Артемий Балакирев - Грааль как символ и надежда
В принципе, в этом ажиотаже виновата святая Елена, мать римского императора Константина. Если уж на то пошло, именно Константин является настоящим основоположником сегодняшнего христианства. Именно он в 325 году созвал знаменитый Никейский собор. Многие решения, и в том числе по вопросу, был ли Иисус богом или человеком, принятые на соборе, диктовались императором. Причем сам Константин на протяжении всей своей жизни не считал себя христианином, а исправно поклонялся богу Солнца. Только на смертном одре он принял крещение по христианскому обряду, скорее всего руководствуясь принципом «подстраховки» в загробном мире.
Его же мать, в отличие от сына, довольно рано перешла в христианскую веру. Елена была одержима странной идеей: через триста лет после Рождества Христова и через двести лет после страшного разрушения Иерусалима она повсюду искала вещественные доказательства существования Иисуса. Мать императора посылала целые поисковые экспедиции, которые — и кого это удивит? — всюду отыскивали то, что наказала им Елена: место распятия и, в нескольких метрах от него, «Гроб Господень», крест с надписью «Иисус, царь Иудейский» и даже место в пустыне Синайской, где росла неопалимая купина Моисея. Сегодня в этом самом месте все еще возвышаются стены монастыря святой Екатерины, а ко «Гробу Господню» ежегодно съезжаются миллионы людей, убежденных в том, что это и есть то самое место, куда Иисус вернулся через три дня из царства мертвых. Но все это тем не менее весьма сомнительно.
Впрочем, для людей эпохи Средневековья все реликвии и священные места значили куда больше, чем для нас, сегодняшних. Эмма Юнг исследовала глубинное влияние идеи кровавых реликвий Иисуса на жителей Средних веков. В его крови видели «душу», свидетельство божественности. Безграничные целительные силы и удивительное взаимопонимание с Богом — все это тоже «отражалось» в крови Иисуса.
Более того, на заре позднего Средневековья в литургию вносится одно важное новшество: гостию [1] больше не прячут от глаз верующих, а демонстрируют открыто. И таким образом крадут у людей иллюзию: иллюзию сверхъестественного, таинственного. Сейчас все это кажется забавным, но вот что интересно: нечто подобное произошло и в наши дни. Когда после Второго Ватиканского собора в начале 60-х годов XX века «превращение» хлеба и вина стали проводить в открытую, на обращенном к молящимся алтаре, исчезла все та же иллюзия загадочности. Многие верившие в реальность чуда протестовали во весь голос — например, епископ-традиционалист Лефебр в 1970 году. А во многих миссионерских церквях Африки и Южной Америки до сих пор верующих держат во время богослужения на значительном расстоянии от священника. Для них священнослужитель по-прежнему остается кем-то вроде волшебника.
В Средневековье все было еще однозначнее. Верующим требовалась «тайна». Гостию же, «тело Христово», стали показывать открыто, гостия теряла мистический налет. И эту мистику, эту тайну перенесли на другой предмет: на Грааль. Однако все ли с ним так просто?
В заключение первой главы скажу еще о двух символических истолкованиях Грааля. Многие исследователи видят в нем аналогию с чудо-камнем Шамиром царя Соломона. Вернер Вольф пишет по этому поводу: «Обе вещи происходят из (земного) рая… за обеими вещами всегда охотились». Другие специалисты сравнивают Грааль с так называемым «солнечным столом» эфиопов, «всегда уставленным мясом и фруктами», как указывает Пауль Пипер. Кто знает… Оба «литературных родителя» Грааля, Кретьен де Труа и Вольфрам фон Эшенбах, знали об этой «вещице» не так много. Они не видели ее собственными глазами и не могли сообщить ничего определенного. Впрочем, и писали они о Граале в рамках рыцарских романов, сюжеты были наиграны — так в наши дни беллетристы играют с выдуманными или действительно существующими персонажами, предметами, местами: изменяют имена, придают другое значение реальным фактам. Иоахим Бумке пишет по этому поводу:
Вольфрам окружил чудо-камень аурой таинственности, и на протяжении всей поэмы образ Грааля у него меняется. В пятой книге доминируют сказочные черты. В девятой же книге в центре внимания оказываются религиозные мотивы. А в конце поэмы, в шестнадцатой книге, образ Грааля пронизан мотивами Страшного Суда.
Так что же такое Грааль — чаша, кубок, камень, «солнечный стол», Шамир? Может быть, нечто, что включает в себя все эти на первый взгляд разные предметы?
Я предлагаю вам отправиться на поиски Грааля и начать их со знакомства с двумя милыми его рыцарями — Кретьеном и Вольфрамом.
Часть 2 Легенды о Кретьене и Вольфраме
Малоизвестная знаменитость, или Фантазии о Кретьене
В комнате сидит человек и что-то пишет. Мы не можем хорошо рассмотреть помещение и не знаем, где оно находится: в частном ли доме, в монастыре, или замке? Видимо, это где-то на северо-востоке Франции… Перед ним — пергамент из хорошо выделанной овечьей кожи, чернильница с буровато-черными чернилами, сделанными из чернильных орешков, и перо, вероятнее всего — гусиное. С помощью всех этих принадлежностей человек что-то пишет… Это плод фантазии, воображения, так называемый конт, или занимательная история.
В таких выражениях описал «творческую мастерскую» Кретьена де Труа Ричард Барбер в своей книге «Святой Грааль». Остается только добавить, что занимательные истории Кретьена были посвящены, естественно, самому загадочному предмету Средневековья — святому Граалю.
Он родился в Труа, во Франции, жил и творил в конце XII столетия. Вот, пожалуй, и все, что могут сообщить о нем серьезные историки литературы. Увы, даже о его произведениях известно куда больше, чем о самом Кретьене. Никакой существенной информации на страницах книг о себе автор не оставил. Известно только, что де Труа скитался между дворами владетельных персон Северо-Восточной Франции и Фландрии. Когда дочь Элеоноры Аквитанской и Людовика VII Французского, графиня Мария Шампанская, в 1160 году создала в Труа литературно-художественный кружок, аналогичный кружку ее матери в Пуатье, к нему примкнул и Кретьен. Более того, один из своих романов, «Ланселот», он напишет специально для графини Марии, да и самые яркие впечатления его жизни будут связаны именно с двором покровительницы изящных искусств. А затем Кретьен по неизвестной для нас причине покинет двор графов Шампанских и станет служить другим властительным господам. Он появится даже при англо-норманнском дворе короля Генриха II. Но вот только прижиться в Англии де Труа не сможет. Уж больно неприглядным покажется поэту приказ Генриха убить архиепископа Бекета. И Кретьен направится ко двору Филиппа, графа Фландрского. Здесь он и уйдет из жизни, не успев завершить свой главный роман — «Конт о Граале».
Кстати, Кретьен сообщает, что занимался переводами Овидия, и, судя по всему, был превосходно образован — по крайней мере, к творчеству классиков он прикоснулся хотя бы как читатель. Давно минувшие времена притягивают его, словно магнит. Особенно эпоха короля Артура.
Сколько магических приключений связано с именем этого короля, а любовных переживаний и того больше! И публика — чаще всего рыцари, не слишком образованные, но и не лишенные связи с миром интеллекта, — в восторге внимает историям Кретьена де Труа.
Вдруг он резко отступает от излюбленной темы. И берется за повесть о поисках чуда как такового. Кретьен приступает к рассказу о поисках Парсифаля. К сожалению, история так и останется незавершенной — ее автор внезапно уйдет из жизни. О чем же поведал своим восторженным читателям де Труа? (Я не буду подробно пересказывать ни произведение Кретьена, ни сочинение Вольфрама фон Эшенбаха. Поверьте, эти книги достойны того, чтобы вы сами прочитали их «от корки до корки». Но основную сюжетную линию все же покажу).
Однажды на охоте Парсифаль, сын вдовы, встречает в лесу рыцарей. Ошеломленный, он принимает их за ангелов и спрашивает их предводителя: «Ты — Бог?» Те рассказывают юноше о рыцарстве. Парсифаль преисполняется решимости сделаться рыцарем. Несмотря на все мольбы матери, он отправляется на поиски короля Артура, чтобы принять от него посвящение в рыцари.
В пути Парсифаль встречает в некоем шатре девушку, обманным путем похищает у нее поцелуй, забирает на память ее кольцо, а затем бросает ее наедине с разъяренным возлюбленным. Когда же Парсифаль появляется при дворе короля Артура, то подвергается насмешкам Кая-сенешаля, да и сам король не спешит посвящать его в рыцари. Парсифаль отправляется на поиски рыцаря, который похитил кубок королевы. Удачным ударом дротика он убивает похитителя.
Затем Парсифаль попадает в замок рыцаря Горнемана. Тот обучает юношу искусству владения рыцарским вооружением. Именно от него Парсифаль принимает посвящение в рыцари. Наш герой вновь отправляется в путь.
