Сергей Бузиновский - РО (о загадочной судьбе Роберта Бартини)
Он не успел…
С железным лязгом схлестнулись народы и государства. Режимы аннигилировали вместе со своими лидерами: Сталин не намного пережил Гитлера. Осенью 52-го страна увидела в кинохронике своего вождя — изможденного старичка с погасшим взглядом. Последним усилием железной воли «победитель» раздавил «тысячелетний рейх». Растер в лагерную пыль саму память о том, что двигало машиной национал-социализма. И — умер… Той страны, которая была до войны — не стало. Она погибла в историческое одночасье — тысяча четыреста девятнадцать дней и ночей. Да, остались переходящие знамена и соцсоревнование, все так же два раза в год взбирались на гранитный склеп дряхлеющие правители… Но это даже не агония — просто муляж, подрумяненная мумия того, довоенного, советского менталитета. Страна заслужила покой. Нужно было отдышаться, прислушаться к себе, уловить слабое биение новой идеи…
«В мировых войнах и революциях мир пережег в себе древние комплексы. Мир стер программу, неадекватную новой реальности. Значит, что-то должно родиться…» — говорил Бартини, ученик «черного мага» Гурджиева.
«Понять — значит, упростить». Инстинктивный антифашизм нормального человека — упрощение. Но прошло полвека, и надо, наконец задуматься: что это было?
…Почему они были столь нечеловечески жестоки — эти двое — и так бестрепетно приняли на себя кровь миллионов жертв? Слишком просто — посчитать Гитлера и Сталина исчадиями ада. Не были они гениями злодейства! Было: железная воля, великолепная память и ясное сознание своего избранничества. Плюс общечеловеческие идеи…
— Гитлер — и общечеловеческие идеи?!! — возмутился Скептик.
«Низшие народности вымирают при соприкосновении с высшими. Им суждено рано или поздно, послужив человечеству, исчезнуть… Чем полнее будет население Земли, тем строже будет отбор лучших, сильнее их размножение и слабее размножение отставших. В конце концов последние исчезнут…»
Не угадали — это не «Майн кампф». И не «Миф XX века» Альфреда Розенберга. Автор этих строк сидит под громадным титановым монументом с маленькой ракетой на конце — глухой и печальный — и смотрит незрячими глазницами на великий город, ставший большой барахолкой.
Константин Эдуардович Циолковский, основоположник…
Так на чем мы остановились? Ах, да — на общечеловеческих идеях!.. Под знаком этих идей начался новый век, и вожди исполняли даже то, что высоколобые философы стыдливо недоговаривали. Что же придавало силы этим обыкновенным людям, почему они не сошли с ума — как тот пилот американского самолета-разведчика, который выбрал Нагасаки? Ответ прост: прошедшие школу восточного оккультизма, Гитлер и Сталин верили, что творят благо. Особенно для своих жертв — ведь в следующей жизни те получат тела высшей расы! А цитата «калужского мечтателя» оканчивается так: «…В конце концов последние исчезнут для их же блага, так как воплотятся в совершенных формах».
Странный портрет висел в темном простенке бартиниевского кабинета. Его описывал Чутко еще в первой статье о «невидимке»: человек, у которого одна половина лица — звериный оскал, другая — светлая, задумчивая… Остальные детали писатель опустил: усы, трубку и золотые погоны на белом кителе. Но была и другая картина — о ней вспомнил Казневский: Бартини у окна, черная фигура, серый рассвет. Печаль… На переднем плане — угол стола, на нем тарелка громкоговорителя. Картина называлась — «5 марта 1953 года».
Какая же тайная нить связывала узника бериевской шараги с «кремлевским горцем»? И насколько случаен тот эпизод в Ставке, когда обсуждали — какой самолет выбрать для Верховного Главнокомандующего, и Сталин сам предложил переделать бомбардировщик Бартини?
…«Красный барон» явно что-то знал. И, похоже, был лично причастен к тому, что «должно родиться». Завещание — момент истины: примерно две трети текста занимает резюме его работ по теории шестимерной Вселенной. Примета века: глобальные подвижки социума сопровождались поиском подходящей космологии.
«…Мир пережег в себе древние комплексы…»
«Жизнь одна!» — говорят христиане.«…И прожить ее надо так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы!» — вторит им «коммунистический святой» Николай Островский. Фундамент гражданской морали в рейхе и в СССР — те же самые десять заповедей, правда, действующие только в отношении своих. Но разве так было не всегда? Плоть от плоти «древних комплексов», экспериментальные режимы погибли…
«…значит, что-то должно родиться».
Уже готово приданое — новая модель Вселенной. Прогрессор Бартини принес ее в Россию. Но должен быть запасной вариант. Кто-то обязан был сделать так, чтобы идея завладела воображением некоторых людей на других континентах. Нужен был талантливый пропагандист. Судя по творчеству Борхеса, Баха, Шекли, Желязны — такой человек нашелся. И, разумеется, он был русским…
…Успенский Петр Демьянович. Это имя промелькнуло у нас в самом начале: Александр Барченко, создавший в недрах ВЧК-ОГПУ-НКВД ложу «Великое Трудовое Братство», называл его своим учителем. А сам Успенский был учеником Гурджиева.
Писатель, хорошо разбиравшийся в физике и математике, знаток магии и оккультизма — Успенский еще в десятых годах нашего века задумался над природой сновидений и телепатии. Он весьма рискованно экспериментировал с измененными формами сознания — разумеется, собственного… В своих книгах он отчаянно пытается совместить метки научного позитивизма и оккультизма. Интерес к Успенскому со временем не уменьшается — только за последние годы в Западной Европе и США вышло несколько изданий. Некоторые упрекают Успенского в том, что он оправдывал существование каст. Но писатель утверждал только, что касты должны быть «прозрачными», закрепляя за человеком лично достигнутое, а не наследственное. Он не просто верил в приход Сверхчеловека, но знал — они уже живут среди нас:
«…Сверхчеловек не принадлежит исключительно историческому будущему. Если сверхчеловек может существовать на земле, он должен существовать и в прошлом и в настоящем. Но он не остается в жизни: он появляется и уходит. Точно так же, как зерно пшеницы, становясь растением, покидает сферу жизни зерна; как желудь, становясь дубом, покидает жизнь желудей; как гусеница, становясь куколкой, умирает для гусениц, а становясь бабочкой, покидает сферу наблюдения гусениц — точно так же сверхчеловек покидает сферу наблюдения других людей, уходит из их исторической жизни. Обычный человек не в состоянии видеть сверхчеловека или знать о его существовании, как гусеницы не знают о существовании бабочки. Этот факт чрезвычайно труден для понимания, но он естественно психологически неизбежен. Высший тип ни в коем случае не может находиться под властью низшего типа или быть объектом его наблюдения, в то время как низший тип может находиться под властью и под наблюдением высшего типа. С этой точки зрения наша жизнь и история могут иметь определенную цель и смысл, которые мы не в силах понять. Этот смысл, эта цель — сверхчеловек. Все остальное существует для единственной цели — чтобы из массы человечества, ползающего по земле, время от времени возникал и вырастал сверхчеловек — а затем покидал массы и становился недоступным и невидимым для них…»
«Недоступным и невидимым…»
В своих ранних работах Успенский рассматривает мир четырех измерений, считая его достаточным для объяснения всех феноменов. После долгого путешествия «в поисках чудесного» — он побывал в Индии, на Цейлоне, в Персии и Египте — Успенский знакомится с Гурджиевым. В 1930 году на Западе выходит его самая значительная работа — «Новая модель Вселенной». В ней философ горячо убеждает читателя в том, что мир —… шестимерен! Впервые переведенная на русский язык в 1993 году, «Новая модель…» доказывает, что существует три измерения пространства и еще три — времени. Успенский вплотную подходит к идее множественности параллельных времен и даже пытается зримо описать ветвящийся фрактал шестимерной Вселенной: «Фигура трехмерного времени предстает в виде сложной структуры, которая состоит из лучей, исходящих из каждого мгновения времени: каждый из них содержит внутри себя собственное время и испускает в каждой точке новые лучи…»
Совпадение с Бартини — полнейшее!..
В работах Успенского до 1930 года шестимерности не было. Как не было и рассуждений насчет природы сверхчеловека. И не рассуждений даже, а твердого знания — впечатление именно таково! — поразительно точно предвосхитившего проблему люденов у Стругацких. Две новые идеи вполне могли быть следствием личной встречи Успенского и Бартини. Писатель покидает Россию в 1920 году — за три года до приезда туда «красного барона». В эти три года встреча двух учеников Гурджиева кажется весьма вероятной. Но в книгах самого Гурджиева шестимерности нет. Значит?..
