Даниил Андреев - Железная мистерия

Голоса в Цитадели

Безрассуден твой гнев,                 мать темная:— Иль не видишь — растет                 рать шумная,— Крепнет наших фаланг                 стать дымная,    Неуемная!

Афродита Всенародная

Что мне до огненной мощи?Рвут меня крючья и клещи, —Все беспощадней, все резчеВетер из бездны горящей!Плоть моя плачет все горшеКаждым бездомным ребенком!По лагерям и застенкам!По безымянным поминкам!По очагам разоренным!По колумбариям! Урнам!По искалеченным кармам!Камерам! каторгам! тюрьмам! —

Голос уицраора

Если б мудрость          твою колеблющуюся                  умчалоТо видение,          что владычествует                  во мне —Как померкло бы          для тебя               этих дней началоВ этом городе,          в этой сумеречной стране!

Афродита Всенародная

Что мне до лютой гордыниЗодчих вот этой твердыни?Ропщет вся кровь от страданий,В красных стигматах ладони!Ты обещал мне, как чудо,Новые дивные чада,Но от твоей благодати —Только чугунные дети!Строите этот чертог выМудростью старшего игвы,Проклято черное семя!Рухнет в ничто ваше имя.

Уицраор

Это — призраки              твоей ревности                            и безумья!Что мне игва            с его рассудочным чертежом?Лишь — орудье мое покорное,                           только — зубья,Лишь — до времени,                  перед огненным                                рубежом.Вижу солнцем себя ликующим,                           и монады,Что вращаются,              торжествующе                          и звеня —Мне покорствующие                 мириады                        и мириады,С гимном ангелов                погружающиеся                             в меня.Сломан стержень               перенапрягшихся                              коромысел!Иль ты все еще,               ослепляясь,                          не поняла,Что подобного             вседержителя                         не возвысилНикогда еще           дробный хаос                       добра и зла?

Неизвестный — шепотом

Вижу его непроглядную ауру,Бурю в мерцающем взоре…

Отдаленный голос Карны

Горе последнему из уицраоров,    Горе!

Голос Великого Игвы в тайнике великого капища, среди посвященных

Гордыня бешеная и слепая    Окрепнет пусть:Полезна власть его над толпою,    И гнев, и злость;Чтобы мятежника-демиурга    Швырнуть в Уппум;Чтоб мир, бушующий вне Друккарга,    Нам стал рабом.

Великий Игва впадает в транс.

— Смотрю в геенну. Мой дух в ознобе,    Лишь ей слуга.Инфра-лиловая в черном небе    Горит дуга.Пылает, блещет от края к краю,    Мостом вверху…Какому гимну доверю тайну,    Хвалам, стиху?..Гагтунгр! Я внемлю! Я зрю воочью    Сквозь весь Энроф [17]Метагалактики средоточье —    Итог миров:Обитель господа Люцифера    В живом огне…Замкни уста мне. Пусть эта сфера —    Тебе и мне.

Великий Игва погружается в беспамятство.

Неизвестный

А, сатанинская мистика!Верность глубинной скверне!..Это — хитрей, чем свастикаИ пентаграмма черни…{52}Так вот какого владычества,Царства какого радиДлит балаган свой жречествоВ нашем, в наземном граде…

Слабо различаемый голос Ректора в катакомбах

…За эту химеру немыслимуюМы платим в круговоротеЗолотом жизней бесчисленных,Ценою народной плоти…

Даймон — грозно

Народного духа!

Молчание.

             — Дальше, ниже:Где души — как клочья дыма…Он плачет о плоти?                  Взгляните жеНа то, что непоправимо.

Теперь делается ясно, что источник ударов, казавшихся ударами пульса, стал ближе. Крипта, мерцавшая слабой звездой вверху, исчезает окончательно. Чувствуется колоссальная глубина. Обоих спускающихся охватывает мглистый, едва освещенный туннель со слабым уклоном вниз. Над медленно текущим по дну потоком возникают как бы завитки промозглого тумана, бессильные оторваться от бесцветных вод. Однако они еще одарены способностью жалобных, почти бессловесных звучаний.

Неизвестный

Кто это?.. чьи это голоса,    Дух надрывающие?

Даймон

То — неимеющие наименования            владельцы карм          всё        длят     свой   плен:Кишат, и носятся, и опускаются            уже без форм,          в хлябь,        вниз,     в глубь   пен:Скорлупы дряблые,               недоразвеянные            там, на земле —          сор        дней,     шлак   душ,Когда-то прядавшие               по стокам города            в поддонной мгле         жерл,        ям,     рвов,   луж…

Неизвестный

Вижу — вижу в них                отсветыПрожитых наверху                дней, —Стойл, квартирок,                 углов выцветших,Суету     праздных теней…

Всплески слабых голосков

— По хлябям вспучиваемся…— Во мгле раскачиваемся…— Чуть-чуть вскарабкиваемся…— От волн отталкиваемся…— Ах, если б в теплышко!В родное дуплышко!— Ах, в норку б черненькую…— Ох, в тельце б жирненькое…

Даймон

Это — те, кто растлен               капищем,Кто — без ядер, кто стал               скопищем.

Неизвестный

Но они ж невиновны, даймон!Тяжесть страшных вин —                      на других…Объясни мне, ответ дай мне:Что взыскать Ему с малых сих?

Даймон

Не знает взысканий, струит благодать    Великое Сердце ВселеннойТворя, как Отец, и тоскуя, как Мать,    Как Сын выводя из геенны.В боренье с богоотступными «я»    Законы и карма возникли:Они — не всеобщи для форм бытия,    Но царственны в нынешнем цикле.Они — равнодействующая, итог;    Мы волим их снять, уничтожить;Страданье впивающий Противобог    Их грузность стремится умножить.

Неизвестный — упорно

Что же тем, кто растлил «малых»{53}?Кто несет всю вину                  воль?

Даймон

Скоро, в ужасе небывалом,Ты простишь им всю кровь и боль.

Неизвестный

Им?!    Самому Иисусу не вывести    чьих зол след?!Пощады от человеческой совести    Им — нет!Нет им за этих несчастных, извергнутых    Вспять,    в муть волн,Мукою чьей сердце Бога истерзано,    Сам рай полн!

Источник ударов, казавшихся биением пульса, теперь становится очевидным. Только слои, несравненно более глубокие, чем Друккарг, способны были бы привести в движение этот океан, подкатывающийся на берега всей тяжестью своих чугунных спондеев.

Даймон