитель неожиданно и резко поднял вверх руку; все немедленно замолчали.

Далее он налил вино из бутыли. Верховная служительница передала чашу прислуживающей девушке, они передала ее всем присутствующим. Это было не обычное вино. О водке говорят, что на взгляд она как вода, а на вкус как огонь. Это вино было чем-то противоположным. Оно было огненно-золотого цвета, в котором вспыхивали лучи света, но на вкус абсолютно чистым, подобно свежей ключевой воде. Тем не менее, как только я выпил его, мной овладел страх; я представил, что чувствует человек в ожидании своего палача, какой ужас и возбуждение он переживает.

Я посмотрел вокруг и увидел, что все ведут себя, как будто испытывают такое же ощущение. Во время возлияния Верховная Служительница пела гимн, снова на греческом. На этот раз я разобрал слова, они были из древней Оды богине Афродите.

Юноша-служитель наклонился к красному кресту и поцеловал его; затем он стал танцевать на нем, как будто вычерчивал на нем изображения золотой розы, от сотрясения с навеса начала сыпаться пыль. Тем временем снова начался молебен (другие слова, но с тем же повторяющимся хором). Во время хора Рыцари и Дамы низко кланялись. Девушка постоянно ходила по кругу, передавая чашу. Все закончилось, когда юноша израсходовал все свои силы и, ослабев, упал на крест. Девушка немедленно взяла чашу, и поднесла к его губам. Затем она подняла его и с помощью Стражника Святилища, вынесла из часовни.