Александр Дугин - Мистерии Евразии

Кроме того есть две носовые согласные N и M, которые, по Вирту, обозначают горизонталь, воду, Землю, материнскую утробу, камень, дно, ночь, мрак и т. д. Это как бы такой согласный, который еще не обрел четкой формы. Поэтому первый крик ребенка — MA — выражает древнейшую гиперборейскую культовую формулу: из недр ночи рождается новая жизнь, новый свет, новый космос.

Исторические руны имеют еще несколько промежуточных знаков:

THURS, знак топора (или колючки), которым разрубается пуповина Нового Года от Старого. (Топор и колючка, а также глагол колоть, связаны через слово “кайло”, т. е. топор; поэтому не исключено, что эта руна у славян называлась “коло” или как-то похоже). AS и FEOH — две части Мирового Древа, Ели, Березы, Яблони и т. д. Из FEOH произошло русское БОГ. Из AS — русское “азъ”, местоимение первого лица, “я”.

Согласный N, изначально изображавшийся горизонтальной чертой, позднее сочетался с NYT, откуда русское “не”, “нет”, сюде же “ночь”. Озвончение весеннего KA (KEN — в поздних кругах) дало GYFU, руну сходную с KA, поднятая рука, перекладина. Вариацией I стала руна IEH, указывающая на изменение траектории пути солнца в момент летнего солнцеворота.

В точке осеннего равноденствия закрепилась составная руна BEORG, или, т. е. “две горы”, перешедшая сюда из зимнего солнцестояния в более древних версиях. От этой фонемы образовано и русское слово “береза”— сакральное дерево славян. Все остальные руны принадлежат предновогоднему периоду — осенне-зимнему сезону.

Далее идет LAGU, крюк, означающее также воду, озеро. Русские слово “луг” несет в себе оба протосмысла — нечто кривое, лук, излучина (внешний вид идеограммы, крюка, рукояти посоха) и пространство, заливаемое по весне водой; близкое германским корням обозначающим озеро — lake. Остюда же и русское “лужа”.

Руна MADR попала в осень из весны, где она изображала M (и звучала также) волнующуюся водную гладь, контрастирующую со стоячей водой осени — N,

Руна EOH напоминает идеограмму коня, и отсюда все мифологические сюжеты о “водных конях” или “морских жеребцах”. Руна ING представляет собой брачную руну, союз неба (верхний треугольник,) и земли (нижний треугольник,), мужского и женского начала. Это также две переплетенные змеи. Фонетически огласуется дифтонгом NG (иногда с носовым N). В древнерусском языке “n” было носовым, и постепенно отпало. Такие современные русские слова как “угол”, “угрь”, “крюк”, “рука”, “лягушка” и т. д. имели некогда носовое “n” перед “g” или “k”. Возможно славянским названием руны ING было “угол” или “крюк”.

ODIL, представляет собой узел, петлю, каплю. Означает дух, семя, иногда также рыбу в силу иероглифического сходства и того обстоятельства, что рыбы живут в воде, а предновогодние сектора священного года соотносятся с водой. На древнерусском подлинное имя рыбы “зва” было табуировано. Не исключено, что русский ODIL назывался именно так — “зва” (или “дух”).

Важная руна DAG,означает, день, свет, двойной топор, а также чашу, сосуд, котел для ритуальных празднеств. Руна дала имя кельтскому богу Дагда, который в ирландских мифах связан с волшебным котлом, пища в котором не иссякает. Это новогодняя руна. От этого корня развились индоевропейские имена небесного бога — индусское Dyaus, латинское Deos, греческое Qeoj. К этой же основе восходят немецкое “Tag” (“день”) и само русское “день”.

Теперь остается попытаться найти соответствия этому набору священных идеограмм и славянским корням, узорам, сказаниям, мифологическим сюжетам и т. д. Таким образом мы приблизимся к восстановлению сакральной картины мира наших предков и к выяснению священной модели, лежащей в основе нашей древнейшей культуры, нашего языка, наших обрядов, нашей психологии и т. д.

Глава X. КОСМИЧЕСКИЙ СПАСИТЕЛЬ

1. Heilbringer

"Спаситель" ("Heilbringer", "Heiland") — это мысленная формула для обозначения ставшего видимым откровения высшего Существа, Мирового Духа, во времени и пространстве. Поэтому он является "Сыном Божьим" и воплощается чувственно как в пространстве, в форме мира,

так и во времени, в космическом круговращении, в Годе, измеряемом движением солнца. Через него, "Божественного Ребенка", позже "Сына Божьего", действует сам Бог.

Он — посредник между Богом и людьми, между бесконечностью и конечностью, между безусловным и обусловленным, между абсолютным и относительным."

Так определяет Герман Вирт сущность древнейшей мифологической фигуры "Культурного Героя", "Божественного Посланника", который известен всем традициям и всем цивилизациям. Этот персонаж, по мнению Вирта, некогда имел единый смысл и даже единое Имя во всех языках, а вся совокупность сакральных сюжетов, связанных с его личностью, возводима к единой примордиальной парадигме, совпадающей с истоком письменности, календаря, речи, проторелигии. Heilbringer, дословно "Носитель Блага", является световым, «четвертым» измерением реальности, в котором остальные ее измерения разрешаются в интегрирующей формуле, в абсолютном знаке, переводящем множественное и противоречивое изобилие вещей и явлений в строгую и одухотворяющую формулу, дающую смысл всему бытию.

Heilbringer — фигура универсальная, она не принадлежит к специфическому миру людей, не является продуктом культурного обобщения, человеческой социально-научной рационализации. Это разумная жизнь пронизывающая весь макрокосм, и хотя она включает в себя человека, как важнейший компонент законченного богоявления, данного в плоти мира, она предшествует ему, учреждает его во всем его уникальном онтологическом статусе еще до того, как он научится самостоятельно оперировать своими разумными способностями и систематизировать явления и вещи. Иными словами, существование этого универсального Посредника совершенно объективно, самостоятельно, и первично.

Неудивительно, что его знаки, мифы о нем, сакральные ритуалы, связанные с ним, почитались в Традиции чем-то сверхважным, внушающим восторг и трепет. Его символам поклонялись, его имя обладало таинственной силой.

Вирт исследовал различные наиболее архаические иероглифы Heilbringer'а, и пришел к выводу, что наиболее древним и универсальным, восходящим к палеолиту, является его схематизированное изображение в виде человека, с опущенными руками. Эпиграфическими синонимами служат фигуры с поднятыми руками

, вертикальная черта

, кресты и т. д.

Все эти изображения космического Спасителя неразрывно связаны с древнейшим календарем, который был одновременно примордиальной иконой и истоком сакрального языка — как письменного так и устного. Исходя из древнейшей и простейшей схемы, Вирт выделяет четыре основные иероглифические модальности иероглифа Heilbringer'а.

В зимнем солнцестоянии это чаще всего Крест, отдельно или в круге, т. е. весь Год целиком, новый Год, полный и еще не «растраченный». Иногда синонимом являются две половины круга, и эта двойственность — две половины года,

— является отличительными признаком космического Спасителя во всех его трансформациях. Он является «двойным» (zwiefache) по преимуществу[55] — и как объединяющий все пары имманентных противоположностей, и как соединяющий весь феноменальный, эмпирический мир с чистым миром Божественного Духа.

В весенней половине Года он представлен с поднятыми, воздетыми к небу руками —

Символ космического воскрешения, восстания жизни из зимней полуночной могилы. В некоторых случаях поднята лишь одна рука

а другая опущена (намек на осень) или графически неакцентирована

На вершине лета он часто изображается «безруким», вертикальная черта. Световое развитие достигло апогея. Полярный полдень. Ночь отсутствует. Солнце нe закатывается за горизонт. Миг вечности.

Осенняя дуга, и Heilbringer опускает руки, снисходит во мрак зимней могилы. Погружается в недра земли, во чрево дракона, кита, змея, великана, волка и т. д. В скандинавских сагах есть сюжет о том, как космический волк Фенрир (нижняя полвина Года) откусывает богу Тюру руку,

Однорукий бог — осенний по преимуществу. Сущностно он остается «двойным», но в рамках годового цикла остается только одна половина (одна рука).

Различия между позами Heilbringer'а изначально соответствуют математически строгому календарно-философскому смыслу сюжета. Однако постепенно цельность первичной модели нарушается. Отдельные культуры или народы развивают предпочтительно фрагменты общей культовой картины. За той или иной фигурой закрепляется личностный характер космического Посредника, который появляется в фиксированной форме в разных циклических ситуациях и сюжетах, тогда как другие его идеографические вариации отходят на задний план или сопрягаются со вторичными мифологическими персонажами или историями.