Михаил Орлов - История сношений человека с дьяволом
Через несколько времени колдун приходит в себя, и у него в руках оказывается какой-нибудь предмет, например, кольцо и нож, который его душа добыла во время своего путешествия от того лица, о котором ворожили. И вслед за тем колдун подробно рассказывает, где его душа нашла того человека, что он делает в т. д. Те же лопари, по скован Олая, считались в его время настоящими владыками и распорядителями ветров. Олай, впрочем, выражается об этом в таких словах, из которых можно заключить, что сам он считает эти россказни за суеверие, во все же он передает, в чем оно заключается. Заключается же оно в том, что когда мореплаватели задерживаются в пути противным ветром, то они обращаются к лопарям-колдунам и просто-напросто покупают у них попутный ветер. Происходит самый обыкновенный торг. Уславливаются в цене, и когда колдун получит договоренную плату, он дает покупателю три узелка, причем объясняет, что, развязавши, первый узелок, он добудет себе попутный ветер небольшой силы, развязавши второй узелок, добудет сильный ветер. А если развязать третий, то поднимется настоящая буря, при которой будет невозможно управлять судном. Этот рассказ вводит нас в сферу метеорологического колдовства — заклинания ветров и бурь, запирания туч, вызывания дождя и т. д. Расскажем несколько историй по этой части.
Гулар передает со слов какого-то достоверного лица рассказ о том, какие чудеса видело это лицо в Пиренейских горах, когда путешествовало там еще в юности. В одном месте в этих горах наш путешественник видел какой-то камень вроде алтаря. Говорили, что этот алтарь существует с незапамятных времен. На камне были в самом деле высечены какие-то фигуры или надписи непостижимого вида, должно быть, очень древние. Около того места путники встретили несколько местных жителей, крестьян и пастухов. Все они, видя путников-чужаков, поспешили их предупредить, чтобы они к тому камню отнюдь не прикасались. Но путники, народ по большей части молодой и озорной, не послушали доброго совета, подошли к камню, трогали его. И как только к нему прикоснулись, сейчас же в воздухе произошла самая зловещая перемена: перед тем стояла чудесная погода, а после прикосновения нимало немедля солнце затмилось, настала тьма, раздался гром из внезапно и невесть откуда появившихся туч. Путники не успели сбежать с горы, как были уже насквозь промочены дождем. Камень был заколдован еще во времена незапамятные, и колдовство так с тех пор и осталось на нем. Кальмэ передает следующий рассказ со слов Шпренгера, автора книги о дьявольских злодействах. Один крестьянин в Швабии шел по полю с своей маленькой восьмилетней девочкой. Была засуха, и бедный мужичек, пригорюнившись, смотрел на свою тощую ниву и тужил о дожде: кабы, дескать, Господь послал дождичка, может быть, хлеб и оправился бы. Дочурка, слыша его сетования, сказала, что коль надо дождичка, так она может так сделать, что он пойдет. «Откуда ты этому научилась?» , спросил встревоженный крестьянин. Девочка простодушно ответила, что ее научила мать, только велела никому не сказывать.
«А как она тебя этому научила?» , спрашивает отец. «Она меня водила к учителю, — отвечала девочка, — и он теперь ко мне приходит, когда я позову» . На вопрос, видела ли она этого учителя, девочка отвечала, что видела много раз, что к матери ходит много людей и что среди них был и тот учитель. «Но как же ты сделаешь, чтобы дождь прошел только над одним нашим полем?» . В ответ на это она сказала, что ей для этого надо достать немного воды. Отец принес ей воды из ручья. Она взяла эту воду, призвала того, кому мать отдала ее в обучение, и на ниву тотчас полил обильный дождь. Крестьянин понял и убедился, что жена его ведьма, донес на нее, ее судили и сожгли. Дочку вновь окрестили, но с тех пор она утратила способность вызывать дождь. В старое время в Италии, особенно в Неаполитанской области, применялись удивительнейшие способы вызывания дождя, в которых католические обряды самым непостижимым образом путались с грубыми приемами колдовства; так, например, однажды, во время удручающей засухи, несколько патеров выдумали такую церемонию для умилостивления неба, не источавшего ни капли влаги. Привели к церкви осла и отслужили над ним отпевание, как над покойником. После того в рот осла вложили освященную гостию, потом еще долго пели над ним и, наконец, зарыли его живьем в землю под вратами церкви. Как только церемония окончилась, небо омрачилось, море взволновалось, засверкали молнии, загремел гром, поднялся ураган, выворачивавший деревья, вздымавший на воздух крупные камни. Потом начался такой ливень, что все водоемы были переполнены и с гор лились бурные потоки. Это происходило в одном городе, как раз во время осады его неаполитанским королем.
Он и надеялся взять город, когда жители начнут умирать от недостатка воды; а когда прошел этот ливень, король снял осаду. Гулар заимствует эту историю из книги некоего Иовиануса Понтануса. Однажды, когда выдавали какую-то датскую принцессу замуж за шотландского короля, местные, т. е. датские колдуны. почему-то ни за что не хотели, чтобы их принцесса ехала к своему жениху в Шотландию, и когда она двинулась в путь, разумеется, морем, они подняли страшную бурю, так что флотилия с принцессой была куда-то загнана ветром совсем в сторону и едва не погибла. Однако, потом дознались, что эта буря была напущена колдунами; добрались и до них самих; на допросе колдуны показали, что дело было ими сделано чисто, но что дьяволы, которые им помогали, ничего не могли поделать против пламенного и несокрушимого благочестия самой принцессы и всех, кто ее сопровождал. В книге капуцинского монаха Дотена, изданной в 1674 году, под многозначительным заглавием: «Ученое неверие и невежественное легковерие» , рассказывается об ужасной к удивительной буре, напущенной колдунами в июне 1668 года на Лангедок. Началась она с опустошительного вихря, вырывавшего с корнем деревья и потрясавшего дома. Потом начался дождь, смешанный с чудовищным градом; отдельные градины были величиной с куриное яйцо. Но этот град перепугал народ не столько своей величиной, сколько формой градин; все они были точно нарочно выточены и изваяны. Иные походили на больших улиток, с раковиной, головой в рожками; иные имели фигуру лягушек и жаб, но были так тщательно выделаны, что люди боялись взять их в руки; иные приняли вид змей, длиной пол-фута. «Наверное, — говорит благочестивый автор, — тот град, который опустошал Египет и который святой Августин прямо считает делом дьявола, не был столь ужасен» .
Местами град доходил до такого размера, что пораженные им люди и животные падали мертвые. Эта буря и град были без обиняков приписаны колдовству, потому что в каждой градине, которую раскалывали, находили белый волос, и эти волосы были во всех градинах совершенно одинаковой длины. Вероятно, это толкование было основано на том, что, как мы видели в нескольких из приведенных нами историй, колдуны обычно совершают свои злодейства с помощью волоса или шерсти. Колдуны мастера изобличать воров, но способы этого изобличенья, описываемые в колдовских руководствах, ужасно странны; они основаны и на явно суеверных обрядах, и в то же время на молитвах и призваниях имени Божьего. Предпочитаем не описывать их в подробности. Наконец, что касается до мора, напускаемого колдунами на людей, то такие случаи в Средние века считались самыми обыкновенными их подвигами. Так, у Бодена рассказывается о том, как в 1536 году в пьемонтском городе Казале колдунья ходила из дома в дом, и куда ни войдет, там после ее визита навивается мор людей. Ее, конечно, схватили, судили. На допросе она показала, что орудовала не одна, а целой компанией в сорок ведьм. Они гуртом сварили какую-то мазь, которой натирали дверные скобы; и кто брался за них, тот вскоре умирал. Нечто подобное было в Женеве в 1563 году. Там ведьмы напустили на народ чуму, продолжавшуюся семь лет. В Риме еще во времена консулов однажды казнили 170 ведьм; их казнили, как отравительниц, но средневековые писатели утверждали, что римляне просто-напросто не умели еще отличать ведьм, не изощрились в этой тонкости и по своему невежеству привяли ведьм за обыкновенных уголовных преступниц. Нам остается еще рассказать об оборотнях, являющих собой в большинстве случаев несомненный продукт колдовства в потому подлежащих нашему рассмотрению. Чаще всего человек превращается почему-то в волка; этим странным существам придано даже особое название почти у всех народов, причем в самое название входить слово «волк» или явный его корень. У славян они называются волкулаками, вилколаками, вовкунами, врикодлаками и т. д. По объяснению Афанасьева, все эти слова происходят от «волк» и «длака» , т. е. руно, шерсть.
Немцы их называют Verwolf, англичане — Warevolf (Wolf — «волк» ), французы — loup-garou (loup — «волк» ), греки — ликантропами («волко-человек» ). Старые писатели не все верили в волков-оборотней, иные пытаются доказать, что есть, дескать, такая особая болезнь, нечто вроде черной меланхолии, при которой больные сами глубоко убеждены в том, что они превращены в волков, а это их побуждает во всем подражать волкам. Так, по ночам они рыщут на кладбищах и в пустых местах. Гулар приводит свидетельство какого-то ученого врача, который уверял, что у него были такие больные и что ему удавалось их вылечить. Тот же Гулар сообщил еще рассказ о другом, тоже больном, полусумасшедшем. Иное время этот человек отличается здравым умом, а потом вдруг впадает в экстаз и объявляет себя волком. Таких рассказов существует немало, но тут мы имеем дело, очевидно, с тронувшимися. Оговариваясь, что такие недужные существуют, Гулар, однако, утверждает, что есть и такие люди, которые кознями лукавого превращены в настоящих волков и в таком виде являются людям. Дьявол обладает достаточной силой, чтобы осуществить такое превращение. Благочестивые демонологи старого времени верили в оборотней и в доказательство их непреложности приводили библейские примеры: Навуходоносора, жену Лота. В старину полагали, что Ливония кишит волками-оборотнями. Это были люди, и они делались волками только на святках, а остальное время года оставались людьми. Вот как совершалось это превращение. На второй день Рождества по стране ходил хромой мальчик, очевидно, слуга в рассыльный сатаны; он кликал и сзывал всех оборотней, и они толпами сбегались на его зов и шли за ним. Кто из них медлил и отставал, тех подгонял кнутом особый посланец дьявола, огромный человек; кнут его был сплетен из железных звеньев. Кто отведал этого кнута, у того надолго оставались знаки от него. И вот по дороге все эти люди, которых гонят в поля и леса, один за. другим оборачивались в волков. Выйдя в поля, они кидались на стада скота (зимой, в Литве?..) и, как подобает волкам, резали и пожирали скотину; однако, им строжайше было возбранено нападать на людей. Когда это стадо оборотней подходило в реке, вожатый своим страшным кнутом ударял по воде (в те времена европейским писателям было очень простительно не знать о том, что наши реки зимой скованы льдом), вода расступалась а оборотни проходили носуху. Так бродили оборотни двенадцать дней, а потом их снова оборачивали в людей и распускали всю команду по домам до следующего Рождества.
