Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 37
Моя бабушка говорила: «В ведовских делах много дивных познаний, а среди них есть и особо диковинные, и это, конечно же, наваждение и морок». И она рассказала мне, как когда-то очень давно наша прабабка, уча ее своему мастерству, преподала ей отменный урок. Вот как вспоминала об этом бабушка: «Еще с вечера бабка предупредила меня, что мы с ней с утреца пойдем в лес. Дело для нас это было обычное, так как мы с ней постоянно заготавливали различные травы, осиновые рогатины, паутину с кустов, перья, оброненные воронами и другими птицами, брали пыль с лесных перекрестков, пока не выпал снег и не засыпал ее. В общем, много мы чего заготавливали, всего и не перечесть, ведь у людей, которые приходили к нам, были разные беды, а значит, нужно иметь разные подмоги. Позавтракав, мы отправились с ней в дальний лесок. А когда дошли до него, то бабка сказала: „Ты присядь тут, малость отдохни, а я пока насобираю клопов вонючих для настоя“.
В то далекое время все, что говорили старшие, выполнялось беспрекословно. Мне сказали сесть, и я села под осинку, туда, куда ткнула пальцем моя бабка. Где-то через минутку мне вдруг почудился шорох. Я оглянулась и увидела зайца. Заяц был серенький, размером с кота, и он, подняв длинные уши, глядел на меня и никуда не бежал. В тех местах было много зайцев, и я не особенно удивилась. Глядела на него, да и все. Заяц шевельнулся и сделал прыжок в мою сторону, потом еще и еще и оказался совсем рядом со мной. Мне было весело наблюдать за ним, ведь я тогда была еще почти ребенком. И тут неожиданно этот заяц встал на задние лапы, вытянул по швам передние и согнулся в поклоне. Вытаращив глаза и потеряв дар речи, я молчала. А заяц начал расти прямо на глазах. Вот он мне до пояса, вот до плеч, а вот уж стал и выше меня! Хорошо помню, что в тот момент, когда все это происходило, во мне не было никакого страха, ни удивления, как будто такие зайцы в человеческий рост – обычное дело, и не было в этом ничего странного. Заяц махнул мне лапой, как бы приглашая меня идти за собой, а сам на двух ногах ринулся в заросли малины. Я соскочила с места и кинулась вслед за ним. Он идет шагом, а я бегу. И так мы шли до поляны. А на той поляне цветов видимо-невидимо, и все разные! Аромат стоял в воздухе невозможный, будто все пространство было залито благовонием.
Средь травы огромная красная земляника. Я ее рву и ем, рву и ем, вся измазалась в ягодном соке. Пчелы гудят, как шмели, гулко, знойно, тягуче. От всего этого голова моя закружилась, и я присела в траву, а затем и вовсе легла. Заяц надо мной наклонился близко-близко, и я ясно увидела его янтарные глаза, обведенные черным ободком. Розоватый нос и усы, как у кота, а главное – он улыбался! Мне было так хорошо и спокойно, что я зажмурилась, имея при этом сильное желание взять и уснуть. И тут мне кто-то брызнул водой в лицо. Я вскрикнула, открыла глаза и увидела бабушку…
„А где заяц? – спросила я. – Где поляна и где цветы?“ Бабка моя усмехнулась и ответила: „Это было твое наваждение, ты видела лишь то, что я через него тебе дала. Это как сон, в котором ты все слышишь и ощущаешь, радуешься и ешь вкусную еду. Это как сумасшествие, в котором потерявший разум обретает для себя свой новый, выдуманный мир. Он живет в нем и видит все по-другому. Он может чувствовать себя то нищим, то царем. Он легко, как маски, меняет свое обличье, и этого никто никогда не увидит, кроме него самого. Разница между сумасшествием, сном и наваждением лишь в том, что сон – это некая связь души и тела с человеком. От него можно проснуться, порадоваться, если сон светлый, и огорчиться, если сон вещает дурное. А сумасшествие – это помутнение рассудка и то состояние, в котором человек пытается спрятаться от всех и от самого себя. Наваждение же – это изменение ощущения пространства, мира, эпохи, времени. Это сразу и сон, и, если хотите, почти сумасшествие, в которое тебя насильно ввели колдовством“».
Теперь, спустя многие десятилетия, когда я вспоминаю рассказ моей бабушки о том, как ее бабка преподала ей урок наведения наваждения, я вижу, что она поступила с ней очень мудро. Чтобы не испугать неразумного ребенка (мою бабушку Евдокию), она дала ей увидеть в эфемерном воображении самое что ни на есть безобидное, доступное для сознания ребенка – зайца. Ведь покажи она тогда ей что-то более ужасное, ее маленькая ученица могла бы на всю жизнь заполучить безотчетный страх перед таким непростым обрядом, как морок или наваждение!
Никогда не забуду, сколько бы я ни жила, один случай. К моей бабушке Евдокии приехали двое, мужчина и женщина, старики. Они жили от нас за сто километров, под Колыванью, и был на ту пору очень сильный мороз. Когда они вошли, женщина сильно заплакала. Она очень просила, чтобы моя бабушка поехала к ним. Умирал их сын, и при этом он ужасно боялся смерти и все время повторял: «Мама, отчего я не маленький, не младенец? Ты бы меня на руки взяла и качала, и я бы, может, тогда умирать не боялся, а так, мама, я очень боюсь. Меня же в яму закопают и забьют гвоздями в гробу, а потом будут черви грызть. А я не хочу. Я боюсь умирать – сделай же что-нибудь. Господи, как я хочу быть младенцем, чтобы не чуять, не понимать, что ухожу…» «Когда он это говорил, у нас был поп, – рассказывала женщина. – Он приходил его соборовать. Услышав последнее желание нашего сына, он рассказал нам о вас, что вы способны творить многие чудеса, вот мы и приехали ради нашего сына. Я бы землю грызла, лишь бы исполнить последнее желание моего ребенка. Помоги нам, Евдокиюшка, если сможешь».
Видя и слыша все это, я и не сомневалась, что моя бабушка выполнит эту просьбу. Она сказала: «Ехать к вам мне без надобности. Дам я вам свой платок, а как вернетесь к сыну, набросьте его ему на грудь. А там мой ангел-хранитель во всем поможет и все управит». Уходили эти двое от нас, и на лицах их были недоумение и растерянность, видно, совсем не этого они ждали от нее…
А через несколько месяцев родители того парня приехали снова, платок привезли. Женщина, смахивая со щек слезы, рассказывала: «Накинула я на него платок, и он обмяк и затих, а лицо его стало при этом блаженным, как у младенца. Я его обняла, прижала к груди и поняла – он и впрямь младенец: лицо чистое, светлое стало, как у ангела. Даже улыбка была, как у безгрешного. Умер он – как заснул, ни мук, ни конвульсий. Сбылась его мечта, ушел так спокойно, так тихо, как будто на минуту вышел за дверь. Не знаю я, Евдокиюшка, как уж это у тебя получилось, но только мы перед тобой в неоплатном долгу».
Уважаемая Людмила Дмитриевна, вы задали мне вопрос, как можно снять наваждение с человека. Перед тем как я это вам расскажу, хочу сказать вам, в каких случаях в основном колдун делает наваждение. Это бывает необходимо во многих ситуациях. Например, когда у молодого супруга пожилая или даже старая жена, и если на него правильно навести наваждение, то он будет чувствовать и видеть ее равной себе. Весь мир будет над ним потешаться, твердить, что он женат на старой карге, а только сам он будет видеть совершенно иное: ее озорные, молодые глаза, легкую и стремительную походку. Лицо ее будет казаться свежим, атласным. А запах ее будет запахом нежных роз. Он будет очень ревностно следить за ее поведением, чтобы она, не дай Бог, не изменила ему. Ревность станет пожирать его и тревога – как бы его любимая не покинула его. За свою жизнь я подобное видела много раз.
Уверяю вас, все это можно сделать, если вовремя и грамотно напустить наваждение. Можно и наоборот, с помощью наваждения заставить усомниться в красоте и уме самой умной и красивой девушки, ради которой этот мужчина оставил свою семью. В общем, вариантов по работе с мороком и наваждением очень много. Не хватит и целой книги, чтобы об этом подробно рассказать. А теперь, мои дорогие мастера и подмастерья, я научу вас тому, как снимают с человека наваждение и морок.
В четный день и в четное число шепчут заклинание на воду, сбрызгивают человека или дают ему попить. Заклинание читается так:
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.Аминь.Здравствуй, суббота Лазаря,Златоустов день!Зову я кривду-матку творить набекрень.Велю тебе, раба Божья (имя),Наважденье одень!Я говорю – ты слушай.Стану кормить – ты кушай.Ты ходи и спи. Ты сиди и спи.Что мне надобно, то на ум прими.Кривда-мать! Месяц в небе, а заяц в поле,Пусть часок раба (имя)У меня побудет в неволе,Кругом видеть будет моими глазами,Слушать мир будет моими ушами.Пень – заяц, трава – цветы.Как скажу, так увидишь ты.Иди моими ногами,Гляди моими глазами.Куда велю, туда иди.Куда не велю, туда не ходи.Пусть вода тебе кажется молоком,Умный кажется дураком.Камень – хлеб, песок – еда.Не ослушаться тебе меня никогда.Веду я тебя с зори на зорю.Что видишь ты, то и я узрю.Что захочу, то увидишь ты,Хоть снег средь лета,Хоть средь снега цветы.В наваждение тебя одеваю, одеваю!Как в ладоши хлопну,Его снимаю, снимаю!Ты, кривда-матушка,Наклонись ко мне и кривись,Слово мое с делом моим объединись.Губы. Зубы. Ключ. Замок. Язык.Аминь. Аминь.Аминь.
Письмо Ивана Геннадьевича Столетова, мастера из пос. Нагорный: «Добрый день, уважаемая Наталья Ивановна! Чтобы не слишком отнимать время, начну с того, из-за чего Вам пишу. Знаю, что есть в нашем деле умение дать человеку в помощь вещуна. Давно еще я слышал об этом, но как это делают, а главное, для чего, я не знаю. Не могли бы Вы ответить на мой вопрос? Пользуясь случаем, позвольте мне Вас сердечно поблагодарить за книги, которые Вы выпускаете для нас, из них я столько узнал полезного, что даже нет слов, чтобы выразить свое восхищение. Теперь вот жду следующую книгу для нас, для знахарей-мастеров. Скажу прямо – ей нет цены. Это не книга, это клад. Дай Бог Вам за это крепкого здоровья и многие лета!»
