Геннадий Белимов - Загадочный Волжский
— Вы можете дать мне силу, чтобы я мог лечить людей?
— Это тебе не нужно. У тебя голова, как у хорошего инженера, и этого достаточно. Тут она, видимо, права, хотя откуда знает? — прокомментировал ответ инопланетянки Пахомов. — Действительно, любой мотор, двигатель, схему я соберу без труда. Электрические прялки людям мастерю — работают!
— Скоро ли мне умирать? — не мог не полюбопытствовать Николай Федорович.
— Еще поживешь…
— Но душа–то после смерти остается или нет?
— Биомасса умрет, а душа останется и может со временем войти в другого человека. Знай об этом.
«Спросил я и о религии, — рассказывает мой собеседник. — Всегда интересовался ею, хоть сам и атеист. Она ответила, что их цивилизация впервые посетила Землю четыре миллиона лет назад, и религию внедрили, чтобы держать людей в рамках страха и дисциплины».
— Вы знаете о трудностях в нашей стране? Долго они продлятся?
— До 2000 года… Будут землетрясения, невзгоды, конфликты между народами, потом все стабилизируется, жизнь наладится.
— Правда ли, что инопланетяне похищают людей?
— Вашу планету чаще других посещают три внеземных цивилизации. Одна из них агрессивная…
— Откуда вы?
— Наша база на Сириусе. Расстояние до Земли мы преодолеваем за пятнадцать секунд.
— На каком топливе работают ваши аппараты? — не мог не поинтересоваться бывший водитель и тракторист Пахомов.
— Мы не пользуемся никакими видами топлива. Задействуются магнитное поле Земли и космического пространства.
— Есть ли жизнь на других планетах, наподобие нашей, земной?
— Есть, но не в Солнечной системе.
Надо сказать, что в ожидании повторного визита инопланетян Николай Федорович проверки ради решил попросить показать ему образы своих умерших родственников. Как только эта просьба прозвучала, появилась неподвижная фигура его первой умершее жены. Она была в одежде, в какой ее похоронили. Потом чередой прошли лица брата, погибшего в Венгрии в 1945 году, в военной форме и в том своем возрасте, матери и отца. Изображения держались пять–шесть секунд прямо в воздухе. Интересно, что умершего отца, как и погибшего брата Пахомову хоронить не довелось, и вот теперь он увидел, в чем их похоронили. Значит, эти образы извлечены не из его памяти, а каким–то иным способом, так надо понимать?
— Часто ли на Землю прилетают роботы?
— Очень часто.
— А вы настоящая, у вас живая душа? — решился задать мучивший его вопрос Пахомов.
— Я самая настоящая женщина, — впервые улыбнулась незнакомка.
— Что вам от меня нужно?
— Сделай антенну и поставь в окне на юго–запад. Она должна состоять из восьми колец медной проволоки диаметром от пятидесяти до двух сантиметров. Это защитит тебя от вредного воздействия космических лучей и поможет нашему общению.
— Вы еще прилетите?
— Не скоро, — ответила женщинам, и ее образ стал таять, точно медленно выключали свет.
— Это все? — спросил я с сожалением.
— Кажется, все, — пожал плечами Пахомов. — Помню, спросил про экстрасенсов, действительно ли исцеляют? Из ответа понял, что они у них даже числятся под номерами, но многие не выдерживают искушения деньгами, не так, как нужно, стараются, и их способности теряются. Да, забыл сказать, что после того визита и я, и жена, и сын — все, словом, два–три дня недомогали, болели…
Теперь можно рассказать и еще об одном сообщении инопланетянки, о котором мы с Пахомовым договорились молчать. Дело в том, что Николай Федорович в какой–то момент спросил, все ли из его родных будут живы в ближайшие годы. Ответ был обнадеживающим, только в отношении Юрия, приемного сына, было сказано, что он вскоре умрет. Конечно, ни дед, ни я в это не очень–то поверили: мало ли что можно сказать? Вот почему мы оба были поражены, когда спустя четыре года в свои 37 лет Юрий… умер. У него было слабое сердце…
Этот случай, конечно, добавил мне как исследователю доверия к сообщениям Пахомова и всей истории с его непонятными контактами. Тем более что они продолжались. После первых же визитов пришельцев я на всякий случай подготовил и передал Николаю Федоровичу несколько десятков вопросов к внеземной цивилизации (ВЦ). Но на ответы, честно говоря, не рассчитывал.
— Ну а антенну вы сделали? — говорю, прежде чем попрощаться.
— Сделаю, дай срок, — пообещал Николай Федорович. Но так и не выполнил этого своего намерения: то ли не очень поверил в свойства антенны, то ли не хотел быть на постоянной связи с пришельцами…
— Все же, Николай Федорович, кто же нам поверит, что все рассказанное не выдумка, не приснилось? Ведь доказательств нет.
— Как нет? — поразился Пахомов. — А то, что я желудком уже не маюсь, все ем? После ее совета, как рукой все сняло… Разве не доказательство? Еще какое…
На том мы расстались.
ВЦ продолжает диалог
Разумеется, после бесед с Пахомовым были и раздумья, и сомнения.
Ну, прежде всего — кто с ним контактирует? С какой стати считать, что, допустим, связь осуществляют представители внеземной цивилизации, а не, скажем, умельцы–телепаты из соседнего дома? Да и контакты ли это вообще? Может, человек сам с собой разговаривает, и ему следует обратиться за помощью к медицине?
Некоторые обращались. Не станем здесь обсуждать действительно клинические случаи, но, в общем–то, выходило так, что часть контактантов на самом деле получают неизвестно откуда любопытную информацию, от которой так просто не отмахнешься. Что–то в ней есть…
Да, порой она выглядит поверхностной, неубедительной, и это снижает к ней доверие. Но может быть, в нежелании давать нам исключительно новые, исчерпывающие знания кроется один из важнейших принципов космического сообщества: не мешать самостоятельному развитию новообразованной цивилизации, давать ей возможность жить, так сказать, своим умом?.. А может, ОНИ опасаются, что новые знания мы применим для агрессивных целей? Тоже резонно.
Не хочется заранее угадывать ответ, но, думается, все, чего заслуживает необычная информация, переданная через контакт, — это быть принятой к сведению. И не более!
Вероятно, именно такую цель могут преследовать представители внеземных цивилизаций, как бы приучая нас, давая нам понять, что мы не одиноки во Вселенной, но одновременно и не настраивая человечество на губительное иждивенчество. Уж в чем–чем, а тут мы большие специалисты…
Хуже другое: мы почти не имеем доказательств, что на связь выходят именно представители ВЦ. Ни приборами, ни радиосредствами, ни просто магнитофоном наша группа, к примеру, никакие космические сигналы не зарегистрировала. Все рассказанное приходится просто принимать на веру. Правда, иногда все же есть косвенные следы необычных проявлений, но о них чуть позже.
А пока решать, что же это было — голос иной планеты, параллельного мира, собственного подсознания контактанта или что–то иное, неведомое — решать это каждый из читателей должен сам. Настаивать на ином, на мой взгляд, занятие опрометчивое.
…Особых надежд на повторный визит да еще ради каких–то, может, совершенно дилетантских вопросов к внеземной цивилизации у меня не было поэтому история стала немного забываться, блекнуть. И вдруг однажды, в середине июня 1991 года, раздался телефонный звонок. «У отца снова был контакт, — сообщила мне долгожданную весть одна из дочерей Пахомова, Нина Николаевна, — приезжайте. — И добавила: — Там есть ответы на ваши вопросы…»
Ну, тут напоминаний не требовалось, срочно поехал.
По рассказу Николая Федоровича, контакт состоялся 12‑го июня. На этот раз никакого визита прямо домой, похоже, не было. Контакт происходил ночью и воспринимался, будто в полусне, ответы ВЦ на задаваемые вопросы возникали в голове телепатически, то есть без интонации, просто как чужая мысль. Однако у Пахомова осталось ощущение, что разговор вела та самая незнакомка, а не кто–то другой. Вопросов было много, к тому же контактер в конце задал часть собственных, поэтому, естественно, забеспокоился: запомнит ли до утра все ответы?
«Не волнуйся, — возникло в голове, — ответы будут в книге, куда ты вложил листки…»
Наутро Николай Федорович проснулся с неясными впечатлениями о ночном диалоге и, сильно сомневаясь в его реальности, раскрыл указанную книгу. То, что он увидел, повергла его в шок: листки с вопросами были густо исписаны его рукой. Ответы были краткими, но вполне логичными и осмысленными. Когда же он их записал, ведь он спал?..
Позже, анализируя ситуацию, мы пришли к выводу, что, скорее всего, Пахомов в тот промежуток времени действовал, как сомнамбула. Задавал вопросы по порядку — возможно, их извлекали из его памяти — записывал ответы, но затем факт его участия в фиксации информации у него из памяти стерли. Вероятно, все происходило под утро, на рассвете, поскольку торопливые строчки не лезли друг на друга, а вписывались на свободные места, словно при свете. Из других ощущений Пахомов отметил какую–то разбитость, слабость, от которых он не мог избавиться несколько дней. «Точь–в–точь, как при первом посещении», — вспомнил он.
