Наталья Степанова - Заговоры сибирской целительницы. Выпуск 28
Одевшись, я спустился в столовую, так как мне очень хотелось снова увидеть богато заставленный стол и отведать этой вкусной еды. После сытного завтрака моя тетка решила со мной поговорить. Она не спрашивала меня ни об отце, ни о маме. Ее разговор носил какой-то поверхностный характер. Тема сменялась другой темой, и вроде как говорили мы с ней ни о чем. Но тогда я еще не знал тонкого ума своей тетки, все, что ей хотелось узнать, она узнала из моих нескольких фраз. Домой она меня не отправила, и я остался у нее на вторую ночь.
Утром следующего дня тетка Аглая сказала, что она через свою служанку уведомила моих родителей, что я пока поживу у нее, а я в это время смотрел на конфеты и думал, что обязательно утащу хотя бы парочку для мамы и больного отца. Сейчас, спустя многие десятилетия, я понимаю, что за тот месяц, что я прожил у тетки, она ко мне сильно привязалась, ведь у нее не было своих детей. Днем мы ездили с ней по магазинам и в театр, у меня появилось много добротных и красивых вещей. В кондитерской, хозяином которой был француз, я объедался сладостями и пирожными, которые просто таяли у меня во рту. Тетка хорошо играла на фортепиано, а я, пожалуй, впервые видел этот инструмент. Музыка мне нравилась, и я подпевал ей, а она смеялась, и мне, вернее нам, было вдвоем очень хорошо. Как-то мы сидели с ней у камина, и она сказала: «Ты ведь наверняка пришел ко мне попросить денег, вернее, тебя за этим ко мне прислали, но ты почему-то об этом до сих пор молчишь». От этих слов мне сделалось так жарко, что я сильно покраснел. Говорить я не мог, мне было стыдно. Находясь у тетки, я осознал, насколько она богата, насколько нищие мы. Но, чтобы там о ней плохого ни говорили, она казалась мне не просто женщиной, а каким-то божеством. Не знаю, как так вышло, но я разревелся, и, к моему изумлению, заплакала и она. Мы сидели обнявшись и хлюпали носами, и в тот момент между нами была какая-то невидимая нить, от души к душе. И тут она заговорила. Не знаю, возможно, потом она и пожалела о своем странном рассказе, но в тот момент ее, видимо, нельзя было остановить. Такое бывает, когда одинокий человек долгое время держит в себе какую-то тайну, эта тайна рано или поздно может прорваться.
То, что она мне тогда говорила, действительно выглядит нереально, но тем не менее это было, и я об этом узнал! Сейчас, спустя столько лет, я боюсь что-нибудь перепутать, но в целом весь смысл ее рассказа был таков. В ее руки попала старинная рукопись, в которой было магическое заклинание для приворота денег и богатства. И кто этим заклинанием воспользуется во свое благо, тот будет жить не просто богато, а при желании будет иметь все!
Но в рукописи также было оговорено и условие: тот, кто владеет привороженным богатством, не имеет права отдавать свои деньги никому! Если же это условие не будет почему-то соблюдено, то обладатель богатства не только его потеряет, но вместе с ним тут же потеряет и свою жизнь, умрет. «Я не смогу вам помочь, ты это понимаешь?» – спросила она, и я в ответ кивнул головой. «Но, – продолжила она, – ты можешь украсть у меня что-нибудь, хотя бы деньги, и в этом случае я не утрачу свое богатство и не умру. Тебе же ничего не будет грозить, поэтому ты сейчас пойдешь в мой кабинет и украдешь у меня то, что ты там найдешь. Много тебе не унести, ты еще ребенок, возьми столько, сколько сможешь унести. Можешь сказать дома, что я сама дала тебе деньги, но берегись правды, никогда не говори родным о том, что я сказала тебе. Иначе все, что ты у меня возьмешь, пойдет прахом, а ты заболеешь и умрешь. И еще, мы уже с тобой никогда не сможем встречаться. Путь твой ко мне отныне будет заказан, а это значит, что мы с тобой расстанемся навсегда. По условиям колдовской рукописи, я могу быть богатой, пока не умру, и я не имею права выходить замуж и передавать наследства тем, кто со мной в родстве». Мы долго еще сидели с ней обнявшись, она покачивала меня, обняв за плечи, а потом велела встать и собрать в несессер все то, что я смогу унести. Сказав так, она махнула мне рукой и поднялась в свою спальню. Я понял, она простилась, и пошел в ее кабинет. Открыв ключами ее сейф, я взял много золотых червонцев, много бумажных денег и золотых колец. Раздувшуюся сумку я завязал в скатерть, чтобы никто не догадался о том, что я несу. Дома я передал нежданно свалившееся богатство маме, и у нее от этого чуть не случился удар. Все было спрятано, и все было в строжайшем секрете.
Мы зажили хорошо, богато и сытно, и всему этому были обязаны ей, моей удивительной тетке Аглае. Жизнь меня сберегла, я дожил до преклонных лет, хотя много было пережито, в том числе и войны. Давно уже потрачено заколдованное богатство, но благодаря ему все-таки и я, и все дети получили образование и возможность на приличный брак. Мои дети живут за границей, а я до сих пор живу в Ленинграде. Здесь похоронены мои родители, моя жена, и в каком-то из монастырей спит вечным сном та, которая волею судьбы имела колдовской приворот к деньгам. Я решил написать Вам, и пусть мой рассказ станет памятником удивительной женщине, моей тетке Аглае Ипатьевне Головиной».
Ночлег на могиле
Однажды к бабушке приехала семья из трех человек. Бородатый, высокий отец Василий, его жена Акулина и их сын Остап, и вот какую историю я услыхала.
Остап поспорил с хлопцами, что переночует на погосте. Да не просто на кладбище, а уляжется прямо на могилу. Ударили по рукам, и он пошел в сторону кладбища.
И чем ближе он подходил, тем ему становилось тягостней на душе. Он уже жалел о том, что сболтнул сдуру свое обещание, но среди ребят и девчат была Оксана, девушка, которую он любил. Когда ребята спорили о нечистой силе и мертвецах, Оксана ойкала, прижимала ручки к щекам и восклицала, что ни за что бы не решилась пойти ночью на кладбище. Это-то и подтолкнуло Остапа сказать, что он запросто переночует прямо на могиле и ему будет нисколечко не страшно. Кто-то из ребят прицепился к его фразе, и дело кончилось спором на килограмм леденцов, что он всю ночь проспит на погосте. Было темно. На кладбище росли деревья и ели. От них исходила причудливая тень, которая шевелилась, повторяя движения ветвей и листьев на ветру. Казалось, что все вокруг двигается и летает. Остап надеялся, что где-то неподалеку спрятались девчата и хлопцы, чтобы проконтролировать его геройство. Это придавало ему силы. Луна спряталась за тучи, и стало беспроглядно темно. Остап продвигался на ощупь. Наконец он остановился. Нащупав бугор могилы, он улегся на нее, мысленно решив, что друзья затаились и видят его нерешительность.
Земля была все еще теплой от прогретого жаркого дня, и от могильной травы шел нескончаемый дурманящий аромат. Мозг Остапа лихорадочно работал, мысли сменялись одна страшней другой. Ему подумалось, что там, под землей, на глубине двух метров, прямо под ним лежит покойник. Руки его наверняка сложены на груди, а на лбу, как и полагается, положен венчик из ткани, на которой нарисованы кресты и слова из заупокойной молитвы.
Остап замер от жути, которая медленно, но упорно подкатывала к его сердцу. Он не мог ни бежать, ни встать, ни закричать. Ему уже было все равно, следят ли за ним его друзья и Оксана или нет. Он чувствовал, что кончается от страха, но встать, уйти с этой жуткой могилы Остап не мог. Закрыв глаза, он молился, чтобы только уснуть, если уж сил нет на то, чтобы встать и убежать. Вдруг ему почудился шепот, но не со стороны, а прямо-таки из-под него. Вернее сказать, шепот шел в ухо из могилы. «Остап, – шептал голос, – ты мой гость, а я твой хозяин. Никто ко мне не приходил эти годы, ты первый. Хочешь увидеть, где я живу?» «Я засыпаю, – мелькнуло в голове у Остапа. – Это сон», – и он действительно растворился в непонятном нереальном состоянии, какое бывает только во сне, где невозможно определить, где явь, а где сон. «Пойдем!», – сказал все тот же тихий голос.
Перед его глазами появилось сжатое пространство – яма не яма, пещера не пещера. На уровне его глаз, так, как если бы он глядел перед собой, из земли торчали корни деревьев и камни. Он видел, как двигается, извиваясь в земле, червь, и ему в нос ударил терпкий запах земли и прелой листвы. Гроб старый, со сломанными, трухлявыми досками, а в гробу человек. Затем, как бывает обычно во сне, картинка изменилась. Остап шел по аллее. Мимо него шли какие-то люди. Они двигались тихо и молча. Старые, молодые, подростки, маленькие дети, солдаты, священники. Все они были одеты в одежды разных времен и эпох. Остап спросил своего спутника, почему они все молча ходят? – «Они ждут, когда их призовут». Неожиданно у Остапа мелькнула бунтующая мысль – сон это все-таки или не сон? Он обернулся на того, кто был, по его мнению, хозяином могилы, на которой он спал и чье лицо он видел в гробу.
– Я могу спросить все, что хочу? – спросил его Остап. По лицу его спутника промелькнула недовольная гримаса. Но он все-таки сказал:
