Дорин Верче - Ангелы Соломона. Неповторимый опыт истинной Божественной любви
«Да, совершенно верно! – Метатрон поздравил меня. – Каждый человек несет в себе Божественную мудрость, потому что все существа соединены с Вечным знанием Адонаи. Ты, как и любой другой человек, имеешь доступ к любой информации и ответам на любые вопросы».
«Правда?»
«Да, конечно», – ответил Метатрон.
«Как я могу прикоснуться к этой мудрости?»
«Ты можешь задать Адонаи вопрос».
«Как?»
«Ты можешь делать это вслух, про себя, с помощью песни, или любым другим способом, который тебе более всего нравится».
«И Адонаи ответит на мои вопросы?»
«Да, – сказал Метатрон. – Адонаи – это энергия, отвечающая другим энергиям. У всех твоих вопросов есть соответствующий ответ, они подходят друг к другу как ключ к замку. Все рассчитано с математической точностью».
Он вытянул перед собой свою правую руку. Из его развернутой кверху ладони быстрыми вращающимися движениями стали выскакивать цветные огоньки. Огоньки стали превращаться в более осязаемые фигуры, принимая форму различных вписанных треугольников:
«Ты слышишь звук?» – спросил Метатрон. Вращательное движение геометрических фигур было похоже на сотни голосов, поющих звук «А-а-ах-х-х…»
«Очень приятный звук, – ответила я. – Что это?»
«Звук творения, – ответил Метатрон. – Когда ты получаешь ответы и руководство от Адонаи, ты переживаешь момент „Ах“ – это истинная связь со Вселенской Мудростью, когда понимание освещает своим сиянием все ваше существование».
«Звук, который я слышу, это Адонаи?» – Мне хотелось быть уверенной в том, что я действительно понимаю Метатрона.
«Ты права, Македа. Это интуитивное знание, превосходящее логику и причинно-следственные связи, – сказал он. – Каждая культура интуитивно использует звук „Ах“ в имени Бога-Создателя. Здесь, в Израиле, его зовут Адонаи, в других культурах Создателя называют Богом, Яхве, Брахмой, Ра, Баал (Ваал) и так далее. Общим элементом всех его имен является „Ах“».
«Почему эти геометрические фигуры издают звук творения?» – спросила я, все еще не понимая.
«Потому что любое творение основано на геометрических формах и фигурах. Все материальные предметы представляют собой комбинацию пяти основных форм».
Геометрические огоньки Метатрона стали поворачиваться и сформировали пять различных вращающихся форм, которые парили передо мной в воздухе.
Он указал на первую фигуру и сказал: «Это треугольник, или тетраэдр. Вторая форма – это куб, за ним следует октаэдр, затем додекаэдр и, наконец, икосаэдр.
Вот это, – сказал он, касаясь руками всех пяти вращающихся фигур, – то, на чем основано творение. Когда ты соединяешь их все вместе, и фигуры сливаются в одну, они образуют звук творения: „Ах“. Некоторые называют эту комбинированную фигуру моим кубом, то есть кубом Метатрона».
Мне было сложно сосредоточиться на словах архангела, потому что что-то ударялось о мой подбородок. И я увидела, что мое ожерелье из красного драконьего камня парит в воздухе прямо передо мной! Я толкнула камень вниз, чтобы оно заняло прежнее положение, но оно снова поднялось вверх.
«Что происходит?» – воскликнула я, когда ожерелье в очередной раз отказалось спокойно висеть на моей шее.
Метатрон указал на свой кулон, который также парил в воздухе, и сказал: «Это музыка сфер».
Когда я ответила на это заявление молчаливым взглядом, Метатрон ласково продолжил:
«Музыкой сфер называется энергия, которая поддерживает каждую звезду и планету в небесах. Если ты посмотришь на ночное небо, то увидишь, что каждая планета отмечена подписью Адонаи, чье математическое значение равно 1,618034. Кто-то называет это число „золотым“, потому это самый главный, бесценный ключ Вселенной. Радиус планетных циклов вокруг Солнца и их расстояние друг от друга в среднем равняется 1,618034. Морские ракушки, сосновые шишки и даже овощи – все они растут, подчиняясь одному и тому же радиусу, что и орбиты, и этот радиус магнетически поддерживается музыкой сфер.
Кварцевая основа всех планет происходит от бинарной или двоичной математической формулы, которая резонирует со звуком творения. Кварцевый элемент содержится в твоем и моем ожерелье, поэтому они парят в воздухе. Кварц отражает и усиливает любую энергию, с которой он приходит в соприкосновение, и этот процесс называется пьезоэлектричеством».
Неожиданно комната наполнилась тысячей крошечных точек, плавающих в воздухе. Мне показалось, что сильным ветром задуло в комнату частички песка, но, приглядевшись, я поняла, что эти точки были цветными фигурами, намного меньшими по размеру, чем любая песчинка, которую мне когда-либо приходилось видеть. Точки вращались по круговым орбитам рядом друг с другом, и в то же время они находились на идеальном расстоянии друг от друга. Я потянулась к ним, желая дотронуться, но рука проходила сквозь фигуры, не нарушая совершенства их орбит.
Метатрон от души рассмеялся. Мне импонировало такое чувство юмора, и я вовсе не считала, что он смеется надо мной. Напротив, его лицо приняло выражение детского восторга, пока он обучал меня.
«Этот храм был построен музыкой сфер!» – воскликнул архангел, и его слова прозвучали как заявление.
«Что ты имеешь в виду?» – Я не могла понять, как музыка может создавать физические объекты.
«Ты очень скоро об этом узнаешь…» – ответил мне Метатрон, сопроводив меня к выходу из Святая Святых. Хирам, который, по всей вероятности, не видел архангела, схватил меня за руку, чтобы нас не заметили священники или охрана.
Глава 13
Колесница остановилась на обочине. Хирам потянулся к моей руке, чтобы помочь мне спуститься. Лунный свет освещал его большие глаза, изучающие меня с такой интенсивностью, которой я не понимала. Я стала дышать глубже, когда Хирам обхватил рукой мою голову и притянул ближе к себе. Я вдыхала его запах, в котором угадывался аромат сандала.
Сандаловое дерево! Я тяжело вздохнула, когда поняла, откуда я знаю Хирама. «Ты – это он!» – произнесла я, отодвинувшись назад, чтобы лучше разглядеть его лицо. Хирам не понял моих слов, так как мы говорили на разных языках, но тела наши хорошо понимали друг друга.
Хирам улыбнулся и мягко притянул меня к себе. Мужчина из моих снов был реальным трехмерным человеком, и все препятствия вдруг растворились, когда я полностью отдалась моменту. Наконец, я могла целовать его губы на самом деле, растворяясь в аромате сандала, тая в его больших и сильных руках. Много часов мы обнимали друг друга под светом Луны, пока над горами не забрезжил рассвет.
Наконец я заставила себя остановиться и дала Хираму знак, чтобы он проводил меня во дворец до того, как мое отсутствие обнаружат (если этого уже не случилось!). Я сошла с колесницы, остановившись неподалеку от внутреннего двора. Придворный охранник спал на ночном дежурстве, прислонившись к стене. Когда я пробегала через ворота, во дворе я услышала шорох и увидела темную фигуру, торопливо метнувшуюся вправо от меня. Я обернулась – фигура исчезла.
После завтрака я прогуливалась по коридорам дворца, чтобы насладиться искусными архитектурными сооружениями. Уроки Метатрона вдохновили меня: теперь я смотрела на здания совершенно другими глазами! Я отмечала точность резьбы колонн, спиралей и канделябров.
Я была так занята разглядыванием потолка, что наткнулась прямо на Соломона, когда он вышел из-за угла, где располагались его покои.
– О, доброе утро! – поприветствовал он меня, его глаза улыбались.
Я замялась, чувствуя свою вину, как будто вчера ночью я изменила ему с Хирамом. Но я быстро взяла свои эмоции под контроль, напомнив себе, что еще не давала никаких обещаний и не имела никаких обязательств по отношению к царю. Кроме того, мы с Хирамом просто целовались, и ничего больше.
– Доброе утро, – улыбнулась я в ответ и проследовала за Соломоном в его кабинет. Я пробежала глазами рисунки, лежавшие на низком столе рядом с диваном, стараясь придумать, что сказать. Столько всего произошло этой ночью, после встреч с Метатроном и Хирамом!
Метатрон! Я посмотрела за левое плечо Соломона, и, хотя он не был так ясно виден, как накануне ночью, когда его наполняла энергия Ковчега, я смогла различить его едва уловимое присутствие, и почему-то я была уверена, что это он. Я хотела знать, открыл ли архангел мои секреты царю.
– Как прошел ваш вечер, королева Македа? – Соломон поднялся и выглянул в окно.
Мое сердце замерло: «Известно ли ему что-нибудь о том, как я провела эту ночь? Стоит ли мне во всем признаться или продолжать вести себя, как ни в чем не бывало?»
Сглотнув, я сказала:
