Александр Экштейн - Око вселенной
«Сваха», контролируемая Екатериной Семеновной, но принадлежащая Мураду Версалиевичу, занималась тем, что соединяла судьбы незамужних дам из провинциально-мистического Таганрога с холостыми мужчинами Москвы, Нью-Йорка, Тамбова, Санкт-Петербурга и любого другого отозвавшегося места. Эта часть бизнеса была не очень прибыльной, но и не убыточной. Городская налоговая инспекция не имела претензий к центру «Семьи и брака». Отчетность была в порядке, налоги платились. Таганрог достаточно компактный и недемонстративный город, умеющий серьезно и правильно работать с отчетностью, документами и прочими бюрократическими изысками…
Конечно же, ни Мурад Версалиевич, ни Екатерина Семеновна не порвали до конца своих отношений с психиатрической больницей Дарагановка, так как имели на нее виды.
Новым главврачом больницы, сразу же после снятия с должности Екатерины Семеновны, был назначен… бывший директор таганрогского клуба железнодорожников и бывший санитар больницы Шлыков Александр Александрович. Психиатрия, как и Восток, штука тонкая. Надо отдать должное санитару Шлыкову, он сразу же позвонил из больницы Мураду Версалиевичу и сообщил:
— С ума сойти, Хрущиху почему-то сняли с должности, а меня зачем-то поставили, на фиг надо. Я в глазах Катьки не хочу сволочью выглядеть и поэтому ухожу, на фиг, из медицины, буду бизнесом свободным заниматься.
— Не надо, — веско посоветовал ему Левкоев, — принимай должность. Мне сегодня утром идея в голову пришла. Если получится, денег у нас будет море разливанное. Если откажешься, пришлют чужака на должность, и тогда этих денег даже на пустую кружку не наберется.
— Понял, — решил все понять Шлыков. — Иду вступать в должность.
— Иди, — горячо одобрил его Левкоев, — вступай…
— Черт, — чертыхнулся Мурад Версалиевич, — надо же такому случиться.
Он стоял возле большого окна с видом на залив в своем офисном кабинете и чувствовал, что в эти вечерние минуты стареет в ускоренном варианте. Неприятности, на взгляд Мурада Версалиевича, начались в тот момент, когда Шлыков и Екатерина Семеновна предложили ему включить в центр «Семьи и брака» еще одну услугу для населения — салон белой магии «Наука против приворота». Название придумал Левкоев, хотя Шлыков настаивал на другом — «Поворот и отворот от приворота», а Екатерина Семеновна предлагала компромиссный вариант названия, от которого несло киллерщиной: «Смерть разлучницам». Несмотря на то, что Левкоев относился скептически к этому проекту, он все-таки решил попробовать, бизнес есть бизнес, нужно уметь экспериментировать, и он поручил возглавить этот эксперимент Екатерине Семеновне и Шлыкову. Буквально через месяц выяснилось, что это одна из самых актуальных женских проблем не только провинциальной, но и московской России. Оказалось, что услуга «Наука против приворота» пользуется гораздо большим спросом, чем просто «Сниму сглаз и порчу», предлагаемое обычными гадалками.
Вскоре центр «Семьи и брака» доктора Левкоева превратился в уважаемый «брэнд», заказы на «возврат мужа» посыпались как из рога изобилия, образовалась очередь. Основную часть клиентуры составляла, как это ни странно, далеко не бедная часть покинутых женщин. Эти дамы хотели не столько возвращения в свою постель ушедшего от них к другой мужа, а самого процесса возвращения: чтобы он приполз к ней, повинный и униженный, а она бы плюнула в его мерзкую морду и захлопнула двери перед его носом. Дамы такого сорта не останавливались ни перед какими расходами. Салон белой магии обещал кучу денег, но Левкоев растерялся. Возник простой вопрос: «А как это действительно осуществить по науке?» И тут Шлыков предложил ему использовать возможности психиатрии, загородной психиатрической больницы Дарагановка, и старых, со времен учебы в мединституте, связей Левкоева в профессиональной среде. Кто же знал, что Шлыков пойдет ради денег на все.
— Черт, — вновь чертыхнулся Левкоев, — надо же.
Мурад Версалиевич отошел от окна и просто так, чтобы уничтожить тишину, включил пультом телевизор: «…Это уже седьмой и восьмой по счету модули, входящие в МХК „Хазар“, выведенные на орбиту Земли, — щебетала диктор ОРТ, — Россия. США и Европа могут гордиться своими учеными».
— Черт. — не обращая внимания на экран, прошептал Мурад Версалиевич и обхватил голову руками.
Глава шестая
Модуль «Синяя птица», по сути центральная рубка МХК «Хазар», стал предметом долгих политических дебатов и даже причиной охлаждения между США и Россией. США настаивали на том, что центральная рубка должна оснащаться лишь американским оборудованием, на территории Соединенных Штатов и только силами американских ученых, ибо МХК «Хазар», идея полета на Юпитер, деньги, мировой порядок и хеппи-энд принадлежат Америке. Россия же требовала совместного участия в оснащении и проектировании такого важного узла, как центральная рубка, в которой сосредотачивались пульты воздействия на автоматический, аварийный и ручной режимы управления, а также устанавливался экран визуального наблюдения «Рубикон», великое произведение космической науки и промышленности, перешагнувшими созданием «Рубикона» из двадцать первого века сразу в двадцать третий. В конце концов дружба, сотрудничество, партнерство восторжествовали в политической тавтологии, и ученые из научных секторов ЦРУ, Пентагона, ФСБ и космического управления ГРУ ГШ России приступили к совместной работе над модулем «Синяя птица». По восьмому модулю «Истина», лабораторной сфере со стационарным оборудованием для экспериментов в космосе, на Юпитере и в других ситуациях «при возможном отсутствии человеческого фактора», трения между США и Россией не были такими нервными, как в случае с седьмым модулем. Все сводилось к тому, чья наука, российская, американская или израильско-европейская, займет большую площадь под оборудование на свои опыты. Сошлись на том, что такое разделение науки по национально-географическому признаку рудиментарно по сути, и после небольших дебатов ответственным за производственные площади модуля «Истина» единогласно был назначен четвертый официально утвержденный член экипажа — Клэр Гатсинг…
Миронов поглядел на спящую рядом с ним Типу и сразу же все вспомнил. Набережная, кафе-бар «Единорог», неподалеку от того места, где сгорел ресторан «Морская гладь», много красного вина, художники, он произносит спич о недоношенности гениальных образов в их картинах. На этой почве возникла легкая потасовка, переросшая в непреодолимую дружбу с «Ренуаром», таганрогским художником, пишущим свои картины в стиле белой горячки с элементами легкой сексуальности на фоне привычно-утреннего похмелья. Типу он все это время держал при себе, она ему нравилась и вот… «А как же семья, — меланхолично подумал Миронов, вставая с постели и направляясь к балкону. — Молодец я все-таки, — с энтузиазмом решил он, обматывая бедра поднятым с пола полотенцем и выходя на балкон, — что отправил их на два месяца в Анапу к теще».
Грозовая туча, необычно часто выпускающая из себя тонкие жала молний, уже наползла на город, послав впереди себя предупреждение ветром штормовой силы. Ветер сорвал с бедер вышедшего на открытый балкон Миронова полотенце, вздыбил на голове не стянутые в косичку волосы, и бывший интеллигентный прокурор Миронов вдруг почувствовал, что именно в этот момент он может все. Его руки помимо воли стали подыматься к небу, словно заклиная грозовые тучи, и он дерзко и громко закричал:
— Ну, давай, дава-ай!!
И небо отозвалось. Мгновенные зигзаги двух молний высверкнули из тучи и поразили Миронова прямо в протянутые навстречу им руки…
— Шива, танцующий Шива… — прохрипел стоящий у окна своей кухни напротив дома, на балконе которого возник многорукий Шива, держащийся двумя верхними руками за молнии предводитель таганрогских кришнаитов Одагир, в миру Генка Красин из медучилища и, выронив из рук стакан с водою, упал в обморок посередине кухни.
Директор ФСБ Михаил Григорьевич Волхв соединился с приемной и спросил у секретарши:
— Веточкин пришел?
— Нет… Извините, Веточкин пришел.
— Пусть заходит.
Волхв встал из-за стола и подошел к астрономическому большому глобусу в левом ближнем углу кабинета. Мало кто знает, что такие глобусы последние десять лет стали обязательным атрибутом в кабинетах и комнатах отдыха руководителей силовых ведомств и членов правительства. Волхв крутанул тяжелый глобус и с удовольствием стал смотреть, как мимо него проносились созвездия, выполненные из качественных бриллиантов и рубиново-изумрудной крошки. Млечный путь был нанесен на поверхность методом напыления растолченных в пудру алмазов.
— Я здесь, господин директор, — появился в дверях Тарас Веточкин и доложил: — Прибыл из Анадыря.
