Кристин Коннелли - Исцеление от эмоциональных травм – путь к сотрудничеству, партнерству и гармонии
Представьте себе…
Вы живете в небольшой деревне с семьей и друзьями. Засухи случаются нечасто, и если собирать дождевую воду и орошать ею поле, то вполне можно собрать неплохой урожай. Редкие путешественники приносят вести откуда-то далеко с востока – будто где-то там ужасные орды кочевников разоряют деревни и убивают людей. Но в ваших краях пока все спокойно.
А однажды утром, как всегда направляясь в поле на работу, вы замечаете на горизонте облако пыли. Вы останавливаетесь и наблюдаете, как оно растет и исторгает из себя невиданных существ: полулюдей-полуживотных размером с корову. Только движутся они гораздо быстрее. Испугавшись, вы бежите назад в деревню, чтобы предупредить остальных.
Люди выскакивают из хижин, а подоспевшие пришельцы тем временем окружают деревню кольцом, чтобы никто не смог убежать. Слух, привыкший к утренней тишине, режут пронзительные крики и стук копыт. Никто не знает, что делать. Для защиты – только тяпки и мотыги.
Захватчики спрыгивают с коней, потрясая оружием и пылающими факелами. Они колют и рубят без разбора. Кругом брызжет кровь, из чьего-то вспоротого живота в песок валятся внутренности, люди падают с проломленными головами и отрубленными конечностями. От хижин в небо поднимаются дым и языки пламени. Вокруг лежат тела ваших родных и односельчан, хотя вы еще не успели ничего понять.
Только вы и еще одна девушка остаетесь в живых. Но теперь враги закончили бойню и могут повеселиться. С вами. Забрызганные кровью, смердящие дымом и смертью, они валят вас на землю и насилуют, один за другим. Ваша плоть избита и растерзана, и смерть кажется вам желанным избавлением.
Закончив, со смехом и шутками они хватают вас обеих и привязывают к седлам. Захватив весь деревенский скот, пришельцы вскакивают на коней и устремляются прочь. А вы бежите следом, как только можете, ведь если споткнетесь и упадете – умрете, разбившись о землю, стремительно несущуюся из-под копыт.
Представьте себе…
На вашу страну и селение – всего лишь горстку домов – обрушилась засуха. Припасов хватило бы, чтобы пережить один неурожайный год, но за ним последовали второй и третий. Глаза у ваших детей глубоко ввалились, а животы вздулись. Ваши родители превратились в кожу да кости, впали в апатию и покорно ждут смерти. Вы сами едва в силах относиться к собственным детям с добротой и терпением. Младшая постоянно хнычет, требуя молока, которое у вас уже пропало. Все односельчане находятся в таком же положении, только вам еще и стыдно – за то, что нарушили древние традиции и припрятали немного зерна для семьи, вместо того чтобы разделить его со всеми.
Пора уходить. Пора покидать деревню, где вы родились и выросли, землю, где покоится прах бессчетных поколений ваших предков. Придется проститься с их душами и отправиться в опасный путь. Много вам не унести – последние остатки пищи да бурдюк с водой. Родителей придется бросить. Вместе с мужем, детьми, семенящими позади, и младенцем на руках вы идете той же дорогой, по которой до вас уже прошло немало народу. Но куда?
В соседней деревне ваши просьбы о помощи встречают с каменными лицами. Обычай гласит: странник вместе с домашними животными может остаться на три дня. В пищу – то же, что и своим, то есть немного. Но потом вам снова придется уйти.
Шагать тяжело. Вам нужна помощь, но те, кто сильнее, сейчас заботятся лишь о себе. Иногда у ослабевших крадут еду и воду. Поэтому ради безопасности вы с семьей присоединяетесь к группе таких же беженцев. Но их предводитель – сильный и злобный человек, который сам может убить кого угодно, чтобы выжить и получить то, что ему нужно.
Вы голодаете так давно, что ничего не чувствуете – ни желаний, ни эмоций. Мысли путаются, вы уже не способны заботиться о семье. Единственная оставшаяся мысль – о еде. Когда один из ваших детей падает и остается умирать в дорожной пыли, вас это почти не трогает. У вас нет молока, чтобы кормить младшую дочь, и она слабеет с каждым днем. Если она и выживет, то вырастет умственно неполноценной и холодной из-за недостатка питания и любви. А появись у нее собственные дети – она передаст свою травму им.
Представьте себе…
Вы – ребенок, еще слишком маленький, чтобы идти вместе со всеми. Младенец. Весь день ваша мать ходит и собирает пищу, поэтому ей пришлось привязать вас к доске, укрепленной на спине, чтобы освободить руки. Вам неудобно, но пошевелиться вы не можете. Вы писаете и какаете под себя – в тряпку, в которую вас завернули. Вас не кормят и не ласкают. Но, несмотря на боль, вы не плачете – отсутствие движения делает сонным и безвольным. Вы негодуете, но лишь внутри. Ваша голова, чтобы не болтаться, тоже привязана к доске, ремень все время сдавливает вам череп, и со временем он останется искривленным.
Постоянная боль превращает вас в злого и жестокого ребенка, наполненного гневом и ненавистью к собственной матери за травму, нанесенную в младенчестве. Позже, став взрослым, вы обращаете свою ненависть на всех женщин, вместо того чтобы испытывать к ним влечение. Зато в битве за выживание в этом иссушенном, безводном мире эти качества сделают вас идеальным предводителем. Вы собираете банду таких же травмированных людей и нападаете на города и деревни, убивая или угоняя в рабство их жителей и похищая скот.
Годы идут, но засуха только усиливается. А искривленный череп становится признаком удачливого предводителя. Поэтому детям теперь уже намеренно деформируют головы, чтобы показать их принадлежность к роду правителей. Но из-за страданий эти дети вырастают чудовищами. Некоторые племена привязывали вторую доску спереди, чтобы придать черепу младенца удлиненную коническую форму, и придумывали приспособления, которые бы удерживали его мочу и кал. Кормили таких детей нерегулярно и мыли лишь раз в неделю. Боль становилась их постоянным спутником. Иногда их лица темнели от гноя, сочившегося из носа и ушей; многие из них умирали. Женщины, обрекавшие своих детей на эти мучения, в детстве сами были точно так же травмированы. Подобным образом матери в некоторых исламских странах подвергают обрезанию дочерей, просто потому, что так принято[193].
Становясь частью элиты, люди всегда создавали верования и мифы, новые законы, нормы и институты, чтобы оправдать свое высокое положение и свои действия. На самом деле все это являлось лишь отражением их исковерканных душ. Наиболее сильные, жестокие и честолюбивые из них превращались в богов на земле во главе созданных ими империй. Так семитские племена, вторгшиеся в Палестину, стали сыновьями Божьими, посланными карать язычников.
Представьте себе…
Вы вместе с несколькими спутниками пережили долгое утомительное странствие. Ваше стадо из овец и коз постепенно таяло: некоторых животных пришлось съесть, другие сами умерли от голода. На протяжении долгих недель вас постоянно мучили голод и жажда, и никто не встречал вас приветливо. Наконец, вы достигли земли с удивительно пышной зеленью, которую питала вода из каналов, прорытых по берегам реки. Никогда прежде вы не видели столь прекрасной страны.
Работники на окрестных полях не кажутся дружелюбными, но и не гонят вас. Вы подходите ближе к городу и приветствуете отряд вооруженных людей. Они приглашают вас внутрь городской стены и сопровождают в большое здание. Только здесь их поведение меняется и становится грубым. Вас с друзьями обыскивают и отбирают всю сколь-либо ценную одежду. Оказывается, теперь вы уже не странники в гостеприимном городе, а новые рабы.
На следующее утро надсмотрщики, размахивая длинными плетьми, гонят вас большой группой к строящемуся дворцу. Там вам приказывают работать, и вы работаете под палящим солнцем, пока не начинаете падать от изнеможения. Вас кормят, но скудно и самой грубой пищей – едва лучше, чем коров. Вам дают воды, но она грязна и затхла. И вы понимаете, что отныне будете жить именно так, пока не умрете здесь же, что только что случилось с вашим соседом по скамье.
На тот случай, если все написанное выше покажется чересчур драматичным, мы приводим несколько отрывков из детального изучения Сахаразии в книге Джеймса де Мео.
В середине двадцатого века племя ик в Восточной Африке оставалось счастливым народом с живыми традициями, но засуха и программа переселения вытеснили их в полупустынные предгорья… Им пришлось голодать, и их социальная структура полностью разложилась. Осталось одно лишь равнодушие к нужде и боли соплеменников. А голод… стал единственной всепоглощающей страстью. Они… утратили интерес к радостям жизни… Стариков и детей выгоняли из дома умирать. Братья крали еду у сестер, мужья не заботились о женах и детях. Дольше всего сохранялись узы между матерью и ребенком, но в конечном итоге и матери стали бросать детей и ослабевших младенцев. Дети постарше сбивались в банды и отбирали еду даже у собственных младших братьев и ослабевших стариков…
