Татьяна Калистратова - Темная сторона России
Из дома показался Рыжий. Он брел как в прострации.
— Эй, Никит, ты чего такой? Что случилось? — спросила я.
— Народ, у меня навигатор пропал. — Кит был ошарашен. — И не только у меня.
Извините, по всем сумкам полазал и перетряхнул, у всех проверил рюкзаки. Ни телефонов, ни навигаторов. И карты тоже пропали, а без них нам тут — плутать до морковкина заговенья.
Вот тут-то нас и прибило: связи нет, навигаторов нет, карт тоже нет, а от той поляны до деревни мы шли сонные и уставшие, как телки за дедом. А что это значит? А это значит, что сами мы можем отсюда уйти и пропердолить по тайге фигову тучу километров, только неизвестно куда. И не факт, что выйдем к человеческому жилью.
— Обратной дороги у вас нет, на леший след! — внезапно раздался за нашими спинами голос.
Мы разом обернулись и увидели деда Михала и Дмитрия — того пятидесятилетнего мужика.
— Это еще почему? — озадаченно спросила Ленка.
— Дерево срубишь — обратно не поставишь, — загадочно произнес дед. — Шаль энту из головы выкиньте. С ружьишком я своих детей измальства управляться учил. Да и слова такие знаю, не выпустят вас. А если попытаетесь все же уйти, будет для вас здесь ниЬа taho. Гиблое место, по-нашему.
— И что, нам теперь пропадать здесь с вами в вашей глухой деревне, о которой только несколько человек знают?! Да мы сейчас сюда МЧС вызовем! — завелся Никита.
— Зачем пропадать? Живите с бабами, детей рожайте, в общих делах помогайте и худого никому не делайте. А что до эм-че-эс. Не знаю, что это такое, но ваши машинки с цифирями я забрал и изничтожил. Не найдет вас никто, дай в Нойдале вам все неправильно обсказали — не знают они, где деревня. Байки там одни. И с воздуха нас не видно. Так что, ребятушки, не кипешитесь, а из деревни вам дороги обратной нет. Не верите — можете завтра по утречку попробовать уйти.
— А мне с Еленкой нельзя, — растерянно отозвался Никита, — у меня дома своя семья есть. И сын только родился.
— Здесь теперь твой дом, — жестко проговорил дед Михал. — Или ты с моей Еленкой жить будешь, или вообще не жить, для общего покою. А то заладили, что дребезда: домой да домой! — Дед махнул рукой и в сопровождении Дмитрия скрылся за углом.
— Бля-а, — протянул Юлик, — вот попали, а. И что теперь делать?
— А хрен его знает! — Мишаня резко провел ладонью по лбу, сбрасывая челку. — Может, к знахарке нам всем сходить? Ну, типа про судьбу разузнать и все такое прочее? Заодно, может, и дорожку по кусочкам соберем. Давайте?
— А что делать, давайте хоть так. Хоть какое-то дело, чтоб что-то выяснить. — Йолка погладила Мишку по накачанному плечу и, поднимаясь, сказала: — А теперь давайте спать. Утро вечера мудренее!
Прошло три дня — скучных, тоскливых, в ожиданиях, а утро четвертого началось с треша. Потому что первое, что мы сделали, это вытащили Ленку из веревочной петли.
Квелые, мы около семи утра вышли к столу и, уже попивая свежее молоко, услышали вдруг грохот, а потом дикое мычание и блеяние. Все вскочили и ринулись на шум.
— Это в хлеву! — крикнула Еленка.
Мы влетели в хлев и увидели: к верхней балке привязана веревка с петлей, внизу — рассыпавшаяся пирамида из поленьев. А в петле — наша корчащаяся Ленка!
Первым сориентировался дед — подскочил и перерезал сдавливающую горло веревку ножом.
— С ума сошла, идиотка! — орал Никита.
— Леночка, как же так? — вопрошал Юлик.
— Ой, бля... — вырвалось у нас с Йолой одновременно.
— Что это ты удумала, Леночка, совсем невмоготу тебе стало? Так нам тоже не сахар, — запричитал Юлик.
— К знахарке! — скомандовал дед.
Буквально минут через пять мы были у домика на опушке.
— Девку вашу вылечу! — сказала тетка из баба-ягиного домика. — А сейчас идите все. К вечеру придете, проведать. А ты, старый, — глянула она вдруг на Михала исподлобья, — недоброе удумал. Отступись, не бери греха на душу.
Дед ничего не ответил, только резко развернулся и вышел, шарахнув со всей дури дверью.
А знахарка, поглаживая Ленку по голове широкой ладонью, спросила участливо:
— Что ж ты, девонька, творишь-то, аль жизнь невмоготу совсем?
— Ненавижу. — прохрипела Ленка. — Всю вашу деревню ненавижу. Ненавижу и не хочу тут гнить!!! А дед ваш оставить нас тут надумал. Навсегда оставить! А я домой хочу. — И она затряслась от рыданий.
— Во-он оно как, — протянула старуха. — Не дело это, но, коль Михал чего вбил в голову, так не отступится. Поговорю еще раз с ним, да сдается мне, без толку это, упрямец он. — И уже нам: — Идите теперь. Вечером заглянете, заберете свою подружку. Нет, постой! — вскрикнула она вдруг.
Мы обернулись, а знахарка, указав на меня пальцем, велела:
— Ты останься ненадолго. А вы идите, на улице подождите.
Ребята вышли.
— Что это у тебя на шее такое, покажи.
Я сняла цепочку с медальоном.
— Во-о-от оно как, — протянула старушка, открывая крышку медальона. — Ну что ж, видно, судьба такая. Откуда он у тебя, девонька?
Я рассказала о ночной встрече у костра со старушкой, о том, как поила ее чаем и слушала ее рассказы, а потом на прощание та подарила мне эту вещь и наказала беречь пуще глаза, и что, дескать, не раз она мне поможет.
Знахарка, внимательно вглядевшись мне в глаза, покивала головой и сказала:
— Выберетесь вы отсюда. Как, не знаю, но выберетесь. И не удивляйся, что я так говорю. Я тоже не хочу, чтоб деревня умирала, да только не сможете вы тут жить. Не такие вы. — Она пожевала губами в раздумье. — Другие, не место вам тут. Ну всё, иди, а оберег этот спрячь получше, не дай бог Михал увидит. Точно не отпустит тогда ни тебя, ни друзей твоих. Такие знаки только у нойд есть, они перед смертью с ними свою силу избраннику отдают.
— Какую силу, о чем вы? — Я даже рассмеялась. — Да если б я стала колдуньей, мы бы уже отсюда выбрались!
— А ты и не стала пока. Но сможешь, если захочешь. А пока оберег только помогать тебе будет. Например, из леса выбраться или вещь потерянную найти. Ладно, девонька, иди. Подумаю, чем помочь вам смогу. Да своим об этом разговоре — молчок!
Мы побрели обратно в деревню.
Та как вымерла. Никого не было на улице, и только изредка мелькало лицо в окне за занавеской. Не хотели с нами общаться местные или просто опасались.
— Вот что за народ?! — Кит очнулся от каких-то своих раздумий. — Понятое дело, что просто так нас не отпустят, а выбираться отсюда надо. А для этого нам проводник нужен. Есть вариант — взять какого-нибудь заложника и вынудить Михала показать нам дорогу обратно. Или пробиваться самим. Но это — из разряда фантастики, не дойдем мы, заплутаем, скорее всего, как дед и грозился.
— Кстати, а помните, — встрепенулась Йолка, — нам Пола еще в пещере или у пещеры сказала: мол, опасайтесь деревни в лесах.
Продолжая тихонько обсуждать, как вытаскивать себя из этой засады, мы направились в сторону озера.
— Ну можно еще ракеты использовать. Сколько у нас еще их осталось? — выдал идею Мишка.
— Ракеты — да, можно, — пожевывая травинку, включилась в обсуждение Йола. — Только когда их запускать? Ночью? Тогда, скорее всего, никто их и не увидит, а днем толку нет. Хотя можно и попробовать. Да только как бы нас после этих ракет просто под замок не посадили. Может, наоборот, сделать вид, что мы готовы «погостить» тут еще какое-то время, и потихоньку постараться что-то разведать?
— Да Йол, что мы тут узнать можем? Местные молчат и будут молчать, Михал нам не помощник, дети его — тоже. Эх, может, дед не разбил телефоны и навигатор, а просто припрятал где-нибудь у себя? Вот это было бы удачей, — выдохнул Мишаня.
— А удачей номер два, Мишенька, будет, если мы найдем хотя бы один телефон, и он окажется с неразряженной батареей, — сказала я. — Но таких чудес не бывает. Может, ночью на знахаркину опушку проберемся и три костра разложим? Три костра, разложенные в ряд, — это же международный сигнал бедствия! Или еще вариант: хватаем наши шмотки, забираем от знахарки Ленку и валим куда глаза глядят. Находим большую поляну и обустраиваем там лагерь. Днем и ночью жжем костры. Днем дымовые, чтоб издалека было видно, а. — И тут я осеклась. — Ребята, а ведь нас, по идее, уже со дня на день хватиться должны, не одного, так другого. Мы ж раз в три-четыре дня всегда на связь со своими выходили. Чего мы запаниковали-то? Нам теперь надо думать, как сигнал подать, и всё! Искать нас будут в Нойдале, а там и мужика, что карту нам рисовал, найдут. Ой, блин, — протянула я, — ане Михал ли нам ее рисовал?
Все бурно включились в обсуждение, и похоже стало, что рисовал нам карту мужик, действительно очень похожий на деда. Но на фиг это было надо?
— А чего? — повел плечом Мишаня. — Заманить глупых туристов в деревню, попытаться уговорить остаться, а если не получится, закрыть в каком-нибудь погребе и превратить в рабов. Что нам и светит. Чтоб на воздух выбраться подышать, мы тут через месяц будем уборные вылизывать. И даже со старушками спать, чтоб генофонд местный не помер.
