Татьяна Тихоплав - Физика веры
Какое удручающее впечатление производят данные опроса в Москве. Да, семьдесят лет воинствующего атеизма сделали свое черное дело. Как ни прискорбно, но к этому приложилась и наука.
В древности научное и религиозное познания мира были едины. Это хорошо видно, например, в Изумрудной Скрижали Гермеса Трисмегиста и во многих других произведениях, уходящих корнями во тьму тысячелетий. Именно в религии и сопровождающей ее обрядовой жизни зародились, развились и превратились в самостоятельные виды деятельности практически все виды искусства, наука, философия, да и сама власть.
По мнению авторов книги, религия является великой наукой прошлых цивилизаций. Она была дана человечеству свыше через Пророков и Посвященных путем откровения и наития через медитацию и озарение. Религия несет знания о самом главном, самом важном: об устройстве Бытия, о возникновении Жизни, о душе, о смысле человеческой жизни на Земле. Но религия не могла помочь человеку обустроить быт, облегчить физический труд, получить более производительные орудия труда и т. д. Именно решением этих задач, ограниченных рамками земного бытия, и занялась наука, отделившаяся в свое время от религии. Бурные и очевидные успехи науки в “земных делах, ее попытки расширить свои рамки и заняться изучением глобальных вопросов Мироздания (правда, своими методами) вызвали определенное недовольство религиозной элиты, не желающей делить власть и славу с кем бы то ни было. Наступили темные времена средневековья, бурно расцвела инквизиция, запылали костры. Отношения науки с религией приняли антагонистический характер. Но общество все больше и больше нуждалось в развитии техники и технологии- Удовлетворяя ненасытные сиюминутные потребности людей, наука пережила средневековье и приблизительно с XVI века основными методами познания, в частности, в Европе, стали научные представления. Оправившись от оков средневековья, наука всю свою мощь и энергию направила на изучение материального мира с целью создания материальных благ. Религия постепенно отошла на задний план. Как писал в конце XIX века французский философ Шюре, “... религия отвечает на запросы сердца, отсюда ее магическая сила, наука — на запросы ума, отсюда ее непреодолимая мощь. Религия без доказательства и наука без веры стоят друг против друга недоверчиво и враждебно, бессильные победить друг друга” (3,с. 93).
Научное мировоззрение, бытовавшее до сегодняшнего времени, формировалось на базе представлений о производности сознания от материи, независимости материи от сознания, исключительной возможности рационального постижения Вселенной, а также на предположении о сводимости высших форм бытия к суммам, комбинациям низших элементов. Развитию такого взгляда способствовала технологическая форма цивилизации, в которой все, не относящееся к материальным потребностям, просто не имело значения.
Наука предполагает определенную форму исследования — экспериментальную, и это уже дает повод к материализму и рационализму. Слово “наука” в современном его понимании означает такую форму познания, которая обходится без предположения о существовании Бога как мистического потустороннего непознаваемого Первоначала. “Наука стала производительной силой, но перестала искать Истину. Безрадостный рационализм, пытаясь все формализовать, перевести на мертвый язык алгоритмов, сделал Истину малопривлекательной. История науки полна примеров того, как научное сообщество, требуя использования только „реальных" положений, в течение нескольких десятилетий отвергало по идейным соображениям многие фундаментальные понятия математики, физики, биологии, как понятия, приводящие к теологии и к ненаблюдаемым формам реальности” (4, с- 3).
Люди часто и громко говорят о безграничных возможностях познания, о необозримых горизонтах, открывающихся перед наукой. На самом же деле все эти “безграничные возможности” ограничены пятью чувствами — зрением, слухом, обонянием, осязанием и вкусом, а также способностью рассуждать, сравнивать и делать выводы. Все научные методы, все аппараты, инструменты и приспособления суть не что иное, как улучшение и расширение “пяти чувств”, а математика и всевозможные вычисления — это, в основном, расширение обычной способности сравнения, рассуждения и выводов,
Тем не менее, преимущественное развитие научных представлений породило в общественном сознании характерный “наукоцентризм”. выражающийся в придании науке монополии на истину, даже сам термин "научность" стал синонимом “истинности”. Поэтому все остальные мировоззрения рассматривались не независимо и параллельно научному, а предвзято — с определенных “научных” позиций,
Да, наука сегодня на высоте; химическая технология, микроэлектроника, строительная индустрия, аудио-визуальные системы, компьютеры фантастически усовершенствовали наш быт, увеличили комфорт, позволили создать прекрасные офисы, сделали возможным получение информации из любой точки земного шара и вместе с тем ухудшили экологию, разделили и духовно опустошили людей, развили до угрожающих размеров смертоносные виды вооружений, не дав никаких положительных целей существования. Перспективы дальнейшего прогресса прикладной науки поставили под угрозу существования само человечество. Поэтому понятие научно-технического прогресса в настоящее время все более воспринимается и трактуется как иллюзия, а достижения цивилизации ставятся под сомнение. Мы подошли к таким пределам, когда начинаем добывать опасные знания.
Когда американцы создавали свою атомную бомбу, они не знали, где остановится цепная реакция, не перекинется ли она на обыкновенное вещество, вызвав взрыв всей планеты. Но несмотря на чудовищную опасность, все-таки испытали “оружие устрашения”. Что же. Земля не взорвалась. Но за любопытство атомщиков, подогреваемое амбициями политиков, человечество заплатило Хиросимой, Чернобылем и другими катастрофами. Где гарантия, что очередной эксперимент не вызовет рукотворный конец света? Увы, наука такую гарантию дать не может.
Бурное развитие бездуховной по своей сути науки подвело общество к опасной черте. Создание ядерного оружия привело к опасности уничтожения планеты, использование “мирной” атомной энергии ведет к мировой экологической катастрофе, развитие химических производств грозит отравлением животного и растительного миров, желание клонировать человека... О! Мы даже представить себе не можем обратную сторону этого мощного открытия.
“Я не верю, что можно ввести какой-то мораторий на определенное исследование в области генной инженерии, клонирования. Все это, конечно, будет нарушено в тайных лабораториях во имя обогащения, власти, славы, во имя многих и многих соблазнов” (5, с. 10).
Закономерен вопрос: зачем научно-технический прогресс в частности, если в целом он ведет к уничтожению человечества?
Единственное, что может спасти человечество от злоупотребления научно-техническим прогрессом — это нравственное чувство.
Недооценка значения нравственности уходит в историю тысячелетий. Причем связано это с тем, что первыми, кто позволил себе переступить через заповеди, были, за малым исключением, сильные мира сего — императоры, а то и фараоны. Считая себя ставленниками Бога на Земле, они позволяли себе практически все, что противоречило заповедям. За ними, опять-таки за редким исключением, шли главы церкви: известно, в частности, что позволяли себе папы средневековья.
И вот сегодня на первый план выступает именно нравственность человека.
В 1922 году на торжественном собрании в день 103-й годовщины Петербургского университета профессор Питирим Сорокин в напутственной речи студентам говорил (6, с. 54): “Первое, что вы должны взять с собой в дорогу, — это знание, это чистую науку, обязательную для всех, кроме дураков, не лакействующую ни перед кем и не склоняющую покорно голову перед чем бы то ни было; науку, точную, как проверенный компас, безошибочно указывающую, где Истина и где заблуждение... Вашим девизом должен стать завет Карлейля: „Истина! Хотя бы небеса разверзли меня за нее! Ни малейшей фальши! Хотя бы за отступничество сулили все блаженства рая!"
Второе, что вы должны взять с собой, это любовь и волю к производительному труду — тяжелому, упорному, умственному и физическому.
Но этого мало. Нужно запастись вам еще и другими ценностями. В ряду их на первом месте стоит то, что я называю религиозным отношением к жизни.
Мир не только мастерская, но и величайший Храм, где всякое существо и прежде всего всякий человек — луч божественного, неприкосновенная святыня.
„Человек человеку друг", — вот что должно служить вашим девизом. Нарушение его, а тем более замена его противоположным заветом, заветом зверской борьбы, волчьей грызни друг с другом, заветом злобы, ненависти и насилия не проходило никогда даром ни для победителя, ни для побежденных”.
