Дан Борисов - Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру
В результате долгих размышлений, я отказался от этого предложения, написал заявление о выходе из партии и сдал партбилет.
Года через полтора, еще при советской власти, я имел еще одно аналогичное предложение, правда, совсем с другой стороны. Мне предложили три миллиарда рублей по фальшивым авизо. В этот раз я отказался не думая - этот вопрос я для себя решил с первого раза. Прав я был или не прав? Не могу дать однозначного ответа. Многие соглашались. В том числе несколько моих хороших знакомых согласились на такие предложения. Они прожили солидно и весело до середины девяностых годов. На их могилах стоят большие дорогие памятники.
Когда людям предлагались деньги, партийные в том числе, конечно, никто никого не собирался убивать - жизнь так повернулась.
Акимыча поставили на партийный учет ТСФ, потому что он жил в фабричном доме на территории фабрики. Ему никто никаких предложений не делал. Шесток не тот.
13. Деревня
Акимыч, мой ровесник с разницей в месяц, закрепился в Москве после армии. Устроился на фабрику помощником мастера, получил место в общежитии. «Лимита», как это тогда называлось. Потом стал старшим мастером, женился. При мне уже он стал начальником цеха и получил отдельную квартиру, после того как прежний начальник попал в вытрезвитель. Акимыч, типично деревенский житель, окончил у себя в Тамбовской области какой-то техникум. Попал по распределению в Алтайский край, главным инженером пивзавода, оттуда уже ушел в армию солдатом. Ну, а после армии осел в Москве.
Не могу не рассказать, как мы ездили с ним на его родину. Выехали мы в ночь, на моей новенькой красной Ниве, уже на рассвете, свернув с основной трассы, проехали их райцентр. Дорога стала сильно ухабистой, и я остановился по естественной надобности прямо посреди дороги. Акимыч, стоя рядом со мной, объяснял дальнейшую дорогу. Проедем, говорит, вот по этому асфальту до. я его перебил:
- Еде ты видишь асфальт?
- Это асфальт. это дорога асфальтовая.
Я поковырял ногой покрытие, но асфальта так и не обнаружил.
- Ну, если не хочешь по асфальту, тогда давай срежем.
И мы срезали. Минут через пятнадцать езды по грунтовке сели в глубочайшей луже. Даже для Нивы выбраться стало не под силу. Из машины тоже выйти было невозможно -вода плескалась у самых порожков. Мы достали закуску, выпивку и начали завтракать. Уже совсем рассвело, но туман был довольно плотным.
Вынырнув из тумана, мимо нас, не спеша проехал всадник. Хвост и грива лошади были полностью закрыты репьем. Акимыч узнал его и окликнул. Я ему предложил зацепить трос за седло и вытащить нас. У меня был такой опыт в Киргизии, когда я первую свою Ниву заводил таким образом.
- Да вы что? ё. у меня и седла-то нет. Вот через часик пойдет молоковоз, он вас и вытащит, на.
Ждать молоковоза нам не пришлось. После завтрака я почувствовал в себе силы выбраться самостоятельно. Я неоднократно замечал, что по российским дорогам, особенно грунтовым, трезвым не всегда проедешь, а вот подшофе - другое дело. То ли сам начинаешь действовать как-то по-другому, то ли машина чувствует твое упорство, но факт остается фактом. Мы легко вышли из лужи и почти сразу въехали в деревню.
- Твоя деревня?
- Нет. в тумане не пойму, что за деревня-то. - Акимыч вышел из машины и пошел спрашивать, - Во! Сосед мой. картошку кому-то копает.
Сосед сначала не узнал Акимыча, потом долго не мог понять, что у него спрашивают.
- Так вот он! Твой дом-то! Ну, ты хорош. с утра пораньше.
Оказалось, мы въехали туда, куда было надо, только не с той стороны. Такое сумбурное начало дня не предвещало ничего путного, и правда, дальше пошло еще более наперекосяк. Я заехал к дому с тыльной стороны и заглушил мотор. В доме еще спали.
Мы начали выгружаться. Первым делом Акимыч достал кота в мешке. В буквальном смысле - он вез из Москвы кошку. Они взяли котенка, родившегося где-то на чердаке их дома, но из милого котенка выросло дикое, страшное существо в кошачьем обличии, и держать его дома с детьми не было никакой возможности. Вот он и взял её в деревню, дескать, будет на природе мышей ловить, с соседскими кошками драться, и слава богу.
А на заднем сиденье сидел мой пёс. У меня тогда был прекрасный ирландский сеттер Кинг.
Я хотел иметь собаку с того момента, когда начал всерьёз относиться к охоте, но все мои родственники были против. Жена, так просто боялась собак. На один из своих дней рождения я опять стал настаивать - подарите мне щенка и всё тут, хотя бы спаниельчика маленького. И вот, в один памятный день, мы встретились с Витей и его женой. Они гуляли по цэковскому поселку с красивым сеттером. Мы разговорились.
- Какой спаниель!? Вы что? - возмутилась Ольга, жена Вити, - Надо брать только сеттера и не просто сеттера, а только ирландца!
Она пёрла буром и была настолько убедительна, что моя жена тут же согласилась.
Напор её был понятен, у них был алиментный щенок двух месяцев от роду. Я записал адрес, куда нужно ехать, на следующий день отправился за щенком и привез его сюда, на дачу, в обувной коробке. Это был маленький, робкий и ласковый щенок с кофейным запахом. С ним связана масса воспоминаний очень интересных, я может когда-нибудь, запишу их отдельно.
Одним словом на заднем сиденье сидел серьёзный большой пёс с прекрасным чутьём. Как он не вычислил кошку по дороге, не ясно. Он выскочил через открывшуюся дверь и стал поливать забор. Акимыч вытряхнул кошку из мешка. Кинг приостановил своё занятие и замер не опуская ноги, глядя на это чудо. Кошка сначала тоже присела, осмотрелась, оскалилась и бросилась на пса.
Это было настолько неожиданно, что растерялись не только мы с Акимычем, но и пёс, он еле отбился, потом, правда, оправившись, загнал её на забор. Какое-то время кошка сидела на столбике, никого не трогая, но как только мы двинулись к дому, она соскочила вниз и вцепилась Акимычу в ногу, подоспевший пёс тоже получил по морде лапой. Акимыч с силой, тряхнув ногой, размазал кошку по забору. Быстро придя в себя, кошка опять забралась на столбик забора, но отойти от машины она нам опять не дала, начала угрожать и шипеть.
- Ну, всё, - с этими словами Акимыч начал расчехлять ружьё, - Нету кошки и это не кошка!
Но выстрелить у него никак не получалось. Он прицелился, а кошка, чуть ли не показывала ему язык. Я взял у него ружьё и выстрелил. После выстрела кошка привстала и прыгнула в мою сторону. Она лежала в метре от моих ног, и я еще некоторое время не решался к ней приблизиться - это был черт какой-то, а не кошка. Я же не мог промахнуться с трех метров? Действительно, оказалось, что у неё выбило выстрелом все внутренности. Как она умудрилась после этого прыгнуть?
На выстрел из дома вышел сухонький старичок.
- Во! Это вы. а я думал, кто тут стреляет? Пошли в дом!
Он, казалось, нисколько не удивился нашему появлению, хотя Акимыч его не предупреждал. Войдя в дом, мы тут же опять позавтракали, после чего ясность сознания вернулась только на следующее утро. После бессонной ночи нас сморило. Мы просыпались, опять обедали или ужинали, потом опять ложились. Но на следующее утро встали вполне нормальными людьми и пошли на охоту.
Охота на куропаток с хорошей легавой собакой чрезвычайно приятна. Главное найти стаю и ни в коем случае по ней не стрелять. Нужно прикинуться окурком, вроде бы ты и не охотник вовсе, а так просто погулять вышел. Тогда они не отлетят далеко и сядут, рассыпавшись по одной.
В этот раз Акимыч вскинул ружьё, и мне пришлось кричать, чтобы он не стрелял; стая, почувствовав угрозу, отлетела довольно далеко и разбилась на две части, одна из которых села веером в ложок, заросший сорной травой. Я придерживал Кинга у ноги, пока мы не спустились туда. Трава здесь была не столь высокой, как казалась со стороны. Рыжую спину Кинга было хорошо видно в ней. Пёс делал картинные стойки. Мы вдвоем с Акимычем подходили к нему, я давал команду Пиль! Или как там еще. Кинг делал шаг вперед, куропатка выходила из травы с громким хлопотом крыльев, Акимыч дважды мазал, у него в тот день со стрельбой было совсем плохо, потом я сбивал птицу. Это повторялось до тех пор, пока мы по моим расчетам не выбили треть стаи. На этом остановились и пошли домой. Стрелять больше было бы уже некрасиво, да и сумки были уже полны.
Остальное время пребывания в Акимычевой деревне я вспоминаю через какую-то мутную призму похмелья. Перед отъездом Акимычев отец предложил нам зарезать бычка и забрать мясо. В последний день мы проснулись на рассвете от постоянного топота и ворчанья. Акимычев отец уже несколько раз заходил к нам, недовольно что-то бубня. Подойти ближе он не мог, потому что боялся пса, лежащего у моей кровати.
- Ну, что ж вы. это. резать-то будем, ай нет?
- Будем, будем, - отозвался Акимыч.
Мы встали, умылись и вышли на кухню. На столе стояла ополовиненная бутылка и горячие щи. Мы присели за стол.
