Анхель де Куатьэ - Яблоко Евы
— Вас как зовут-то? — спросил молодой человек, когда они проехали несколько кварталов. — А то как-то неудобно… Красивая женщина плачет у меня в машине, а я даже имени ее не знаю.
Атлетичный, стройный, голубоглазый блондин доброжелательно улыбался Еве.
— Ева… — ответила она.
— Ага! — расхохотался парень. — А я — Адам! У вас неплохое чувство юмора! Это хорошо.
Ева устало улыбнулась уголками губ.
— Не хотите говорить?.. Ева лишь пожала плечами.
— Я вам совсем не нравлюсь?
— Нет, почему? — Ева повернулась к окну. — Нравитесь.
Молодой человек, кажется, не ожидал такого ответа, но ему было приятно.
— Ева, знаете, это так хорошо, что я вас встретил! — сказал он вдруг. — Вы как сели в машину… Я как вас только увидел в этот момент… Знаете, вы как первая женщина в моей жизни! Ну… — он понял, что неловко выразился, и на миг смутился. — Ну, в том смысле, что вы очень женственная такая… Знаете, настоящая. Прямо женщина — Женщина. С большой буквы! Удивительно… Извините, что я вам все это говорю…
Под конец парень совсем смутился. Но это было красивое, искреннее, трогательное смущение.
— Спасибо… — тихо сказала Ева.
— А у Евы не будет яблока для Адама?.. — игриво сказал парень и чуть повернулся к Еве.
Его небесного цвета глаза смотрели на Еву с нежностью. Или страстностью… Еву затрясло. Она вдруг испугалась.
— Нет, не будет, — строго сказала она. Парень, кажется, разозлился.
— А чё так? — сказал он, и на его щеках мелькнули желваки.
— Остановите, пожалуйста… — попросила Ева.
— Сейчас, остановимся… — прошептал он и увеличил скорость.
Ева услышала, как сработал центральный замок.
— Что вы делаете?! — закричала Ева. Ее душа ушла в пятки.
— Останавливаюсь, — сухо ответил парень. — Тут недалеко.
— Что недалеко?! Останавливайте, я вам говорю!
— Ага… Сейчас…
Машина сделала крутой вираж, развернулась и на огромной скорости влетела во двор старого, заброшенного дома. Ударилась дном о бордюр тротуара, но водитель и не подумал снижать скорость. Ева схватилась за дверную ручку и попыталась на ходу открыть дверь. Но замок не слушался. Парень его, действительно, заблокировал.
— Ну вот и ладненько… — сказал он, затормозив машину в темном дворе.
— Что вы собираетесь делать?! Вы с ума сошли?! Отпустите меня немедленно!
Парень бросил руль и повернулся к Еве. Его почти синие глаза стали холодными, как лед.
— Я тебе нравлюсь, ты мне нравишься, — сказал он, играя желваками. — Зачем эта поза? Зачем эти крики? Тебя никто не услышит и не увидит… А главное, ты же сама этого хотела… Понимаешь, в этом все дело. И я вижу, что ты хочешь.
— Перестаньте и отпустите! — пыталась кричать Ева, но у нее получился только слабый шепот испуганного человека.
Парень поправил спадающие на лицо волосы и приблизился к Еве. Он зажал ее в кресле и использовал какую-то кнопку, отчего спинка ее сиденья резко пошла вниз.
— Что бы ты мне ни говорила, что бы ты там сама себе ни думала, ты хочешь этого, — говорил он, нависая над Евой сверху и раздвигая ей ноги. — Просто тебе нравится быть недотрогой. Дам яблоко, не дам яблоко… Я сам возьму, слышишь?
Это «слышишь» прозвучало для Евы как настоящее, животное шипение… Ева так и не успела понять, когда, в какой момент, этот Херувим, вдруг, превратился в Змия.
— Не-е-ет! — заорала Ева и стала биться всем телом, как рыба, попавшая в сети. — Не-е-ет! Не надо! Я прошу, пожалуйста, не надо! По-жа-луй-ста!
— Надо, надо… — зло шептал он, продолжая делать то, что собирался. — Мы будем заниматься любовью..
Прижав Еву всем своим сильным, мускулистым телом, он ласкал ее грудь и прикусывал шею… Ева чувствовала его запах. Животный, резкий, будоражащий… Она продолжала сопротивляться, но тело ее не слушалось. Он целовал ее губы, но она вывернула голову, сжала челюсти… Он рассмеялся — глухо, тихо, зловеще. И стал ее вылизывать…
У Евы по телу пошла судорога. Страх смешался в ней с возбуждением. Она впилась в его тело ногтями…
— Молодец, давай! — прошептал он ей на ухо. — Боль меня возбуждает… Давай!
Ева высвободила руку и что было силы ударила его по лицу. Он принял удар, улыбнулся с видимым удовольствием и усилил напор.
— Сопротивляйся, хорошо… — шептал он. — Я люблю, когда непослушны… Давай! Сила на силу… Страдание, которое приносит наслаждение… Давай!
— Не-е-ет! — молила Ева, не чувствуя своего тела, которое, казалось, принадлежало уже не ей, не Еве, а было его — его.
Ева начала плакать. Бессильно. От отчаяния, которое заполнило ее от края до края.
Краем уха она услышала хлесткий звук расстегнувшегося ремня, звенящий звук заклепок на джинсах. Потом боль… Рывком он сорвал с нее белье. И проникновение. Сильное, мощное, агрессивное, страстное… Череда жестких, прерывистых, словно забивающих гвозди фрикций.
— Так никогда еще не было, правда? — шептал он, сдерживая дыхание. — Так никогда не было…
Ева бессильно мотала головой из стороны в сторону…
— Так хорошо… — закончил он свою фразу.
И Ева потеряла сознание. Она совершенно не помнила, что происходило дальше. Словно провалилась в пропасть, ступила в бездну… Конец.
Душа хочет любви. Только она не понимает, что такое любовь. В любви ей видится Красота, которой, на самом деле, в ней нет. Это Красота, которую в ткань любви вплетает душа. Красота, которую душа несет в себе как воспоминание о мире Красоты. Несет в себе, проецируя ее на любовь.
А потом наступает разочарование в любви…
Душа перестает любить любовь. Она любит уже только свое воспоминание о любви, но не любовь. И становится черствой. Потому как не важно, есть в любви Красота или нет. Важно, что любовь — это непременное условие, позволяющее видеть ту Красоту, которая заключена в тебе как воспоминание о мире Красоты.
И когда человек отказывается от любви, он падает. Он падает вниз.
Так что же такое любовь?.. Самая масштабная из иллюзий? Бесконечное страдание? Неизбежная ошибка жизни? Нет, любовь — это только матрица. Матрица, на которой может взрасти все то, что в сути своей представляет собой душа человека. Отказываясь от любви, она отказывается от себя.
Отказываясь от себя, душа отрекается от мира Красоты. Даже если ей кажется, что она отказывается от любви, чтобы освободить себя для Него.
Ева очнулась в этом жутком дворе. Она лежала на куче какого-то мусора — в разорванной блузке, задранной юбке. Вокруг темно, никого.
Она встала, кое-как привела себя в порядок и побрела… Ей не хотелось ничего. Ей нужно было просто попасть домой.
Думать о том, чтобы взять машину, она не могла. В общественный транспорт в таком виде… нет. И она шла пешком. В конце концов, ей теперь совершенно некуда спешить. Любая встреча с людьми стала оборачиваться для нее трагедией.
«Что со мной случилось?» — думала Ева дорогой.
Может быть, все дело в том, что она не настояла на своем решении. Ушла из монастыря, и Бог наказывает ее. Она проявила малодушие, пошла завершать свои дела в миру. А какое ей дело до мира, если она решила от него отказаться? Но Бог не может так наказывать… Тогда что это было?..
Глеб… Борис… Родион… Череда этих странных, неожиданных признаний в любви… Наконец, «Адам»…
«Адам познал Еву…» — подумала Ева и почему-то рассмеялась.
Но рассмеялась не как обычно. Рассмеялась, как смеются люди, лишившиеся рассудка. Беззвучно и бесцельно, словно реагируя на чью-то шутку из потустороннего мира.
«Ты хочешь этого, хочешь!» — крутились в ее голове слова «Адама».
Может быть, он был прав? Может быть, ему и нужно, и следовало так поступить с ней? Может быть, она, действительно, этого хотела? Почувствовать себя раздавленной, униженной… Чтобы что-то большое, сильное, чему она не способна сопротивляться, овладело ею и даже убило ее. Ведь она не хочет жить… Может быть, так?..
Нет. А может быть, все-таки, да?.. Наконец, Ева стала думать о том, что такое ее душа. Где она была сегодня — ее душа? Что с ней — с ее душой — происходило? Она жила надеждой закончить то, что связывало ее с этим миром, и уйти, чтобы служить Богу, думать лишь о Нем, жить Им. Она жила надеждой, что сможет сбежать…
Так, может быть, в этом ошибка? Может быть, она не должна была бежать из этого мира? Но почему тогда вчера Бог принял ее завет? Ведь Ангел так ей сказал. Впрочем, Ева спросила его — будет ли она счастлива? А он ответил: «Не все так просто, не все так просто». Что он имел в виду? Это, или что-то другое?
«Это ваше яблоко, Ева. Кому-то вам придется его отдать. Яблоко Евы…» — прозвучало, вдруг, в ее голове. Чьи это слова? Почему она о них вспомнила? Что они должны были означать? Яблоко… А где яблоко, которое ей вчера дали в храме?! Где это яблоко?! «А у Евы не будет яблока для Адама?»… Еву прошибло холодным потом.
