Арина Евдокимова - Непродуманная жизнь
Именно поэтому контролируйте свои мысли и не допускайте реализации своего успеха за счет другого, даже незнакомого вам человека. Моделируя событие, не забывайте добавлять банальную фразу: «Если есть на то Воля твоя, Господи, если не во вред никому во Вселенной и моей душе, пусть будет так, как я задумал(а)». Всегда можно выстроить результат, но доверьтесь Творцу: он знает, каким должен быть правильный путь.
Вот такой смысл несет история, которая произошла с одной из моих подопечных. Она получила то, что хотела. Но огромное чувство вины не давало ей покоя и сил наслаждаться полученным. Сейчас уже все расставлено по местам, но почему это произошло – повод задуматься многим.
Подкидыш судьбы
Она с ужасом смотрела, как лицо дочери искажается гримасой ярости. Сквозь злость ее слов с трудом доходил их смысл. Ее маленькая любимая девочка выросла и превратилась в чудовище, которое выкрикивала гадости:
– Хочешь хорошие оценки? Учись сама. Убей меня, но я не буду делать домашние задания. И на физкультуру ходить не буду. И вообще, мне эта твоя школа по барабану.
Дочка вырвала из ее рук дневник, весь исписанный замечаниями учителей, и бросила на пол. Потом толкнула в грудь. От неожиданности она отступила назад, чуть не упав. Дочка схватилась за дверь и захлопнула у нее перед лицом:
– И вообще, больше не заходи в мою комнату без разрешения! – проорала сквозь дверь.
Она взяла в дрожащие руки телефон и позвонила мужу.
– Когда ты приедешь? Нам надо что-то делать. Девочка стала совершенно неуправляемой. Поговори с ней как отец. Сегодня… – она пыталась сбивчиво рассказать о случившемся. Ее душили слезы. Срывался голос. Но он перебил ее, словно отмахнулся от надоедливой мухи.
– Ты зря драматизируешь. Переходный возраст. Все наладится. Оставь ее в покое. В конце концов, это не в первый раз. Давай поговорим. По телефону легче.
– Что значит не в первый? Это же твоя дочь. Причем здесь «по телефону легче»?
– Да, легче, нам давно надо поговорить. Правда, совсем о другом. Понимаешь… – он замялся, подыскивая слова. – Я встретил женщину. Это серьезно. В общем, я хочу с тобой расстаться. Конечно, я буду помогать…
В глазах потемнело. Было такое ощущение, словно ее ударили наотмашь. Нет, более того, дали ножом в спину. Тело сковала невыносимая боль, сердце бешено колотилось, перехватило дыхание. Она опустилась на диван, стараясь справиться с тем ужасом, что охватил ее. Мир, который она любила и оберегала все эти годы, рушился. Через полчаса она смогла встать и дойти до коридора. Ее мучила мысль, как сказать об этом дочери. И надо ли. Может быть, все еще наладится. Ведь не первый раз у мужа случался роман. Она терпела, зная, что это не навсегда, и он останется ее, только ее.
Она вышла в коридор и начала одеваться. Зазвонил городской телефон. Из своей комнаты выскочила дочь и застыла.
– Мама, тебе плохо? Куда ты уходишь? Куда-а-а? – кричала она, выйдя на лестничную площадку.
– Простудишься. Закрой дверь. Я скоро, – тихо проговорила она дочери.
На улице морозный вечер обжег холодным воздухом, вернув способность ровно дышать. На небе спокойным огнем горели звезды. Она пошла вперед, мимо знакомых домов, горящих витрин магазинов, метро…
Как один миг, бежали в голове картинки прошлого.
Вот она встретила будущего мужа, который только пришел из армии, и влюбилась. Эта любовь была как затмение, как солнечный удар. Но никакой другой она бы не хотела даже когда начала понимать, что любимый, а потом жених и наконец – муж, больше позволяет любить себя, чем любит сам. Через год после свадьбы родилась дочь – как две капли воды похожая на отца. И это была двойная милость Бога: врачи говорили, что у нее не будет детей. А тут – дочь! И какое это будет счастье – всегда видеть его глаза, его губы, его манеры, даже когда его не было рядом. А его действительно часто не было рядом. Работа предполагала командировки, в которые он всегда отправлялся с большим удовольствием. Так шли годы.
– Почему все так произошло? – сквозь слезы твердила она. – Эта девочка не должна была появиться на свет, но появилась. Такой долгожданный ребенок. Единственный и оттого любимый безмерно. Рожденный от любимого мужчины. Да, мужчины, который слишком часто смотрит на других женщин. Но почему я не могу его разлюбить? На что надеюсь? Наверное, муж был прав, когда говорил, что я слишком балую дочь. И его я разбаловала на свою голову. Вот дождалась благодарности и взаимных чувств.
– Господи за что? Что я сделала не так? Как мне жить, когда в семье такое творится? – сказала она вслух. – Господи, помоги мне! Верни любовь в мою семью. Помоги мне понять мою дочь, а моей дочери – меня.
Она вложила столько силы и любви в эти слова, что почему-то наивно подумала: «Сейчас небо осветится ангельским светом и произойдет чудо. Она вернется домой, а там муж и дочь ждут ее, волнуются, любят». Небо заволокло паутиной туч, пошел снег – сначала редкий, а потом метельный, гонимый ветром.
Чуда не произошло. И, казалось, Бог не дал ни ответа на ее вопросы, ни подсказки. Она огляделась.
Совершенно одна, посреди холодного пустынного сквера, заносимого февральским снегом. Одна на дороге жизни.
Было ощущение, что ее высадили на обочину, и она не знала, что делать. То ли догонять уехавший автомобиль, то ли брести назад.
Постояв немного, она повернула было домой. Но ее внимание привлек странный звук, доносившийся из сугроба. «Котенок, наверное», – подумала она. Звук повторился. «Замерзнет бедняга. Жалко». Она полезла, проваливаясь в глубину сугроба. Там под ветками кустарника в большой картонной коробке, припорошенной снегом, лежал младенец. Она взяла его в руки, выбралась из сугроба, расстегнула шубу и прижала ребенка к себе.
Каким-то странным чутьем она шла прямо к больнице, словно ее кто-то вел. Но ведь в этом месте своего района она раньше никогда не бывала.
– Держись, малыш, все хорошо! Обещаю тебе. Но и ты, мой хороший, пообещай, что не заболеешь.
В больнице врач развернул одеяло, в которое младенец был завернут, осмотрел его:
– Мальчик. Возраст примерно полторы-две недели. Реакции в норме. 8–9 по шкале Апгар. Хрипов в легких нет. Ох, как малышу повезло! Судя по всему, вы нашли его очень быстро. Он даже замерзнуть, как следует, не успел.
– Доктор, куда вы его теперь?
– Переведем в детскую больницу, там подержат нужное время, понаблюдают. А потом – в Дом малютки. Привычная схема. А вы идите домой, вы вообще здоровы?
– Нет, не надо в Дом малютки. Я возьму его себе. Пожалуйста…
– Ну, не мне решать. Это другое, как говорится, ведомство.
– Я все понимаю и на все согласна.
Она вернулась домой только ночью. Дочь не спала и выглядела измученной.
– Ну, мама! Мама! Сижу тут совершенно одна. Ни тебя, ни папы. Я так волновалась, даже папе позвонила. Он сказал, что ты должна мне что-то сказать. Что случилось?
– Все хорошо, дорогая. Ложись спать. Помнишь, как в сказках говорилось: утро вечера мудренее. Завтра в школу. А, впрочем, если не хочешь идти – не ходи! – она сказала все это спокойным голосом, с легкой улыбкой, что удивило дочь.
Утром дочь встала сама, позавтракала не тем, что ей приготовила мама, а тем – что нашла в холодильнике, и ушла в школу. Вечером дочь наблюдала за мамой, не понимая произошедших изменений. Она долго читала ее короткий ответ с философским подтекстом на замечания учителей в школьном дневнике, что вообще поставило в тупик. Озадачивал и еще один момент: у мамы словно появилась тайна. И ее не терпелось разгадать.
В один из воскресных дней, когда папа, который должен был вернуться из очередной командировки, так и не появился, она сказала:
– Дочь, ты уже взрослая. Поэтому у тебя есть право делать ошибки, например, по отношению к своему образованию. А еще, я надеюсь, что ты умеешь понимать людей. Я говорю о твоем отце, который уходит от нас. Что касается меня, то я беру ребенка из детского дома. Это мальчик. Очень маленький мальчик. Я начала оформлять документы на усыновление.
Она наблюдала, как меняется выражение лица ее девочки, пытаясь не выдать, как ей тяжело говорить все это. Особенно про отца. В 15 лет мир кажется другим, менее жестоким, чем в реальности. Уход отца из семьи и появление чужого ребенка в их доме – такой стресс переживет не каждый.
Дочь встала и вышла из комнаты. Ее глаза были сухими. Но во взгляде опять появилась злость. Когда мать принесла малыша, дочь отказалась даже подойти к нему. Потом ее начало раздражать все, что было с ним связано: ночной плач, появление няни, расспросы отца о том, что случилось с мамой и какое отчество дали ребенку, и не навесят ли на него алименты. Он даже пришел несколько раз, чтобы взглянуть на то, что происходит дома, и заодно взять свои вещи после развода. При этом задержался в комнате малыша дольше, чем позволяло обычное любопытство. Ему понравился малыш. И даже в какое-то мгновение показалось, что он похож на его дочь, а значит – на него. А тот, словно чувствуя, что однажды его спасли от смерти, постоянно улыбался и не сводил влюбленных глаз с каждого члена своей новой семьи.
