Амальгама власти, или Откровения анти-Мессинга - Веста Арина
Лаборатория, где когда-то, еще до перестройки, работал Померанцев, все еще значилась на балансе объединения «Фаэтон», и, невзирая на глубокую секретность этого отнюдь не зеркального «ящика», Барнаулову удалось встретиться с заведующим лабораторией нелинейных процессов, хорошо знавшим покойного Померанцева.
– Жаль, золотая голова, – посочувствовал печальной новости моложавый завлаб в пиратской бандане.
Барнаулов с легкой иронией посматривал на его залихватскую корсарскую бородку и колечко в ухе. По всем приметам этот энергичный «морской волк» был последним капитаном корабля-призрака, настоящего «Летучего голландца», точнее, «Титаника» большой советской науки, с которого загодя сбежали крысы, но капитан остался и как ни в чем не бывало вел судовой журнал.
– А как он погиб? – без особого, впрочем, интереса спросил завлаб.
– Ему отрезали его «золотую голову», – вкрадчиво произнес Барнаулов.
– «Золотую голову», – задумчиво произнес завлаб. – А ведь он как чувствовал!
– Что чувствовал? – уточнил Барнаулов.
– Лет пять назад он побывал на Подкаменной Тунгуске, вернулся сам не свой, мы даже шутили, что тамошние шаманы его сглазили. Однажды я слышал, как он шепчет: «Дыл… Дыл… Он сам снял свою голову и отдал мне…» Как я позже узнал, у эвенков слово «дыл» обозначает голову человека и солнце.
– Значит, там, на Тунгуске, он стал свидетелем какой-то трагедии? – острожно уточнил Барнаулов.
– Возможно, мне об этом ничего не известно, – беспечно ответил завлаб.
– А зачем он туда ездил? – продолжил заполнять свой опросник Барнаулов.
– «Временные парадоксы Тунгусского метеорита», – припомнил завлаб. – Так называлась его тема. В поисках метеоритного вещества он облазил плато Муторан, прошел на байде по притокам Хушмо, побывал на Уче – он вообще любил путешествовать. По молодости мы с ним немало покуролесили и на катамаранах, и под парусом.
Померанцев довольно долго занимался одной заковыристой темой: это так называемая центрифуга Времени! Есть гипотеза, что Время на краях любой центрифуги растягивается относительно центра. Заметное растяжение Времени требует колоссальных оборотов центрифуги и гигантских центробежных сил. Работа со Временем – это работа с гигантскими объемами энергий, первым это понял Никола Тесла.
– Тунгусский взрыв как-то связан с физикой Времени и открытиями Теслы? – уточнил Барнаулов. – Поясните двоечнику…
– В этом-то и кроется главная интрига, – ответил завлаб. – Судите сами, в начале двадцатого века Тесла проявил необъяснимый интерес к бассейну Подкаменной Тунгуски. В марте 1908 года он запросил в Библиотеке Конгресса карты этого региона, а в августе над енисейской тайгой грянул взрыв.
– Ничего удивительного, – заметил Барнаулов. – В районе Подкаменной Тунгуски проходит одна из четырех крупнейших на планете магнитных аномалий – Восточно-Сибирская. Это вполне укладывается в круг интересов Теслы.
– Все это так, но сам тунгусский взрыв сопровождался странными парадоксами, похожими на масштабный эксперимент со Временем, – уточнил завлаб. – Создается впечатление, что после взрыва Время там побежало вспять. В архиве Академии наук есть срез омолодившихся лиственниц, и, по свидетельствам очевидцев, старики, первыми ходившие на пожарище, молодели. – Завлаб задумчиво теребил свою корсарскую бородку. – Видите ли, – понизив голос, продолжил он, – наш проект возник сразу после войны на базе козыревской шараги. После войны в руки советских ученых попали трофейные разработки гитлеровского института «Аненербе», их автором был все тот же Тесла. Суть его открытия состояла в том, что воздействия огромной разрушительной силы могут передаваться не только в любую точку Пространства, но и во Времени! Расшифровкой идей Теслы занимался отец Померанцева. Он был ведущим специалистом в этой шараге, поэтому научную страсть Померанцева можно смело назвать наследственным заболеванием.
Померанцев-младший искал тайну сверхпрочного сплава – амальгаму Теслы.
– Амальгаму? – уточнил Барнаулов. – Это, кажется, сплав металлов с ртутью.
– Вы правы, ртуть – любимая игрушка средневековых алхимиков. И неспроста! При определенных весовых соотношениях у амальгам возникает сверхпроводимость, сверхтекучесть, сверхтвердость, появляется внутренняя упорядоченность, и все свойства сплава приобретают невероятные значения! Но тема Померанцева была признана ложной, и дальше исследований сплава Теслы работа не продвинулась. Сергей Максимович, а не прогуляться ли нам до столовой? – внезапно предложил завлаб. – Я приглашаю…
Барнаулов и завлаб прошли по пустым выстуженным коридорам. На стенах висели портреты отцов-основателей советского атомного проекта: Сталина, Берии, Курчатова и Козырева.
– Академик Козырев, гений из бериевской шараги, тоже работал над формулой Вселенной, объединяющей Пространство, Материю и Время, – пояснил завлаб. – Его легендарный проект назывался «Большой проскок». И «Большой проскок», кажется, все же состоялся около 1948 года, ввиду этого знаменитая экспедиция 1948 года на Тунгуску открыто курировалась Берией, но маршрутную карту трижды запрашивал Сталин. Он собственноручно изменил маршрут, запретив поиски северо-западнее плато Ядуликан. Похоже, Вождь народов знал о метеорите несколько больше официальной науки…
– Погодите, погодите! – Барнаулову показалось, что завлаб заговаривается. – Но ведь между «Большим проскоком» и падением метеорита прошло ровно сорок лет…
– Вот именно… сорок! А если отсчитать сорок лет вперед, то получите 1988 год, канун распада СССР. Бомбардировка будущего идеями сталинизма потерпела фиаско, будущее осталось без подпитки из прошлого, и вот итог… Шутки со Временем смертельно опасны, ведь Время – одна из форм, в которой проявляет себя Материя, а сама Материя – это океан запертой энергии.
– А как насчет переброски часовых поясов? – спросил Барнаулов. – Не будет ли этот проект продолжением переброски северных рек и откачкой энергии, но уже в масштабах Космоса? – спросил Барнаулов.
– Опять в точку! – согласился завлаб. – Все революции и великие реформы имеют очевидное, осязаемое проявление, но сверх того незримую метафизику, тайные смыслы, доступные лишь пророкам и ясновидцам. История – это не только столкновение партий, конных армий или танковых колонн, восхождение и низвержение вождей, но и схватка метафизических сил, небесных воинств, бестелесных сил, именуемых Добром и Злом. Нынешняя атака на Время весьма опасна, но понятна. Над всей Россией – сталинское время! Его одиннадцать часовых поясов стягивают стальными обручами рассыпающееся тело империи, и в наших стенах все еще советская власть! – усмехнулся завлаб.
И он был прав: в умирающем, распроданном по частям здании советской науки еще горел очаг румяной Гестии, и поварихи в кружевных наколках помешивали украинский борщ, а на общепитовских тарелках в волнах пюре млела жемчужная селедочка, прозванная каким-то остряком «гидрокурицей».
– И в чем же заключалась убойная сила «тунгусской бомбы»: тротил, аммонал или урановая крошка? – спросил Барнаулов, нагружая поднос вкусной и здоровой пищей.
– Ни то и ни другое! Тем не менее это самое совершенное на сегодняшний день оружие.
– И что ж это за оружие?
– Антивремя! Представьте, засланец из другого Времени производит аннигиляционный взрыв в нашем Пространстве и Времени, но сам при этом нисколько не изменяется!
– Фантастика! – в простоте душевной восхитился Барнаулов.
– Чрезвычайно удобная штука! Теоретически такую «Царь-бомбу», или «Кузькину мать», можно переносить в обычном дипломате или в кармане брюк.
Барнаулов вежливо допил компот из сухофруктов, напоминающий детсадовское детство, и тепло простился с «мучеником науки».
С этого момента он, белый офицер Барнаулов, вел собственную игру, и посвящать Авенира в открывшуюся ему тайну считал опасной ошибкой.
Осколок Сталина
Жизнь успешного человека похожа на хрустальные башмаки: с одной стороны, вожделенный цокот по мраморным ступеням и изредка глоток терпкого вина из хрустальной туфельки, а с другой – ходить неудобно и лодыжку выворачивает. Страдая от жестких ледяных колодок, Марей успевал, однако, пить вино успеха, почти не морщась.
