Татьяна Калистратова - Темная сторона России
Под затылком что-то мешалось, и, пошарив рукой, я вытащила фигурку непонятно кого. На ослабевших вдруг руках я приподнялась и тихим, писклявым голосом проблеяла:
— Ребя-ата.
Они подошли.
— Кита, заберись, пожалуйста, сюда и закрой глаза.
Видимо, мой блеющий голос подействовал: Кит без вопросов залез на ложе.
Я устроила его голову так же, как давеча свою, и скомандовала:
— Открывай!
— Ох них... себе. Б... опс! Не может быть. — Кита зажмурил веки, а потом снова открыл и с детским восторгом начал вглядываться в то, что я уже видела. — Так ведь день наверху! Такого просто не может быть! Юлик, а ну-ка забирайся сюда, тут такое.
От Юлика мы не дождались мата, он просто охнул и замолчал с блаженной улыбкой, а потом попросил выключить фонари и снова громко охнул.
— Так — еще прекрасней, — заявил он. — Пошли-ка наверх. Надо ребятам сегодня показать. Они не простят, если увидят такое только завтра. — Юлик помолчал, а потом взглянул нам в глаза поочередно и произнес: — Я бы точно не простил.
Мы вернулись в лагерь около семи».
Мы вернулись в лагерь со всей возможной скоростью и, наплевав на охрану, потащили ничего не ведающих друзей в подземелье. Я осталась в лагере, крикнув Рыжему, чтоб взял с собой камеру. А сама достала тот камешек, который мне помешал под затылком. Раскрыла ладошку и увидела то ли орла, то ли ястреба. Фигурка была сделана из белочерного камня. Голова птицы была белой, а все стальное — черным как ночь.
«Странненько все это, — подумалось мне, — предупреждение шамана и вот вторая фигурка». Посидела еще с час и решила пройтись, проверить силки. Самое время.
Часа через два я вернулась, но на стоянке так никто и не объявлялся. Звездами любуются, решила я и, радуясь, что этого никто не увидит, села «ошкуривать» пятерых белок и одного зайца. Силки я обновила, так что завтра можно снова проверять.
Вскоре над костром кипел вкусный мясной бульон с остатками гречки.
«Не пропадем, — подумала я и бросила очередную порцию специй. — Главное, чтоб никто не знал, что на ужин сегодня белки». Мне повезло, и я успела выловить тушки до прихода ребят и очистить их от костей так, что получился вкусный, жиденький мясной супчик и жареный заяц. Все оценили, и зайца тоже, но почему-то никто не поинтересовался, как я его разделывала. А я уже вынашивала план мести за это. Вот попадется в силки завтра зайчик, или два, или три, и я на ваших глазах его разделаю, чтоб знали вы, как это — есть пищу из котелка, ту, которая попалась в силки, а не ту, которую купили в магазине.
Я отвлеклась, сорри. Ребята вернулись, поужинали и были молчаливы, и смотрели в небо и ничего не видели: перед глазами у всех стояли звезды подземелья, такие яркие, такие живые.
Над лесом невдалеке вдруг показался вертолет и пошел на снижение километрах в десяти от нашей стоянки. М-да, не добежать — поняли мы и продолжили смотреть в небо и рассуждать.
— А ведь Барченко или Демин — они же говорили, что нашли пустоту под какой-то поляной, и, дескать, это обсерватория гиперборейцев. А не там ли мы сегодня были?
— Кита. — Юлик лежа перевернулся на живот. — Перегони-ка флешку своего фотика на жесткий диск. Завтра еще поснимаем.
— Юлик, ну вот ты лежишь, валяешься? — Кита лениво потянулся. — Ну и я хочу поваляться. Завтра перегоню. А посмотреть хочешь — так вот, на экране посмотри. Всё, я спать, други. Устал я. — Рыжий встал и уполз в палатку. И крикнул оттуда: — Перед моим бдением толкните, ок?
Моя смена дежурства у костра началась часа в четыре и должна была закончиться к шести, перед рассветом. Подбрасывая в огонь мелкие веточки, чтоб чем-то занять руки, я в задумчивости не сразу поняла, что мне мешает какой-то посторонний непрекращающийся звук, идущий, казалось бы, отовсюду. Закрутив головой во все стороны, попыталась найти источник, одновременно решая, будить уже лагерь или еще подождать. Мой взгляд зацепился за какую-то неправильность на озере. Что-то серое и длинное явно подплывало к нашему лагерю. «Этого еще не хватало», — подумала я. И поняла, что именно это «что-то» и издавало звук, похожий на тихое порыкивание. Нет, все, надо будить ребят.
Орать «Рота, подъем!» я не стала, а просто тихо пробежалась по палаткам с сообщением о странном чуде-юде на озере. Наши так же тихо встали, оделись и затаились в окружающих кустах со всей пневматикой, которая у нас была. Чудовище, судя по звуку, приближалось.
— Чего-то смахивает на лодку, идущую на малых оборотах, — пробормотал Мишаня. — Но высовываться не будем, посмотрим, что за гости.
Звук был уже где-то рядом и вдруг стих. Потом послышалась возня, и какой-то человек неспешно направился к нашей стоянке.
— Нет, ну вот люди, а. У них уже лодки с продовольствием сперли, а они так и не научились дежурных на ночь выставлять. Как дети малые, право. И хоть бы проснулись, их ведь тут как зайцев перестрелять можно.
Егерь. Это точно был он, походил по лагерю. И, подойдя к одной из палаток, стал расстегивать молнию.
— Ой, это же наш егерь, — запищала Ленка.
— Во-о-от ты дурра, — протянул Мишаня, — у него же ружье, а не наши пукалки. Ну всё, можно выходить.
Мы стали выбираться из окружающих стоянку кустов на поляну.
— Фьють, — присвистнул егерь, — молодцы! А я уж думал, что совсем лошарики. Лодки я ваши пригнал. Там же и рюкзаки. — Поглядев на наши ничего не понимающие физиономии, усмехнулся и пояснил: — Я в обход ходил, по заповеднику, а Агмар начал беспокоиться — пес это мой. Ну я и повернул назад. А пошел-то я в сторону Ловозера. Обратно иду — слышу крики на речке. Подхожу — глядь, ваши лодки, а в них мелюзга эта, которая тут до вас стояла. Одну лодку уже на камень выбросило, в ней пацан без движения, а в двух остальных тоже что-то неладно. Я уж когда дошел — увидел, что ребята-то в лодках все переломанные. Ну и вызвал МЧС, а они, пока вертолет санитарный ждали, повинились, что лодки и еду у вас сперли — дескать, испугались, что за ними местные не придут. А как до Сейдъявриока, что Сейдозеро и Ловозеро соединяет, дошли, так поняли, что волоком придется лодки тащить — прохода-то не знают! Вот тут и закрутило их да об камни побило сильно. Лодки ваши я подлатал, рюкзаки выловил. Только мокрое там все — сушить надо. Ну вот, как-то так уверен был, что дождетесь меня. — Егерь уже широко улыбнулся. — Ну, не буду спрашивать, покормите чем или нет, и так знаю, что голодные. Потерпите немного, я сейчас до избушки добегу и принесу вам жратвы, только кого-нибудь со мной надо бы отправить, чтоб помог.
Мишка потоптался и немного смущенно проговорил:
— Дак, это. вроде и не надо нам. У нас вон еще похлебка из зайца, и жареный зайчик, и еще чего-то там есть. Только хлеба нет.
— За-аяц! — протянул егерь. — Это как же вы его словить-то умудрились?
Мишка теперь уже с гордостью посмотрел на меня и ответил:
— А это не мы. Это вон Танюша у нас на силки мастерицей оказалась. Зайцев и еще кого-то мелкого поймала.
— Не мелкого, а белок. Вы из них суп сегодня трескали так, что за ушами пищало.
Ой, зря я это сказала. Лица ребят как-то сразу нехорошо вытянулись, и руки потянулись в мою сторону.
— Белок?.. — просипел Кит. — Ты сказала, что мы вчера жрали белок? Это таких хорошеньких, с мохнатыми хвостиками, бегающих по деревьям крыс?
Нет, Кита не помчался в кусты, он помчался ко мне, и я тут же спряталась за егеря. Меня пытались достать, но я крепко схватилась за егереву куртку, и отодрать меня мог бы только паровоз на всей тяге.
— Ну белок, ну и что? Они же вкусные! — отбивалась я.
— Да чего вы, правда, — встал на мою защиту егерь, — я сам белок ловлю и ем. Вкусные они, а из шкурок одеяло красивое. Вы бы лучше спасибо сказали, что животы полные, а не от голода тут маетесь. Небось, сами-то только на ягодах-грибах смогли бы продержаться пару дней.
Все глянули на меня уже виновато, а я обиделась, села на чурбачок и закурила.
Вскоре мы помирились и сидели вокруг костра, раскладывая и развешивая на просушку все, что было в рюкзаках. Да, придется задержаться еще на день, чтоб привести все это в порядок.
Пока все разбирали, успели поведать егерю и о пещере.
— Эвон как, непростые вы ребята. Сам Барченко к этому лазу подойти не смог, а вы так вот запросто звезды днем увидели! Увидели ведь?
— Ага, до сих пор в себя прийти не можем.
— Я тоже иногда этот лаз нахожу и спускаюсь. — Лесник вздохнул. — Красиво.
— А почему «иногда нахожу»? — недоуменно отозвался Юлик. — Мы там сегодня уже два раза были.
— Да блуждающая она какая-то, пещера эта. Не в смысле, что перемещается, а идешь вот на поляну и не видишь лаза, а в другой раз заглянешь — и вот он, тут как тут. Некоторые бегут от этого места как от чумы, даже в ужасе. Немало было случаев, когда люди погибали там по непонятным причинам, и на лицах у них — маска ужаса застывшая. Сам таких за время службы тут видел человек десять, а той поболе. Но некоторым и помогает. Вот вам, видите, лодки вернулись, чтоб вы свой путь продолжить смогли. Теперь-то куда?
