Николай Сперанский - Ведьмы и Ведовство
Итак, известная нам статья в Corrector Буркарда, где налагалось церковное покаяние за веру в любовные сношения с неземными женщинами, теперь оказывалась плодом простого недомыслия. И суд церковный отныне не колеблясь стал делать практические выводы из столь солидно обоснованных теорий. В 1274 году смежил навеки очи «ангел школы» Фома Аквинский; он не дожил всего лишь год, чтобы видеть, как один из верных его учеников впервые отправил на юге Франции живую женщину в огонь по обвинению в распутстве с демонами. Прошло еще немного времени, и целый орден храмовников оказался перед лицом папского и королевского суда виновным в такой же гнусности. Но подозрение в ней логически распространялось на всех, кто уличался в занятиях какими бы то ни было видами колдовства. В самом деле, раз всякое колдовство предполагало неизбежно заключение союза с сатаной, то как же было не предположить, что плотский союз легко мог являться увенчанием возникавшей на этой почве pestifera familiaritas – особенно если к услугам сатаны обращались люди, которым трудно было иначе удовлетворять свои любовные вожделения, например, уродливые старухи? Так эти представления о колдовстве, о любовных сношениях с духами и о договоре с сатаной, которыми народная фантазия играла порознь, усилиями систематизирующей науки мало-помалу были обращены в смыкающиеся звенья одной и той же неразрывной цепи.
Но возвратимся к нашему ближайшему предмету. Какие же услуги могут оказывать демоны верным своим поклонникам или, другими словами, где надо проводить границы волшебства? В этом вопросе схоластика рекомендует крайнюю осторожность, ибо, по ее наблюдениям, демоны, стремясь привлечь к себе возможно большее количество людей, постоянно обманывают их насчет своего действительного могущества. Им хочется, чтобы люди полагали, будто они способны творить такие же чудеса, как Бог. Но думать так и приписывать творению способности, принадлежащие одному Творцу, значит впадать в смертный грех. Смертным грехом является, например, часто внушаемое демонами мнение, будто они способны предсказывать будущее. Если бы это было верно, во что бы обратилось основное учение католической церкви о свободе воли? Полное знание будущего принадлежит одному Богу. Однако, продолжает схоластическая теория, угадывать кое-что, поскольку это служит наиболее вероятным выводом из данного положения вещей, способны даже люди, а тем паче такие существа, как демоны. Не надо забывать, что при своем сотворении они были одарены, в качестве ангелов, особенным умом и что за долгие века, протекшие с того момента, они успели скопить громадный опыт. Таким образом, в тех сферах, где явления определяются не свободной волей людей и ангелов, а правильной причинною зависимостью, демоны оказываются способны заглядывать далеко в будущее. Daemones subti-lissimi sunt in talium futurorum praecognitione, quae determinata in suis causis sunt. Отсюда вывод, что к «дивинаторной магии» наука не должна относиться с безусловным скептицизмом.
В кругу деяний, приписывавшихся молвой «оперативной магии», схоластика решительно брала под свое покровительство возможность для колдунов напускать психические и физические болезни. Прямого воздействия демонов на бессмертную человеческую душу схоластика, правда, не допускала – опять-таки в связи с учением о полной свободе воли. Но демонам, по ее взгляду, никак нельзя отказывать в способности проникать в тело и нарушать его физическое благосостояние, а чрез посредство телесных органов расстраивать и психические функции. В частности, «дьявольское наваждение», обманы демонами человеческих чувств являлись для нее вещью, стоящей вне сомнения, хотя изобразить механическую сторону подобного процесса схоластики считали задачей почти непреодолимой трудности. Так же благоприятны оказались выводы схоластической философии для тех, кто верил, что колдуны способны накликать бури. Классическое разрешение этого вопроса дал Фома Аквинский в своих «Комментариях» на книгу Иова.
Принимая во внимание, что сказанное бедствие было наведено сатаной, необходимо исповедовать, что с Божьего попущения демоны могут волновать воздух, поднимать ветры и вызывать падение небесного огня. Ибо хотя телесная материя не принимает формы ни по воле добрых, ни по воле злых ангелов, подчиняясь в этом лишь Творцу, но что касается передвижения, то телесное вещество создано, чтобы повиноваться веществу духовному (ad motum localem natura corporea nata est spirituali obedire), как это обнаруживается на человеке. В самом деле, по простому приказанию его воли члены его движутся, чтобы исполнить решенное волей. Итак, все, что может быть достигнуто простым передвижением, то по естественной своей силе могут творить не только добрые, но и злые духи, если не встретят со стороны Божества препятствий. Ветры же и дожди и другие воздушные явления могут происходить от простого движения растворенных земных и водяных паров, так что производить их своей естественной силой демоны вполне способны.
Если же демоны по своей естественной силе оказывались на это вполне способны, то как же можно было спорить, что наведение бурь и гроз, града и морозов должно было включаться в круг деяний, доступных колдовству? Негодование, которое в свое время высказывал по поводу такой веры Агобард, теперь оказывалось столь же неосновательным, как и гнев Буркарда на веру в любовные сношения с agrestes feminae.
Зато действительное существование оборотней схоластика решительно отказывалась допускать, несмотря на множество с виду вполне достоверных свидетельств. Глубокое философское исследование предмета вполне здесь подтверждало ранее уже вынесенный церковью приговор: «Кто думает, что какая-нибудь иная сила, кроме Божией, способна обратить одно живое существо в другое высшего или низшего порядка, тот, несомненно, отпал от веры и хуже, чем язычник». Такое превращение немыслимо без нарушения законов естества, т. е. является чудом, а подлинные чудеса доступны лишь Творцу и ангелам, когда Творец им это поручает. Приписывать чудеса демонам значит впадать в ересь, очень похожую на манихейство. Рассказы очевидцев про оборотней, согласно этому, относились схоластикой совсем в другую главу демонологии: здесь для нее дело шло, несомненно, о «дьявольском наваждении», о власти демонов над человеческими чувствами. Схоластике и здесь, однако, приходилось делать одну существенную оговорку. Чтобы библейский рассказ о магах фараона, обративших свои жезлы в змеев, мог тоже разъясняться ссылкой на иллюзии, это она считала неправдоподобным и прибегала здесь к другой теории, построенной еще бл. Августином, впоследствии же подробно развитой арабским философом Авиценной. Демоны, говорила схоластика, не будучи способны обращать одно существо в другое, могут, однако, делать очень похожие на это вещи. Змеи фараоновых волшебников, конечно, не сотворены были демонами, но все же можно полагать, что это были настоящие змеи. Разве не видим мы на каждом шагу, что в мясе, или в овощах, или в различных жидкостях при известных условиях как будто ниоткуда берутся черви или мухи? И разве мы не можем таким путем сами плодить червей и мух, давая в сущности только возможность развиваться невидимым для глаза, но несомненно ранее уже присутствовавшим их зародышам? Если же всякий человек способен производить подобных мелких гадов как бы из ничего, то почему же не допустить, что демоны при своем уме и богатстве опытом могут различать в природе зародыши всяческих существ и, создавая искусственно благоприятную для их развития среду, могут с крайней быстротой вызывать их к жизни, как они вызвали почти моментально к бытию помянутых в Исходе змеев. Смешивая же друг с другом различные известные им элементы тел или вводя в тело прибавочные элементы, они оказываются даже способны совершать и нечто похожее на превращение одного тела в другое. Таким образом, для схоластически образованного судьи народные обвинения против колдунов, что они напускают гусениц и мошку, не заключали в себе ничего бессмысленного, и суд теперь легко разбирался даже в гораздо более удивительных с виду фактах. На одном из процессов о колдовстве конца XIII века подсудимая, 56-летняя старуха показала ученому судье доминиканцу Гюго из Боньеля, что она много уже лет спит с демоном, что она раз родила от него чудище – верхняя половина как волк, нижняя как змея, – что она кормила свое порождение младенцами, которых похищала по ночам, но что через два года чудище куда-то без вести пропало. Раньше подобное показание, вероятно, было бы сочтено простым бредом. Но опытный схоластик, знакомый с учением о зачатии от incubus'oB и с теорией Авиценны, не усмотрел здесь, очевидно, ничего противного рассудку: старуха была передана им в руки светской власти, как уличенная преступница, и сожжена на площади в Тулузе.
Труднее всего достался схоластике вопрос о том, согласно ли с католицизмом мнение, что демоны способны своей силой носить тела людей по воздуху. Про веру в стриг схоластике при этом не приходилось распространяться. Canon Episcopi, где вера эта так резко осуждалась, был принят в действующий кодекс канонического права, и схоластика преклонялась перед его авторитетом. Однако, и помимо стриг, литература и молва полны были рассказов про воздушные путешествия то праведника на спине беса, то грешника в его когтях. Как же должна была смотреть на них наука?
