Оле Нидал - Верхом на тигре. Европейский ум и буддийская свобода
• В Болонье праворадикальные итальянские экстремисты взрывают бомбу в зале ожидания центрального вокзала. 80 человек погибают при взрыве, еще 220 ранены.
В июле 1979 года мы организовали первый летний курс с Тенгой Ринпоче в Родбю – огромное событие для всех нас. Ханна переводила, я учил по вечерам. Затем пришло время снова покинуть Европу. Вытащив джип доктора Шена из леса к северу от Нью-Йорка, я пообещал ему вернуться. Теперь он прислал мне билет на самолет. Ханна осталась с Тенгой Ринпоче, который успешно вылечился от костного туберкулеза и уже учил в Копенгагене по нескольку часов в день. К нему приходило все больше людей из наших европейских центров. Все шло по плану, и я с радостью воспользовался возможностью пробудить обширные кармические связи в восхитительной Северной Америке.
Тенга Ринпоче в Родбю
Земля, которую доктор Шен приготовил для тибетцев под городом Кармель, была для них слишком маленькой. Тогда он подарил им большой старый отель в часе езды на север от Нью-Йорка. Он стоял на склоне горы с потрясающим видом, неподалеку от знаменитого Вудстока 60-х годов. Первый участок, который не пришелся по вкусу тибетцам, вполне устроил китайцев, и доктор Шен хотел возвести там храмы для Будды Безграничного Света и Гуань Инь, китайской Освободительницы. Я, как «свирепый воин» с севера, должен был очистить эту землю от деревьев. В моем распоряжении были две совершенно новые бензопилы, дом, джип и бульдозер, все остальное я закупал за его счет. Дополнительным преимуществом был телефон, с помощью которого я мог планировать дальнейшую поездку по Америке. Вручив мне все эти богатства, доктор Шен уехал в Нью-Джерси, где налоги были гораздо ниже, чем в Нью-Йорке. Чудесное место на Лонг-Айленде он продал.
Какая свобода! Я наслаждался работой, целый день спиливая деревья низкого качества. К счастью, на моем пути не было буков и дубов. Никто не давал никаких советов, и некому было пугаться, когда я хотел испробовать интересную новую технологию. Если одна бензопила застревала, я всегда мог ее высвободить второй пилой – в Швеции такая роскошь была нам недоступна. Когда становилось слишком темно, чтобы работать, я ехал на джипе в Нью-Йорк и давал поучения в центрах Кхенпо Катара или Ламы Норлы. За поучениями следовала дискотека, и где бы я ни просыпался утром – ровно в восемь я скатывался по всем этажам к джипу. Этому быстро учишься. Если в Нью-Йорке машину отгоняли на штрафстоянку, ее освобождение стоило 130 долларов и отнимало массу времени.
Лекс опять предоставил мне пару часов в своей радиопрограмме, и после эфира в центр Кхенпо Катара пришло много новеньких. Я день и ночь дарил этому городу все самое лучшее, что мог, – но несмотря на все мои усилия веселые люди уходили, а те, кто оставался в центре, год от года становились все чопорнее. Это было похоже на неизлечимую болезнь. Предполагаю, что за этим стояло протокольное влияние «Дхармадхату», организации Трунгпы Тулку.
Когда земля была очищена – а выкорчевывать пни бульдозером было особым удовольствием, – приехал доктор Шен и сказал: «Спасибо за твой вклад, но ты слишком хорош для этой работы. Вот немного денег, поезжай послезавтра в Бронкс, прочти лекцию в нашем храме».
Здание китайского храма заметно выделялось на фоне разоренного гетто. Кармапа, Ханна и я уже бывали там в качестве почетных гостей, и я тогда заметил, как высоко Кармапа ценил доктора Шена. Мои поучения понравились даже традиционным, любящим правила китайцам. Но несмотря на их пожертвования мне все равно не хватало денег на все, что хотелось сделать этой чудесной осенью. Поэтому я устроился на работу к одному бывшему монаху по имени Шераб. Теперь его звали Барри, он ремонтировал старые дома на Манхэттене и сдавал их за большие деньги. Его колено, которое Кармапа вылечил в Женеве, было по-прежнему в полном порядке. Помимо прочих дел он еще с удовольствием устраивал небольшие, но яркие выставки, которые привлекали внимание общества к положению тибетцев. Когда-то в присутствии Барри я рассказывал Кармапе о том, как копал ямы для бассейнов, чтобы заработать на распространение Дхармы. Кармапа выслушал и обратился к Барри со словами: «Если ты когда-нибудь наймешь Ламу Оле на работу, плати ему хорошо». – «Естественно», – пообещал Барри, и Кармапа подмигнул ему: «Ты все равно не сможешь заплатить столько, сколько на самом деле стоит его труд». Но я не обижался. Десять не облагаемых налогом долларов в час за удовольствие ломать стены – для того времени совсем неплохо.
Мои поучения понравились даже традиционным, любящим правила китайцам.
Я работал в огромном старом доме на 168-й улице в Гарлеме. Здание находилось напротив пресвитерианской больницы. Кувалда приятно тяжелила руку, и я не тратил времени понапрасну. Пока мы опрокидывали стены и освобождали заваленные мусором помещения подвала, я досконально ознакомился с семидесятилетней историей американского материализма. Какое разбазаривание сырья! В Европе, которая всегда перерабатывала вещи в военных целях, выбрасывать приходилось намного меньше. Мы работали как лошади, и Барри каждый день заезжал к нам на своем красном «Кадиллаке». На другой стороне улицы тоже не было скучно: очевидно, где-то воевали между собой местные банды. Каждые четверть часа выли сирены «скорой помощи», и я видел пациентов, у которых было отстрелено полголовы. Стычки между пуэрториканцами и другими латиносами были более жестокими, чем войны негритянских группировок. За последние годы рост числа убийств и потребления кокаина стал нормой, и в гетто даже дети разгуливали с огнестрельным оружием.
Постепенно приходили приглашения из других штатов, и настало время ехать дальше. Я выбрал испытанное американское транспортное средство «бедного человека» – автобус «Грейхаунд». За сто долларов на нем можно было две недели ездить по всей стране. По пути много видишь и в любом месте можешь прерывать поездку. На автовокзалах и вокруг них, часто в немыслимых условиях, обитал самый низший из всех слоев американского общества.
Я выбрал испытанное американское транспортное средство «бедного человека» – автобус «Грейхаунд».
В Чикаго были одни новые лица, и тем не менее здесь прошло несколько по-настоящему удачных мероприятий. Слушая вопросы людей, я заметил, что у поразительно большого количества женщин были проблемы с гневом. В Нью-Йорке преобладала ревность. Поездка по городу оживляла впечатления предыдущего визита с Ханной. Толстый слой пены окатывал берега озера с каждой волной, и длинноволосые хиппи в плащах не по размеру – отдающие дань скорее королю Алкоголю, чем наркотикам, – пытались защититься от немилосердного ветра, вышибающего слезу. Счастливые люди попадались редко.
Зима уже стояла на пороге, и я первым делом направился в северную часть западного побережья. Путь лежал через Денвер, где пьяные индейцы на автовокзале выпрашивали деньги, рассказывая невероятные истории, и затем через Солт-Лэйк-Сити – чистую, но лишенную чувства юмора столицу мормонов. Этот город мне не особенно понравился. Складывалось ощущение, будто официальные здания здесь специально построили чрезмерно большими, чтобы граждане чувствовали себя ничтожными перед лицом божественного порядка. По пути в Портленд в штате Орегон, на этот раз на автобусе компании «Трэйлвэйс», мы миновали перевернутую машину в кювете. Я попросил водителя остановиться и выскочил из автобуса. К счастью, помощь никому не требовалась, но когда я, успокоенный, возвращался к автобусу, тот тронулся и укатил прочь. Почти сразу меня подобрал проезжий автомобиль, но при американских улиточных скоростях обогнать и остановить автобус нам удалось не сразу. Водитель выглядел как привидение. После того как пассажиры подробно высказали ему свое мнение, мне стало его жаль. Я спрашивал себя, сколько времени нужно терпеть ограничения и копить злость, чтобы человека в одной футболке оставить в холодной пустыне.
В богатой красками степи под Антелопэ в штате Орегон уже тогда была особая атмосфера. Впоследствии Бхагаван Раджниш собрал там свою коллекцию из 99 «Роллс-Ройсов». Тысячи его последователей давали врагам восточной духовности массу поводов для нападок. На внешнем уровне все было хорошо, пока Бхагаван не допустил ошибку, в публичной речи поставив Гитлера на один уровень с Ганди. Теперь Раджнишу дышали в затылок американские евреи, и его конец был только вопросом времени.
Проехав удивительные замшелые леса, я добрался до Портленда, где ждала Нэнси Вангмо. Эта волевая женщина открыла для меня северную половину западного побережья Америки. Ее работе для тибетцев долго мешали культурные барьеры, и теперь она с облегчением узнала, что я не притворяюсь монахом. Нэнси была рада встретить такого учителя, с которым можно было прямо и честно общаться. В то время уже было очевидно, что на Западе это большая редкость.
