Время шаманов. Сны, дороги, иллюзии - Андрей Лебедь
И увидел стоящую возле дерева юную хрупкую девушку, которая, видимо, вышла из-за ствола той ели, мимо которой пролетела гагара. Поражённый, он глядел на девушку, удивляясь, почему чуткие как дикие звери золотоискатели не услышали её приближения и продолжают безмятежно спать. Одетая в длинную, почти до земли одежду, сшитую из тонких светлых оленьих шкур и украшенную ярким разноцветным орнаментом, она выглядела частью окружающей природы и стояла совершенно спокойно, словно совсем не испугалась неожиданной встречи в тайге с незнакомыми мужчинами. Сделав несколько лёгких шагов, она подошла к Кириллу, остановившись возле него, так что он мог видеть её без всяких затруднений. Движения её были стремительными и в то же время — очень мягкими и грациозными. Она словно скользила по мху, который, казалось, даже не приминался под её ногами. Круглое лицо её было спокойно, лишь уголки губ улыбались приветливо, широкие скулы и чёрные миндалевидные глаза выдавали в ней местную уроженку, светлая гладкая кожа светилась изнутри мягким светом, в чёрные длинные косы были вплетены разноцветные ленты.
Не в силах пошевельнуться, Кирилл беспомощно наблюдал, как она рассматривает его лицо, вплотную приблизив своё.
«Как дикого зверя в зоопарке» — подумал он. Будто прочитав его мысли, девушка улыбнулась и легонько прикоснулась к его лбу тонким указательным пальцем. Внутри головы что-то взорвалось, и сразу же Кирилл почувствовал, что к его мышцам вернулась подвижность. Он сел и выпрямился, голова была ясной.
— Кто ты? — спросил он вполголоса, растирая своё лицо холодными ладонями.
Она засмеялась мелодично, как ручеёк, но ничего не ответила, а глаза её сияли тёмным пламенем. Подойдя к лежавшим мешочкам с золотом, она без видимых усилий подняла их и бросила в ручей. Внезапно она услышала тонкий предупреждающий свист жёлтой трясогузки и одним плавным движением обернулась на шорох за своей спиной. Проснувшийся Богдан сидел под натянутым тентом и смотрел на неё белыми от ужаса глазами, губы его тряслись и совершенно посинели. Брови девушки нахмурились, она в одну секунду оказалась возле старателя, тот, как будто заворожённый, сидел неподвижно. Девушка же, подойдя к нему, укоризненно покачала головой и сказала что-то, Кирилл не расслышал — что. Потом двумя пальцами достала из нагрудного кармана его куртки сверкнувшую в ярком рассветном луче золотую сову-самородок и погрозила Богдану тонким пальчиком, отчего тот словно очнулся и, сжав кулаки, вскочил на ноги. Казалось, его охватил прилив бесконтрольной ярости, и золотоискатель вот-вот бросится на девушку. Но грозное рычание заставило его замереть бездвижно: огромный волк стоял на поляне и, наклонив лобастую белую голову и вздёрнув верхнюю губу, скалил острые огромные клыки. Светло-серая с подпалинами шерсть на его мощном загривке стояла дыбом.
Кирилл вскрикнул: Тимофей, до этого момента спавший в своём спальном мешке под соседним деревом, проснулся и, подняв заряженный карабин, целился девушке в спину, бледное лицо его казалось Кириллу плоским листом бумаги, ствол карабина качался в трясущихся руках.
— Не стреляй! — крикнул он, но крик получился негромким и каким-то придушенным. Девушка обернулась к Тимофею, и в этот момент Кирилл прыгнул между ним и девушкой, заслоняя её своим телом от чёрной воронёной стали карабинного ствола. Выстрела, раздавшегося в ту же секунду, он уже не услышал, яркая вспышка ослепительного света унесла всё…
Глава 8. Еннгида
Сквозь полубессознательное состояние Кирилл слышал голоса людей, негромко беседовавших о чём-то. Несколько секунд он боролся с туманом в голове, прорываясь через плотные густые облака, пока, наконец, не пришёл в себя полностью и не узнал знакомые голоса Тимофея и Богдана, сидевших возле костра, над которым висел закопчённый чайник.
Кирилл лежал под высокой елью, укрытый до подбородка брезентовой тканью, он посмотрел на свою грудь в поисках раны и ничего не обнаружил, боли не ощущалось, тело было лёгким. Утреннее солнце мирно освещало лес, перед глазами Кирилла с ветки дерева свисала тонкая паутинка с качавшимся на её конце маленьким серым паучком. Невольно Кирилл бросил взгляд туда, где, как он помнил, должны были стоять мешочки с золотом — они были на месте.
«Видно это был сон, но сон очень ясный», — подумал он. Мысль эта не принесла никакого беспокойства, отчего-то он был уверен, что всё идёт как нужно.
Радость от привидевшихся ему ночью образов вспыхнула с новой силой, и Кирилл понял, что сны эти — предвестники больших перемен в его жизни. Он встал, подошёл к костру и, надвинув кепку на лоб, сел рядом с золотоискателями, стараясь не глядеть им в глаза, чтобы не выдать весь спектр охвативших его чувств. Тимофей, наливая ему чай, сказал:
— Хорошо, что ты оклемался, Кирилл, мы уж думали, удар с тобой приключился. Обсуждали тут, что дальше делать. Богдан ещё сон свой мне рассказывал. Говорит, ведьма ему ночью примерещилась.
Он повернулся к Богдану, давая ему понять, чтобы он продолжил.
— Да, приснилась мне ведьма… — нехотя сказал Богдан своим хриплым голосом, характерный говор выдавал в нём уроженца юга России.
Видно было, что он не хочет разговаривать на эту тему, но воля Тимофея была сильнее, и Богдан продолжал:
— Старуха пришла сюда к костру, древняя, страшная как чёрт, вся в лохмотьях, глаза горят как угли, пальцы длинные, скрюченные, а с нею оборотень…
— Волк, — неожиданно для себя сказал Кирилл, и сам испугался реакции Богдана, который вскочил на ноги, выкрикивая проклятия в адрес ведьмы. Но то ли тот был испуган до крайности, то ли просто не умел ругаться по-настоящему, его вспышка не произвела такого ошеломляющего впечатления, как вспышка Тимофея несколькими днями раньше, а скорее выглядела жалкой на неё пародией.
Тимофей скомандовал ему повелительно:
— Прекрати-ка истерику.
И, когда Богдан, уткнув голову в колени, сел на место, сказал Кириллу:
— Ты, стало быть, тоже что-то во сне видел. Видно, тут и в самом деле место какое-то необычное. Может, здесь газ какой из-под земли выходит, или растения какие-нибудь растут ядовитые, или же испарения болотные?
Он огляделся, но, не обнаружив никаких признаков ни того,
