Лобсанг Рампа - Доктор из Лхасы
Поселившись в Шанхае, некоторое время я работал частным врачом. Однако для меня как для восточного человека, «время» тогда ничего не значило. Я никогда не задумывался над тем, что идет такой-то год. Мне казалось, что все мгновения слиты в одно. Как независимо практикующий врач, оказывал людям медицинскую и психологическую помощь. Я принимал пациентов у себя в приемной и, кроме того, посещал их в госпиталях. У меня практически не оставалось свободного времени. В свободное от работы с больными время уходило у меня на изучение воздушной навигации и теории полета. В течение долгих часов после наступления сумерек я летал над мерцающим огнями городом и над сельской местностью, где я мог руководствоваться лишь тусклыми огонь нами бедных крестьянских домиков.
Годы проходили незаметно для меня. Я был слишком занят, чтобы следить за тем, как дни следуют один за другим. Городской Совет Шанхая хорошо зная меня и часто пользовался моими профессиональными навыками. В эти годы я познакомился с одним белым человеком, русским. Богомолов был одним из тех, кто бежал из Москвы во время революции. В то трагическое время он потерял все, что у него было, и теперь служил клерком в Городском Совете. Он был первым белым человеком, с которым я познакомился, а познакомился я с ним близко. Это был очень хороший человек.
Он тоже ясно видел, что Шанхай не устоит перед агрессией. Как и китайцы, он не сомневался в том, что грядет трагедия.
Седьмого июля 1937 года на мосту Марко Поло произошел инцидент. О нем очень много писали, и я не собираюсь здесь всего этого повторять. Этот инцидент примечателен лишь тем, что послужил толчком для начала японо-китайской войны. Все перешло на рельсы войны. Приближались тяжелые времена-Японцы вели себя вызывающе и жестоко. Многие иностранцы и состоятельные китайцы предвидели надвигающуюся катастрофу. Они эвакуировали свои семьи и сами переехали в другие районы Китая, такие как Чунцин. Воспользовавшись уменьшением численности горожан, крестьяне из окрестных деревень хлынули в город. Очевидно, они по какой-то причине думали, что безопаснее всего там, где больше людей.
По городу днем и ночью колесили грузовики с бойцами из подразделений Интернациональной Бригады. В эту Бригаду набирали наемников из многих стран мира для того, чтобы поддерживать порядок в городе. Иногда среди них оказывались обычные уголовники, которых наняли потому, что они были жестокими. Если они становились свидетелями какого-нибудь инцидента в городе, они сразу же применяли силу, и без предупреждения, без разбирательства и выяснений пускали в ход свои пулеметы, автоматы и пистолеты. При этом чаще всего погибали невинные люди, тогда как злоумышленникам, как правило, удавалось скрыться. Среди шанхайцев бытовало мнение, что намного лучше иметь дело с японцами, чем с краснолицыми варварами, как называли бойцов Интернационального Полицейского Подразделения.
Некоторое время я лечил женщин, выступая в роли терапевта или хирурга. Надо сказать, что тогда, в предвоенном Шанхае, я приобрел очень ценный опыт, который неоднократно выручал меня впоследствии.
Инциденты в городе случались все чаще. Везде ходили слухи об ужасах японской оккупации. Войска и боеприпасы в огромных количествах переправлялись из Японии в Китай. На своем пути захватчики грабили, насиловали и убивали китайских крестьян. К концу 1938 года враг вплотную подошел к городу. Почти безоружные, немногочисленные китайские войска сражались не на жизнь, а на смерть. Лишь немногие испугались приближения японских орд и дезертировали. Китайцы сражались так, как сражаются лишь те, кто защищает свою страну, однако враг превосходил численностью и подготовкой. Шанхай был объявлен открытым городом с тем, чтобы во время бомбежек не пострадали исторические места. Город был беззащитен. У жителей не было никакого оружия. Все военные вышли из города, который наводнили беженцы. Коренное население почти полностью выехало из города. Университеты, культурные и образовательные учреждения, конторы больших фирм и банков перебрались подальше в глубь страны, в такие города, как Чунцин. Свободные здания заняли беженцы разных национальностей и сословий. Они бежали в город от японцев, веря в то, что безопаснее там, где больше людей.
Воздушные налеты на город учащались, однако люди постепенно привыкали к ним и реагировали на звуки сирен не так, как поначалу. Затем в одну из ночей японцы действительно сбросили на город бомбы. Они подняли в воздух все свои самолеты, и даже истребители в эту ночь несли на своих крыльях бомбы. Пилотам дали в кабины гранаты, которые они должны были выбросить на город. И вот ночное небо заполнили самолеты, летящие густой сетью над беззащитным городом. Как полчища саранчи, они кружили в воздухе, и как после полчищ саранчи, после них ничего не оставалось. Бомбы бросали где попало, без разбора. В этот ночной час город представлял собой море горящих зданий. У нас не было чем защищаться.
Около полуночи в самый разгар налета я вышел на улицу. Я как раз вышел из дома, куда меня вызвали к умирающей женщине. И вот я увидел, как металл сыплется с неба, и задумался над тем, куда можно укрыться от него. Внезапно я расслышал приближающийся свист падающей бомбы. Он нарастал и скоро превратился в вой, а затем в душераздирающий визг. Вдруг мне показалось, что меня подхватила огромная рука. Я был словно поднят в воздух, а затем изо всей силы брошен на землю. Затем у меня создалось впечатление, что все звуки затихли, вся жизнь прекратилась. Я будто пребывал в какой-то беспредельной пустоте, будто полностью отсутствовал.
Несколько минут я лежал почти без сознания, еле дыша, думая о том, умер ли я уже или нет, и если умер, то в какие миры должен отправиться. Я медленно поднялся и огляделся, не понимая, где оказался. Пять минут назад я шел по улице, по обе стороны которой стояли дома, а теперь я находился среди безжизненных руин, среди пыли, забрызганной кровью, и частей человеческих тел. Дома были переполнены людьми, когда поблизости упала тяжелая бомба. Все это произошло так близко от меня, что сразу после взрыва я оказался в разреженном воздухе. По какой-то непонятной причине я не слышал звука и не пострадал. Вид этой кровавой бани был невыносим. Утром мы сложили все тела в одну кучу и сожгли их, чтобы предотвратить распространение чумы. Дело в том, что под палящими лучами солнца тела начинали очень быстро разлагаться. Целыми днями мы раскалывали развалины в надежде спасти каждого, кто не погиб во время бомбежки. Мы выкапывали много трупов и сжигали их на месте, чтобы в городе не распространялись болезни.
Однажды во второй половине дня я пересек один из дугообразных мостов, переброшенных через канал, и оказался в старом районе Шанхая. Справа от меня в закоулке несколько китайских астрологов предсказывали людям судьбы. Они важно восседали за своими столиками, предсказывая обеспокоенным людям, выживут ли они в ходе этой войны, и скоро ли улучшится их жизнь. Я с любопытством поглядывал на этих людей и думал о том, действительно ли они верят в слова предсказателей, которые зарабатывают деньги на своих Пророчествах. Предсказатель записывал имя своего клиента, а затем по специальной схеме выбирал последовательность иероглифов, которая давала ему возможность судить об исходе войны, о судьбе ушедших на фронт кормильцы семьи.
В некотором отдалении от предсказателей будущее другие астрологи выполняли роль публичных писарей. Они писали письма тем, кто хотел послать в другую часть страны весточку, например о своих семейных делах. Они неплохо зарабатывали на писании писем за тех, кто не умеет писать. Они писали письма открыто. Всякий прохожий, которому вздумается остановиться и послушать, мог узнать из громких слов писаря, о чем идет речь в письме. В Китае у человека не бывает секретов от других, А писари зачастую выкрикивают содержание писем для того, чтобы потенциальные заказчики писем слышав как красноречиво они умеют выражаться.
Я продолжил свой путь в госпиталь, где должен был сделать несколько операций. Я прошел мимо киоска торговцев благовониями, мимо букинистов, которые, как мне показалось, всегда устраиваются на набережных и обычно раскладывают свои книги для просмотра возле самой воды. Дальше находились лавки торговцев культовыми предметами. Здесь можно было приобрести статуэтки божеств Хо Тай и Куан Йин, первый из которых является богом благополучия, а вторая – богиней сострадания.
Добравшись до госпиталя, я быстро справился со своей задачей. Но в это время начался налет японских бомбардировщиков. Поэтому, когда я возвращался обратно по той же дороге, на улице не было больше ни лавок, ни букинистических магазинов. Никто больше не продавал здесь утварь, благовония, потому что все и люди, и их товары – было обращено в прах. Везде горела дома, рушились здания. Все превращалось в пыль.
