Николай Сиянов - Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина
У Димы, как и следует в тайге по ее законам, попили чаек, цветочный, ароматный; поговорили. Хорошо, откровенно поговорили; я узнал о нем многое. Еще в деревушке, а работал он там в последнее время завклубом, Дима от избытка неведомых сил и внутренней энергии, не ведая, что творит, слепил из своей огненной Плазмы некоего монстра, и тот ожил, начал существовать своей собственной жизнью. В сельском клубе, скорее из-бе-читальне, народу всегда немного, редко кто за-глянет, разве что кино привезут. Но тут и в кино перестали ходить: плазменное чудище напугало до смерти двух-трех человек, они и разнесли по селу жуткую весть. Вреда-то особого этот монстр не принес, но страху народ натерпелся. Еще бы, во-очию, да такая энергетическая жуть, со щупальцами, глазами-блюдцами, по невинные души. Пришлось Диме закрывать клуб на замок и бежать в тайгу. Но и монстр за ним увязался, везде и повсюду следом. Дима — к Саше: что делать, помоги! Саша обратился к Учителю. “Ничего делать не надо, — сказал Учитель. — Его энергетическое “дитя” обрело жизнь; сам породил, пусть сами выкручивается до поры”. Так что, Дима пожаловал в наше урочище не один, а со своим “сынком” — энергетическим страшилой и монстром.
Вот такое известие. Месяц-другой назад подобной информации в жизни бы не поверил.
— Как ты его ощущаешь? — расспрашивал я.
— А как вампира, постоянно высасывает из меня энергию.
— Почему же я не ощущаю его присутствие? Почему из меня не сосет?
— У тебя, видно, неплохая защита… Вот пока ты здесь, он где-то бродит поблизости, а подойти не решается.
— Да, Учитель говорил, защита у меня хорошая. Но что делать с твоим ублюдком?
— Понятия не имею. Я уж и так и сяк пытался обмануть его, отвертеться. Пробовал убежать, сбить со следа, куда там!
— Что ж он, прибавляет в весе, растет?
— Как на дрожжах, подлюга!
— Ты видишь его?
— Постоянно. Жуткое зрелище.
— Зачем же ты его создавал?
— А кто думал… Из баловства. Да еще из любопытства, разве.
— На кого он похож, твой “сынок”?
— Только не на меня. Осьминог! Щупальца метров по двадцать.
— Таким и родился?
— Нет, раньше он был, как бы сказать, поаккуратнее. Ох, сил нету, измучил.
— Потому и лежишь?
— А что делать? Иной раз рукой пошевелить тяжко. Вот тебе на! Вот тебе и “в здоровом теле — здоровый дух!”. Но что делать? Надо что-то предпринимать, так нельзя. Монстр разрастается, требует все больше и больше, а бедняга породитель чувствует себя все хуже.
6 августа (продолжение). Я ничего не обещал. Но спустившись с горы, заглянул к Настеньке. Рассказал про Диминого “ребеночка”.
— Не попробуешь ли почистить своим Лучом?
— Хорошо, нынче и попробую.
— Ты можешь работать и днем?
— Никакой разницы.
— Ну, тогда приступай. Дима у себя. Лежит, не вставая, бедняге даже подняться трудно.
Она попросила не мешать. Сосредоточиваясь, ушла в себя. Мы находились в избушке; из маленького окна пробивались лучи уже низкого заходящего солнца. Я видел, какого труда стоит Настеньке ее концентрация. Даже капельки пота заблестели на лбу. Хотелось промокнуть их платочком, но я вовремя спохватился, даже испугался этой мысли.
Но мысль уже зародилась, оформилась, приковала к себе, требуя внимания. Я отметил, что Настенька очень и очень мила, особенно вот сейчас, такая сосредоточенная, с капельками пота на чистом лбу. Как бы впервые я подумал, что она молода, здорова и симпатична. Она музыкальна. Она очень добра ко всем, и ко мне в том числе. Она из немногих, кто в ее возрасте встал на духовный Путь…
О, Господи, о чем я?! Мы — двое ищущих, две искры Божии, потянувшиеся из темноты к Свету; мы — не он и она, но просто двое сотоварищей, единомышленников, волею Божией собранные вместе для какой-то неведомой нам благой цели…
А Настенька между тем продолжала работать. Даже тело ее испытывало физическое напряжение: она боролась с кем-то, всеми силами подчиняла того, невидимого, своей воле…
Наконец она открыла глаза.
— Уф! Ну и задал Димочка работы! — Получилось?
— Кажется, да; можешь поздравить. — Расскажи подробнее.
— Хорошо, попробую… Ну выпустила я свой Луч и сразу увидела его, Диму то есть. Скрючился на постели, только не охает. Тогда я пошарила Лучом вокруг, и — о, мама родная! — вот он разлегся на полгоры, страшилище, распустил щупальца…
— Так, неплохое начало. Что дальше?
— Прочитала Исусову молитву. И принялась окружать монстра, опутывать спиралью, словно сетью. Гляжу, забеспокоился, начал отползать, пятиться. Тогда я его энергией своей — вниз! вниз! подальше от несчастного Димы. А после, уже у реки, быстренько образовала воронку, да туда его, туда, а он упирается, не хочет, щупальца из-под земли лезут, страхи!
— Да, зрелище, должно, не для слабых.
— Все-таки упрятала, закопала его своей энергией. И камень для надежности сверху, огромный такой валун. — Ты можешь найти это место? — Конечно. Но для чего? — Думаешь, с монстром покончено? — Очень надеюсь. Я подождала немного у того валуна: все тихо-мирно. Думаю, что надежно. — Дай-то Бог!
Действительно, дай-то Бог. Но для Димы, если все позади, — хороший урок. Надо полагать, сто раз подумает, прежде чем начнет экспериментировать со своей Плазмой.
7 августа. Дима прибежал чуть свет.
— Ты знаешь, я заново родился!
— Да неужто! Похоже, ты овладел левитацией.
— Не это главное! Я наконец избавился от своего… ну этого хвоста!
— Поздравляю.
— Лежу вчера, мучаюсь — как ты ушел — и вдруг, будто гора с плеч! Я туда-сюда, — я этого вампирю-гу ощущаю постоянно, — а тут: нету, голубчика, пропал! И снова жизнь хороша и жить хорошо; сила из меня прет, хоть дрова руби, лес вали… Твоя работа?
— Нет, не моя. Но догадываюсь чья. — Пришлось рассказать парню подробности. Спохватился, как на крыльях, полетел вниз — к Настеньке. Никакой левитации не надо; только замелькал широкой голой спиной среди сосен. Ей-богу, как мультипликационный Маугли.
II августа. После обеда прилег, забылся и тут же увидел себя в позе Лотоса медитирующим, понятно. Любопытное это зрелище — рассматривать самого себя как бы со стороны. Но я и ахнуть, как говорится, не успел, начался подъем Кундалини. Позвоночниккак бы вскипел серебром, снизу доверху: серебряная струя с шипением всплеснулась почти до горла; меня опрокинуло — медленно, плавно, — и я очнулся.
Все боли разом прошли, было состояние величайшего покоя и блаженства.
Я спросил Учителя, что это со мной, как объяснить. О’Джан ответил лаконично:
— Это называется “проба сил”. Тебя опрокинуло, значит, не совсем готов.
— Но это был подъем Кундалини?
— В русских Ведах, сынок, энергню, о которой ты говоришь, называют иначе…
— Учитель, я не совсем понимаю… Что такое русские Веды?
— Ты не знаешь русских народных сказок? А ведь это как раз они. Веды. Если помнишь, в них говорится о Жар-птице, Жар-цвете или Даждь-боге…
— Это и есть Кудалини?
— Ну, разумеется. В старинных русских сказках, не обезображенных временем и редакторами, описаны даже методы пробуждения всесильной энергии. Вспомни, сынок, как Иван-царевич Жар-птицу искал… Если отметить все остановки цареви-ча, явно обозначится пять пунктов-царств; конечно же, это центры, чакрамы. Свой путь Иван-царевич начал из Берендеева царства, а это не что иное, как четвертый центр Анахата. И там) помнишь, были молодильные яблоки, то есть силы, поддерживающие вечную жизнь Монады. Затем Иван-царевич направился к первому центру и от него — к пятому, где находилась Елена Прекрасная, она же… Ну, подскажи, что собой символизирует Елена Прекрасная?
— По-моему, это Силы человека. Возможно, его аура.
— Да, почти так. Елена Прекрасная — это Психическая Энергия. В сказке подробно рассказывается, каким образом Иван-царевич завладел сокровищами своей Монады. Сам же, наш сказочный герой, есть интроспекция или духовный взор человека, а два его брата — суть Разумение да Рассуждение, которые попросту проспали свое царство, больше вредили, чем помогали младшему брату. Конем в сказке обозначены чувства, а волк есть Дух…
Я к чему это говорю, сынок? Да к тому, что в народных сказках величайшая мудрость. Она сокрыта до поры, но пытливый ум должен докопаться до истины… Ну вот еще пример. О том, как проникнуть духовным взором к сердцу Монады, хорошо сказано в сказке об Иване-царевиче, который победил Кощея Бессмертного. Помнишь, Кощей сидел на сундуке с сокровищами — это и есть сердце Монады. Или другое: Иван-царевич в боях часто побеждает трехголового Змея Горыны-ча. Что это означает? Да то, что Ищущий воспламенил свой второй, третий и четвертый центры-чакрамы и освободил наконец свою возлюбленную Психическую Энергию…
