Мои посмертные приключения - Юлия Николаевна Вознесенская
— Что для этого нужно сделать?
— Вспомни какую-нибудь нужную тебе вещь, представь ее себе во всех подробностях и сосредоточься на желании увидеть ее перед собой.
Я поверила, что у меня это может получиться. Закрыла глаза, сосредоточилась и почти сразу же почувствовала в руках теплую тяжесть старого дерева: в моих руках была Казанская икона Божией Матери из бывшей нашей московской квартиры! Я не удержалась и поцеловала край иконы, но тут же испуганно взглянула на Алешу — а можно ли?
— Умница. А теперь повтори за мной: «Пресвятая Богородица, спаси нас!»
— Пресвятая Богородица, спаси нас…
И как же хорошо мне стало после этих слов!
Алеша взял из моих рук икону и повесил ее в углу моей комнаты, как раз напротив окон.
— А теперь — умываться!
— Подожди, я сочиню себе еще что-нибудь! — Мне очень хотелось заслужить еще одну похвалу Алеши, и я вспомнила статуэтку Фатимской Богоматери, которую видела у немецкой соседки, фрау Вагнер. Но сколько я ни морщила лоб, то закрывая плотно глаза, то их тараща изо всех сил, у меня ни чего не получилось.
— Ты чего там кряхтишь? — спросил Алеша. Пришлось открыть ему свой замысел.
— Ты говоришь, фигурка была из пластмассы? В таком случае, зря стараешься, ничего у тебя не выйдет: ничто искусственное не может существовать в Раю, здесь нет никакой синтетики. Идем, я отведу тебя к моему любимому водопаду, чтобы ты могла умыться.
Он взял меня за руку и потянул из комнаты. Уходя, я быстренько представила себе венское кресло-качалку, первую вещь, купленную мной в эмиграции. Уже в дверях я успела, оглянувшись, увидеть, как оно послушно покачивается у окна. Даже полосатая подушка, на которой любил восседать Арбуз, лежала на сиденье. Надо будет спросить, нельзя ли сочинить сюда и самого Арбуза?
Мы вышли в сад и пошли по аллее между высоких лип. По дороге я расставила везде, где только можно, бронзовые фигуры зверей — павлинов с зелеными от патины хвостами, оленей, а в кустах разместила пантер и тигров.
— Ребенок ты, Анька! — сказал Алеша. — Зачем тебе бронзовые тигры, когда можно позвать настоящих?
Он свистнул, и я с визгом прижалась к нему: из кустов на дорожку одним прыжком вымахнул здоровенный тигр и бросился к нам. Меня он настороженно обошел, а брату ткнулся в колени огромной башкой и замурлыкал басом, требуя ласки. Алеша почесал его за ухом и шлепком отправил обратно в кусты. Вот это Рай!
Через сад мы вышли к горной речушке, берущей начало от падающего с невысокой скалы водопада. Вода падала не сплошной стеной, а множеством отдельных струй. Рядом была площадка, а от нее под воду шла широкая ступень; я шагнула на нее и оказалась под сильным прохладным душем. Освежившись, я постояла на прогретой солнцем площадке, чтобы обсохнуть. Тут встал вопрос об одежде: я ведь так и ходила в больничной простыне, завязанной узлом под мышкой.
— Алеша, нельзя ли мне как-то принарядиться?
— Пожалуйста, нет ничего проще! — Алеша сосредоточенно оглядел мою фигуру.
Я громко расхохоталась, увидев вокруг своих ног необъятной ширины бирюзовую шелковую юбку и обнаружив позади шлейф на добрых три метра. Грудь и талию стягивал синий бархатный корсаж: хорошо, что мне не надо было дышать, а то бы я задохнулась от его тесноты. Голове тоже было как-то некомфортно. Ощупав ее, я обнаружила, что этот озорник взбил мои волосы в какой-то волосяной свадебный торт, а сверху водрузил увесистую корону.
— Сними с меня это безобразие сейчас же!
— Не сниму, тебе очень к лицу наряд принцессы!
— Ах так!
В ту же секунду Алеша стоял закованный с ног до головы в серебряные латы.
— Бу-бу-би! — раздалось из-под опущенного забрала.
— Ладно! Убери все это и помоги мне одеться в соответствии с вашей модой.
Тут же на мне оказалась легкая туника до колен, перехваченная золотой цепью, на ногах — сандалии из ремешков, в руках небольшая арфа килограммов на пять.
— Последний писк моды для небожителей! — объявил братец.
— Алешка, кончай придуриваться!
— В таком случае одевайся сама, — не маленькая!
Я чуть призадумалась и сочинила себе простое длинное серое платье с широкими рукавами и пояском из голубой ленты. Такую же ленту вплела себе в отросшие до пояса волосы. Обуваться я не стала — зачем?
— Теперь хватит шуток, — сказал Алеша. — Надо спешить, литургия вот-вот начнется.
Если снаружи Дедова церковь была самым красивым строением в Долине, то внутри она просто поражала красотой и благолепием. Фрески напоминали о Дионисии, а иконы — об Андрее Рублеве и Феофане Греке, за любой из них на коленях приползли бы из Русского музея.
Алтарь отличался от земных православных алтарей прежде всего тем, что не был отгорожен от молящихся стеной и находился на открытом возвышении. За престолом был широкий открытый проем в изогнутой стене, а сквозь него был видна Голгофа с Крестом.
Против всех физических законов вершина горы оказалась такой близкой, что я сразу же отошла к боковым столбам и укрылась за одним из них, спасаясь от ее слепящего блеска.
Алеша ушел в алтарь помогать Деду, а ко мне подошли обе мои молодые бабушки, Катя и Нина. В руках у них было по пучку свеч, от которых сладко пахло воском и медом. Они дали мне по свечке, велев поставить их перед иконами за моих живых и мертвых, и отошли. Пока я раздумывала, как это сделать, обе свечи в моих руках растаяли и пролились на пол. Я незаметно вытерла руки о подол платья и осталась стоять на месте.
Клироса в церкви не было, и когда началась служба, запели все разом — женщины слева и мужчины справа. Пели они очень красиво, иногда я даже разбирала и понимала отдельные слова. Только слова, не смысл, конечно.
Но когда Алеша вышел вперед и, встав вполоборота, чтобы видеть и прихожан, и Голгофу одновременно, начал громко просить Господа о милости ко всем живым на Земле, на Небе и в преисподней, я всем существом к этой молитве присоединилась. Во мне что-то как будто прорвалось внутри, из глаз градом потекли слезы. Я плакала о себе, о маме, даже о моем несчастном Георгии — каково-то ему, дураку, без меня?
Еще я плакала обо всех людях, которые, как и я совсем недавно, знать не знают о том, что их ожидает после смерти, и не пытаются, бедные, хоть что-нибудь разузнать о предстоящих посмертных приключениях.
Потом случилось нечто совсем неожиданное.
