Тралег Кьябгон - Сущность буддизма

Последим уровнем пути применения заканчивается мирской духовный путь и начинается надмирный. Начало его — путь узрения. В буддизме махаяны он совпадает с первой ступенью — бхуми — бодхисаттвы. Путем узрения его называют потому, что практик впервые оказывается лицом к лицу с конечной реальностью, впервые ее видит. С этих пор все его деяния чисты. Человек больше не ограничен кармой, потому что его действия не порождают следующей кармы.

Шравака достигает прозрения конечной реальности при помощи ритуальных процедур, при которых практик подвергается «шестнадцати моментам осознания», где каждые четыре связаны с какой-то из Четырех благородных истин. «Момент» здесь не обязательно означает некую долю времени. Это, пожалуй, ближе к тому, что мы обычно называем событием.

Четыре осознания, связанные с первой из Четырех благородных истин, начинаются с «терпеливого принятия» реальности страдания, за которым следует познание реальности страдания, «познание дхармы». Это первые два момента, объединенные состоянием разума, которое называется «сферой желания».

Далее следует вторая пара моментов: последовательное терпеливое отношение к природе страдания и последовательное дхармическое познание реальности страдания, связанные со сферами формы и бесформенности. Эти моменты осознания применяются и к трем остальным благородным истинам, пока не обретаются шестнадцать таких моментов.

Упомянутые «сферы формы и бесформенности» подразумевают, что практик смог достичь измененных состояний сознания. Если первые два момента соответствуют нормальному состоянию сознания (сфера желания), то следующие два соответствуют измененным состояниям сознания (сферы формы и бесформенности).

«Терпеливое принятие», скорее, следует толковать как «концептуальное понимание», а «познание дхармы» означает прямой опыт, или «непонятийное прямое познание» Четырех благородных истин. Терпеливое принятие позволяет нам идти по пути безостановочно и никуда не сворачивая, а прямое восприятие реальности приближает к освобождению.

Все это может показаться вам запутанным, но я думаю, что излагать следует так, как это делается в Учении. Так шравака осознает конечную реальность на пути узрения.

Для бодхисаттвы путь узрения начинается, когда бодхисаттва достигает первого уровня, или бхуми. Он — или она — обретает прозрение конечной реальности, то есть шуньяты. Как уже говорилось ранее, «пустота», или «пустотность», в махаяне не означает «несуществование» и понимать это слово следует не в обыденном смысле. Это лишь означает отсутствие во всем сущности, или субстантивности. Природа феноменального мира как такового — пустота. Конечная истина, то есть пустота, и относительная истина, то есть эмпирический мир, тесно связаны. Чандракирти говорил, что мы не сможем понять конечную истину, если не будем доверять истине относительной. Поэтому мы не должны говорить, что наш эмпирический мир совершенно иллюзорен, что его не существует. Это противоречило бы представлениям махаяны о пустоте. Но и думать, будто у всего есть сущностное бытие, означало бы скатиться к другой крайней позиции. Потому и говорят, что для осознания пустоты адепт должен обрести срединное представление, равно далекое и от этернализма, и от нигилизма.

Обычно мы не способны воспринимать вещи в их истинном виде. Одни искажения обусловлены нашим зрительным аппаратом, другими мы обязаны нашему разуму. В Учении приводится пример, когда веревку принимают за змею. Веревка налицо, но думать, что она и есть змея, означает воспринимать ее искаженно. Сходным образом, думать, будто вещи обладают некой имманентной сущностью, значит неправильно их понимать, или, если хотите, искаженно воспринимать их вещественность. Но, полагая, что нет вообще ничего, мы совершенно неверно толкуем понятие пустоты.

Разница между пониманием непрочности и пониманием пустоты — это разница понятий не одного порядка, но разных степеней. Согласно Учению, бодхисаттва, постигший пустоту, лучше и тоньше понимает природу вещей, чем шравака, постигший их непрочность и непостоянство. Непрочность постигается через созерцание причинной связи. Если мы узнаем действие причинной связи, наше понимание непрочности вещей значительно углубится, а за ним последует и осознание пустоты. Иначе мы можем уцепиться за концепцию создателя, например, или за идею, что изменение — всего лишь преобразование, а значит, существует некая неизменная реальность или субстанция.

Различные атомистические теории утверждают, что макрообъекты, столы и стулья, например, могут изменяться, но они сложены из атомов, а вот атомы неизменны. Из этого следует, что атомы обладают реальной сущностью. Однако при первом же знакомстве с буддийскими концепциями причинности и пустоты нам становится ясно, что теории эти весьма обманчивы. Вот почему Нагарджуна говорил, что все возможно, поскольку есть пустота. Если бы вещи обладали постоянными сущностями, изменения были бы невозможны. А если нет изменений, ничего не происходит. Итак, не стоит считать пустоту чем-то отрицательным. Вернее будет думать, что именно благодаря ей наш мир существует и живет. Именно пустота делает это возможным.

На первом уровне бодхисаттва впервые постигает пустоту, реализуя семь частей просветления. Это внимательность, понимание, различительная мудрость, усилие, радость, концентрация, и уравновешенность. Эти качества уже существуют до того, как бывают осознаны на пути узрения, но на этой стадии они могут созреть, развиться в полную силу. С точки зрения шраваки эти качества приобретаются с помощью практики самадхи, випасьяны и размышлений о Четырех благородных истинах. С точки же зрения бодхисаттвы они развиваются посредством практики шести парамит. Наличие этих качеств помогает пониманию конечной реальности, но и ясное понимание конечной реальности способно помочь развитию этих качеств.

Для их развития требуется время. Вот почему буддизм придает такое большое значение воспитанию, или, иначе говоря, культивированию. Мы должны учиться. Мы должны учить себя. Мы должны себя воспитывать и взращивать. Только тогда эти качества реализуются. И здесь не стоит становиться на позицию «все или ничего». Следует думать, как говорится, в сравнительной степени. Мы можем быть более внимательными и менее внимательными, более чуткими или менее чуткими; можем предпринимать большие или меньшие усилия и так далее. Если мы полагаем, что должны в полной мере обладать иметь всеми этими качествами с самого начала, мы слишком многого от себя ожидаем. Но если бы дело обстояло так, пять путей были бы излишними!

Буддизм учит, что это осознание выведет нас из состояния самсары, из присущих ему расстройств, неудач и душевных мук скорее, чем усердие в вере или в добрых делах. Конечно, это не значит, что мы должны отказаться от добрых дел, но их одних мало, чтобы обрести освобождение. Когда добрые дела и сострадание опираются на мудрость, тогда у практиков появляются необходимые и достаточные условия для просветления. Достигнув пути узрения, практики совершенно преображаются. Поэтому путь узрения приравнивается к уровню надмирной духовной реализации.

Прежде чем практики достигнут уровня пути узрения, они по большей части заняты накоплением знаний, добрыми делами и в какой-то степени медитациями. Они не могут проникнуть в истинную природу вещей, пока не достигнут уровня пути узрения, где приобретается прямое восприятие реальности, не искаженное ни органами чувств, ни заблуждающимся разумом.

Путь узрения продолжается путем медитации. Он совпадает со второй ступенью бодхисаттвы и простирается до десятого уровня бодхисаттвы. Хотя адепт практикует медитацию с самого начала, еще с пути предуготовления, на пути медитации к нему приходят опыт и осознание, которых прежде не было.

Практикуя самадхи, мы получаем доступ к областям сознания, которые ранее были недостижимы: четырем уровням дхъян, или медитативных созерцаний, и четырем уровням поглощения. Четыре дхьяны — это последовательные ступени концентрации. Поначалу присутствуют мысли, понятия и прочее, равно как и эмоциональные переживания — радость и счастье. По мере того как мы продвигаемся дальше, разум успокаивается и концентрируется до такой степени, что отходят даже эти умственные процессы. Четыре ступени концентрации соотносятся с нашим нормальным состоянием сознания. А четыре поглощения соответствуют нашим достижениям в смысле медитации, хотя высокая духовность при этом не обязательна. Это просто изменения состояния сознания, которых мы прежде не испытывали.