Алиса Бейли - ДУША И ЕЕ МЕХАНИЗМ
Поэтому в свете новой теории Эйнштейна возможно, что свобода Христа от признанных законов гравитации, которые заставили бы Его погрузиться под воду, как только Он коснулся поверхности моря, объяснялась громадным количеством электромагнетизма в Его собственном теле и силой Его личности и жизненности. На всех картинах Христос изображается с нимбом вокруг головы. Этот нимб рассматривался как продукт чрезмерного воображения Его учеников. Но последние несколько лет наука, как и многие исследователи психических явлений, показали на фактических экспериментах, что у каждого человеческого существа есть аура, 151] очень напоминающая свечение, исходящее от любой мощной электрической машины.
Такое утверждение является дальнейшим доказательством того, что наука быстро пересекает барьер, отделяющий вещи материальные от вещей духовных. Когда мы осознаем, что знание высших законов может преодолеть сопротивление низших законов, мы сможем обрести свое истинное духовное наследие”.
Мы ожидаем рассвета тех дней, когда религия будет основываться на научных данных и истины, свидетельствовавшиеся в течение веков, будут обоснованы и доказаны, поскольку, как заявляет д-р Пьюпин:
“Да, духовные реальности Бога невидимы, но они иллюстрируются и становятся понятными посредством физических реальностей, открывающихся в физических вещах. В соответствии с этой интерпретацией апостольских слов физические и духовные реальности дополняют друг друга. Они являются двумя полюсами одних и тех же реальностей, когда один полюс находится в человеческой душе, а другой — в вещах внешнего мира. Это одна из фундаментальных причин, почему Наука и Религия дополняют друг друга. Они являются двумя колоннами одного портала, через который человеческая душа входит в мир, где пребывает божество”. {Пьюпин, Майкл, “Новая реформация”, сс.272.}
Затем появится новая раса, с новыми способностями, новыми идеалами, новыми концепциями о Боге и материи, о жизни и духе. Через эту расу и через человечество будущего будет проявляться не только механизм и структура, но и душа, сущность, которая, используя механизм, 152] будет демонстрировать собственную природу, то есть любовь, мудрость и интеллект.
Наука тоже признала эти отдаленные возможности и констатирует, что эволюционный процесс содействует более совершенному приспособлению формы к жизни. Повсюду, во всем творении осуществляется цель, проявляется воля к совершенству. Эта цель и эта воля управляются любовью и мудростью, и оба типа энергии — цель духа и притягательная сила души — сознательно привлекаются для совершенствования аспекта материи. Дух, душа и тело — божественная троичность — проявляются в мире и влекут всё вперед, к тому завершению, которое в Писаниях мира изображается в столь красочных образах, цветах и формах. То, как Браунинг видел и выразил эту истину, подытожит результаты нашего исследования и хорошо увенчает данное эссе:
“ — и Бог возобновляетВ восторге труд свой. Он царит во всем:В ничтожнейших началах жизниИ в человеке, венце всей этой схемы бытия,Являющем собою совершенство этой сферы жизни,Чьи части прежде былиРазбросаны по миру проявленья,Моля объединить их воедино.Неясные фрагменты,Что собраны должны быть в чудное единство,Несовершенства, полнящие мирозданьеИ ожидающие нового творенья,Соединились в точке, словно призмою лучи,И проявили свойства человека…153] Когда-нибудь всё человечество достигнет совершенства,Которое определёно человеку,Ведь его творенье свою имело цель.Но в совершенном человеке возникаетСтремленье к Богу. Предсказанья предвещали,Что к достиженью близок человек; и возникали у негоСвященные предчувствия, и символы, и ликиИз будущего чуда, что грядёт,К которому стремится в вечном цикле жизнь.Переступает человек природные свои ограниченьяИ обретает новые надежды и заботы, что быстро вытесняютИ радости его, и огорченья; он перерастаетПонятья узкие хорошего, плохого, что увядаютПеред безмерной жаждою добра, в то время, как покойРастёт внутри него всё больше.Такие люди и сейчас есть на земле –Невозмутимые среди несовершенных”.
{Браунинг, Роберт, “Парацельс”}
154]
Приложение
Замечание I (К главе IV)Следующая выдержка из недавней публикации ставит вопрос о душе по-другому и может дать представление о соответствующем направлении современного западного мышления.
Фраза о религиозной проницательности весьма неясна. Разве нельзя придать этой фразе определенное содержание, не отклоняясь от критической позиции? Можно подтвердить это, если спросить себя, какой элемент выпадает из жизни современного человека с упадком традиционных дисциплин. По мнению г-на Уолтера Липпмана, современный человек утратил убеждение в том, что “существует бессмертная сущность, властвующая, подобно царю, над его наклонностями.” Но зачем утверждение о наличии такой “сущности” или высшей воли оставлять лишь традиционалисту? Почему бы не подтвердить его, прежде всего, как психологический факт, один из непосредственных фактов сознания, восприятие настолько древнее, что по сравнению с ним детерминистские отрицания человеческой моральной свободы являются всего лишь метафизической мечтой? Таким образом можно получить возможность предпринять быструю фланговую атаку на бихевиористов и других психологов — естественников, которых в настоящем следует числить среди главных врагов человеческой природы. И в то же время вполне можно уклониться от модернистской дилеммы и быть абсолютно современным человеком.
155] Философы часто обсуждали вопрос о приоритете воли или интеллекта в человеке. Однако качество воли, которое я обсуждаю и которое заслуживает права считаться сверхиррациональным, ассоциировалось в традиционном христианстве не с человеческой волей, но с волей Божьей в виде милосердия. Теологи рассыпались в нескончаемых малозначащих тонкостях по поводу милосердия. Однако нельзя позволить себе, как сейчас имеет место, отбрасывать психологическую истину доктрины вместе с этими тонкостями. Высшая воля просто должна признаваться тайной, которую можно исследовать на ее практических следствиях, но чья изначальная природа не может быть сформулирована. При этом высшая воля остается без определения. “Всё, — гласит схоластическая максима, — завершается тайной”. Человек науки всё увереннее допускает, что реальность в основе изучаемых им явлений не только от него ускользает, но и всегда должна от него ускользать. Например, он больше не считает, как его более догматические предшественники в девятнадцатом веке, что механистические гипотезы, какими бы ценными они ни были в лабораторных условиях, абсолютно верны; он полагает, что их истинность является относительной и временной.
Человек, который отказывается принимать высшую волю в расчет, пока не уверится в том, что уловил ее изначальную природу, очень похож на человека, который отказывается практически использовать электрическую энергию до тех пор, пока у него не появится безупречная теория электричества. Негативно, не оставляя критической позиции, можно утверждать, что высшая воля не является ни абсолютным, ни категорическим императивом; ни органической, ни, тем более, механической; наконец, не “идеалом” в теперешнем смысле этого термина. Позитивно можно определить ее как высшую данность, о которой становится известно в связи с низшей данностью — обычным 156] темпераментным человеком с его впечатлениями, эмоциями и возрастающими желаниями — как способность осуществлять жизненный контроль. Неспособность добиться такого контроля объясняется духовной ленью, — одним из главных, если не самым главным источником зла как для христиан, так и для буддистов. Хотя Аристотель, по греческой манере, отдает первенство не воле, а уму, способность, о которой я говорю, несомненно связана с его “энергией души”, формой активности, отличной от простого внешнего проявления, которое он полагал соответствующим жизни досуга — этой, по его мнению, конечной цели либерального образования... Энергия души, которая на гуманистическом уровне служила посредницей, на религиозном уровне является в форме медитации. Конечно, религия может означать нечто намного большее, чем медитация. В то же время можно правильно утверждать, что гуманистическое посредничество, которое пользуется поддержкой медитации, имеет религиозную основу. В конце концов посредничество и медитация являются лишь различными стадиями одного и того же “восходящего пути” и не должны произвольно разделяться.
