Николай Рерих - Врата в будущее (сборник)

Выбрать самонужнейшее никогда не значит полюбить наилегчайшее. Самонужнейшее не будет наилегчайшим. В миражах всякой легкости достижения будет нехорошая майя. Даже в сказках всегда предлагаются три пути, причем путь с наименьшею потерею будет самым малым. Где велика ставка – там и большое нахождение. Там и ручательство.

Кто-то скажет, но ведь это в сказках. До сказок ли сейчас, когда сердце разрывается от тягостей жизни? Но в тех же сказках всегда говорится – «скоро сказка сказывается, не скоро дело делается». Тем самым достаточно показывается, что между словами сказки остается много нерассказанного дела. А ведь где дело перед действием, там и много трудностей.

В исторических повествованиях мы видим обычно лишь символические иероглифы достижений. Видим, так сказать, барсовы прыжки. Но даже самому могучему барсу сколько приходится преодолеть, прежде чем он может сделать победоносный прыжок. Когда барс лежит, накапливая грядущий прыжок, разве он бездействует? Шакалы своим воем и визгом сопровождают все свои намерения. Но ведь это шакалы.

Из звериных примеров нужно выводить представление о какой-то кровожадности в действиях. Кровожадность уже – грубость и жестокость, и потому она неуместна в обиходе грядущего. Истинные, достойные действия всегда будут именно далеки от жестокости и кровожадности. Но в них будет твердость и неуклонность. И еще будет и стремление, и нахождение новых путей. Даже колодцы на путях иссякают. Нужно время, чтобы влага вновь набралась из почвы. Если место колодца выбрано правильно, то влага непременно соберется; лишь дайте нужное время для этого нового образования. И в то же время не обрушьте в колодец грязного мусора. «Не плюй в колодец – придется воды напиться».

А сколько раз неразумные путники ухитрялись наплевать в свой же колодец, в надежде, что им-то не придется более воспользоваться этой водой. А выходило как раз наоборот.

Знаю, что вы очень напряжены, чувствую, что самонужнейшее где-то очень близко и требует сосредоточения всего внимания. В природе бывают такие настороженные моменты. Перед своим наибольшим взрывом природа точно настораживается и даже замолкает. Путники знают, как перед бурей замирает ветер, а кто-то неопытный примет эту тишину как лучший момент для прогулки.

Знаю, что нельзя не волноваться внутренно, когда стучится самонужнейшее. Именно стучится, отбивая этот внутренний стук и во внешних ударах настоящего часа. Где внутренно, а где уже и внешне закипают эти наслоения. В кипении и в искрах, и в брызгах раздробляется лик самонужнейшего. Сколько признаков могут быть приняты именно за то, что лучше всего и неотложнее всего. И где мера великих или малых признаков?

Каждый может поведать множество историй о том, как люди не опознавали самое для них наинужнейшее. Когда же оно уже проходило и было безвозвратным, только тогда эти слепцы прозревали и хватали себя за волосы.

При каждом отбытии океанского судна вы, непременно, увидите жалобную фигуру опоздавшего. Но корабль уже отошел, мостки давно сняты, и жалкие жесты оставшегося сливаются с развевающимися платками проводивших. А ведь, может быть, этот опоздавший должен был плыть именно на этом корабле, но задержало его ничтожнейшее обстоятельство. Так много самонужнейшего надвинулось. Гремят все приказы: «действовать по способности», «действовать по надобности», «действовать по неотложности».

В троекратности действия – по способности, по надобности, по неотложности уже обозначаются черты самонужнейшего. В этих благородных напряжениях найдется оно – таинственное и неизбежное самонужнейшее. Чем моложе сердце, тем оно скорее ощутит зовы этого самонужнейшего. А ведь молодость сердца исчисляется не количеством лет. Сколько бывает дряхлых и замороженных сердец у еще только вступающих в жизнь. Сколько бывает сердец, отемненных беспричинною грубостью и жестокостью, когда они выражают свое жестокосердие во всех повседневных методах действия. Даже так называемые незлые люди иногда могут быть очень жестокосердными. Но это свойство заслонит от них лик самонужнейшего. С однобокими мерами не подойти к самонужнейшему. Даже собрав все накопления, и то можно почувствовать недостаток твердых, объемлющих выражений.

Самонужнейшее прежде всего требует для своего опознания объемлемость, требует синтез, который всегда будет истинным признаком культуры. Вы можете справедливо настаивать на том, что задачи культуры всегда будут являться главными чертами наинужнейшего. Это правильно. Но и среди задач культуры одни будут как бы задачами многолетними, а другие будут требуемыми неотложно, мгновенно. Опять придется разобраться в сердце своем, которая же из этих лучших задач, в свою очередь, будет самонужнейшей?

Думайте, думайте, думайте! Самонужнейшее требует напряжения мысли. Лишь в напряжении этой энергии вспыхнет огонь, в блеске которого самое, казалось бы, сокрытое самонужнейшее выявится вдруг. А размеры этого грозно-прекрасного лика не ужаснут, но привлекут и наполнят сердце новою победною силою.

«И как над пламенем грамоты тайной неясные

строки вдруг выступают,

Так выступит, вдруг, пред тобою видение».

Народный учитель

На недавнем съезде английского национального союза учителей председательствовал народный учитель Браун из Соммерсета. Одно это обстоятельство, что народный учитель из далекого местечка избирается председателем, уже показывает всеобщее уважение к этому педагогу. Действительно, в своем президентском обращении этот народный учитель высказал несколько положений, имеющих приложение во всем международном объеме. Приведем несколько положений из этой речи:

«Полагаю, что должно быть государство, в котором будет приложено справедливое распределение справедливого блага, касаясь ли богатства, отдыха, счастья, здоровья. Но затем и еще более существенно, это должно быть такое государство, в котором все жертвуют и планомерно, и глубоко кооперируют в создании и в росте этого „общего блага“».

«Это не может быть совершено в одном поколении. Оно нуждается в усилии твердом и мудро распределенном. Нужно образовывать народ – если хотите, пропагандою – и возбуждать энтузиазм».

«Должна быть законодательная планомерность, промышленная планомерность, торговая планомерность, здравоохранение и, поверх всего, образование в его широчайшем значении – лишь это сделает народ готовым для мира, в котором они живут, и образует в народе желание и способность совершенствования. Я обращаюсь о планомерности образования для будущего».

«Когда некая политическая или все политические партии поставят образование не только на первое место в их программах, но на первейшее место в их практике? Вместо никчемных мудрствований о настоящем, почему они не могут твердо и благородно утвердить план для будущего?»

«Обычный человек и женщина желают лучшей жизни для своих детей, нежели та, в которой им пришлось жить. Они, конечно, подавляюще благожелательно ответят на справедливое воззвание. Энтузиазм для великого образовательного движения может быть легко поднят. Средства могут найтись. Они должны быть мобилизованы и использованы. Религия, искусство, наука, здравый смысл – все будет участвовать. С церковных кафедр, с платформ, в прессе, на сцене, через радио разум будет убежден и сочувственно пробужден».

«Общественная политика в образовании – когда бы мы такое имели – была бы сознательной политикой для приложения будущего поколения к нуждам настоящего. Но, поистине, следовательно бы заботиться о том, чтобы дать каждому новому поколению способность встретиться на новых путях, с новыми условиями. Если мы действительно хотим образовывать народ, это должно быть признано».

«Также должна совершиться не только перемена в политике, но и перемена в самом сердце. Идея, что дети разных общественных классов должны быть воспитываемы в школах разного типа, утверждает касту и делает народность недостижимой. Обычно это не что иное, как глубокий снобизм. Вы не можете образовать народ, воспитывая его на классовых предрассудках и утверждая классовые различия».

«Можно сказать, что способ образования, даваемый в начальных школах, должен быть дан в лучших методах и установлен так, чтобы образовать всего человека – тело, разум и дух. Но это препятствуется многими несовершенными условиями и не очень-то продвигается. Удалите эти неудобства, и получится образование, пригодное для ваших будущих граждан, которое даст им более полную и лучшую жизнь».

Не знаю, сошлись ли бы мы с педагогом-председателем во всех деталях, но основная его мысль должна быть близка всему миру. Действительно, школьное образование, в сущности своей, не должно привязывать учащихся только к прошлому, но должно делать их вполне вооруженными, чтобы светло встретить улыбку грядущего. Как раз эту мысль утверждали мы в советах нашему Институту Объединенных Искусств и Международному Центру Искусств.