Бхагаван Раджниш (Ошо) - Когда туфли не жмут. Беседы по историям даосского мистика Чжуан-цзы
Десять дней спустя он снова ответил: «Еще нет. Он приходит в ярость, когда слышит пение другого петуха».
Император продолжал настаивать, потому что день состязания все близился и близился, а императорский петух должен стать победителем. А этот человек все медлил – его отговорки казались просто нелепыми.
Всякий раз, когда дело касается человека Дао, его утверждения будут казаться нелепыми. Так и есть, потому что они не подходят вашему уму.
Десять дней спустя он снова говорит: «Еще нет. Он приходит в ярость, когда слышит пение другого петуха». Он еще незрелый, ребячливый. Воин так себя не ведет, так ведет себя трус. Бесстрашный человек и бесстрашный петух так себя не ведут, нет! Те, кто бесстрашен, так себя не ведут.
Когда кто-нибудь – когда какой-то другой петух поет, почему вы считаете, что это адресовано вам? Почему вы считаете, что этот вызов адресован вам? Почему вы воспринимаете весь мир как своего врага? Если вы весь мир воспринимаете как своего врага, это означает, что где-то, глубоко внутри, вы еще не натк– нулись на источник. В противном случае весь мир воспринимался бы вами как дружественный; основной нотой было бы дружелюбие. Если бы возникла враждебность, это было бы исключением. Но сейчас основная нота – враждебность, а если появляются друзья, то только как исключение. И вы никогда не можете знать, никогда не можете доверять даже другу, потому что слишком хорошо знакомы с враждой.
Случилось так, что Муллу Насреддина назначили мировым судьей. Это должно было случиться, поскольку бывают зловредные люди. Если они очень, очень зловредные, их назначают губернаторами. Если они еще более зловредные, их посылают за границу в качестве послов. Если же они просто заурядно зловредные, в местном масштабе, их назначают мировыми судьями. Им нужно дать какое-нибудь занятие, чтобы они не причиняли слишком много вреда.
Мулла Насреддин был зловредным человеком, но не слишком; если мне будет позволено так выразиться, очень маленький ВИП, некрупная шишка – всего лишь местная шишка. Но его назначили мировым судьей. Мулла переделал свою гостиную в зал суда, нанял клерка и караульного, встал ранним утром и стал ждать, ждать, но никто так и не появился. К вечеру Насреддин очень расстроился и сказал клерку: «Ни единого дела! Ни убийства, ни ограбления, ни одного преступления в нашем городе. Если дела и дальше пойдут таким образом, то эта работа будет очень скучной. Я так надеялся, но не случилось даже нарушения правил дорожного движения! Ничего не произошло».
Клерк ответил: «Не расстраивайся так, Мулла. Просто верь в человеческую природу. Рано или поздно что-нибудь непременно случится. Я все равно верю в человеческую природу».
О какой человеческой природе говорит этот клерк? Он говорит, что все равно верит в человеческую природу, что-нибудь непременно случится. «Подожди, что-нибудь случится».
Ваши суды, ваши судьи, ваши правительства рассчитывают на вас, на вашу природу. Весь этот абсурд происходит из-за вас, и в его основе лежит то, что вы всегда готовы драться. Если общество действительно будет становиться все более и более естественным, то правительство исчезнет. Это болезнь. Суды исчезнут – они не свидетельствуют ни о чем хорошем. Полицейские существуют, потому что существуют преступники, и вся эта структура существует по одной-единственной причине: потому что вы всегда готовы драться, разразиться гневом. Из-за вашего эго существуют правительства, существуют суды и судьи. Если эго будет отброшено, вся политика исчезнет. Вся политика существует из-за эго.
«Еще нет. Он приходит в ярость, когда слышит пение другого петуха».
И еще через десять дней: «Еще нет. Он все еще принимает сердитый вид и топорщит перья».
Он затихает, растет, становится все более и более зрелым – но еще нет. Пока «он все еще принимает сердитый вид и топорщит перья». Глубоко в подсознании он все еще готов драться. На поверхности он становится спокойным и тихим, но если мимо проходит другой петух, он все еще принимает сердитый вид. Сейчас это происходит не сознательно, сейчас это подсознательное, но он растет, продвигается. Сейчас драка уже выброшена из его сознательного ума, но еще не выброшена из подсознания – еще нет.
И еще десять дней. Дрессировщик сказал: «Теперь он почти готов».
Все еще не полностью готов, но уже почти готов.
«Когда поет другой петух, он даже не моргает. Он стоит неподвижно, как деревянная колода. Это зрелый боец. Едва взглянув на него, другие петухи бегут прочь».
Теперь ему не нужно драться. Если боец зрелый, в сражении нет необходимости. Когда появляется по-настоящему бесстрашный воин, зачем сражаться? Самого его присутствия достаточно: другие петухи разбегутся. Именно так и случилось. Этого петуха выпустили на поле боя; он просто там стоял. Другие петухи выходили с большой храбростью, они входили в круг, они были полны эго, высокомерные и тщеславные – но потом они смотрели на этого петуха. Этот петух выглядел ненормальным, совершенно не от мира сего. Он стоял там совсем как будда. Они пытались его разозлить, но тот даже не моргал глазом. Они прыгали, кричали, но без какого-либо эффекта. Тогда они задрожали: эта птица неестественна, эта птица – чужак, она не из нашей стаи.
Они просто получили послание, что этот петух не трус и не храбрец; он был просто бесстрашным, а всякий раз, когда появляется бесстрашное существо, остальным приходится убегать. Та же самая подготовка применяется для воина дзен, для самурая – та же самая. Он должен сражаться, но без гнева. Это кажется трудным, потому что вы даже любите с гневом; тем не менее, он должен сражаться без гнева.
Есть одна суфийская история…
Это случилось в жизни Омара, великого мусульманского халифа. Тридцать лет он боролся с одним врагом. Этот враг был очень силен, и борьба продолжалась – война длиною в жизнь. И, в конце концов, представился благоприятный случай.
Враг упал с лошади, и Омар прыгнул на него с копьем. Всего через секунду копье пронзило бы сердце врага, и все было бы кончено. Но в этот крошечный промежуток враг сделал одну вещь: он плюнул Омару в лицо. И копье замерло.
Омар прикоснулся к своему лицу, встал и сказал врагу:
– Завтра мы начнем заново.
Враг был озадачен. Он сказал:
– В чем дело? Я ждал этого тридцать лет, и ты ждал этого тридцать лет. Я ждал, надеясь, что рано или поздно я окажусь у тебя на груди со своим копьем, и все будет кончено. Такой случай так и не представился мне, но он представился тебе. Ты мог прикончить меня в одно мгновение. Что с тобой случилось?
Омар ответил:
– Это была не обычная война. Я дал обет, суфийский обет, что буду сражаться без гнева. На протяжении тридцати лет я сражался без гнева. Но на одно лишь мгновение гнев появился. Когда ты плюнул, я всего на одно мгновение почувствовал гнев, и это стало личным делом. Мне захотелось убить тебя – вмешалось эго.
До сих пор, на протяжении тридцати лет с этим не было проблем, мы сражались за некое дело. Ты не был моим врагом, это никоим образом не было личным отношением. Я никоим образом не был заинтересован в том, чтобы убить тебя; я просто хотел выиграть дело. Но сейчас, на какое-то мгновение, я забыл о деле. Ты стал моим врагом, и я захотел тебя убить. Вот почему я не могу тебя убить. Завтра мы начнем заново.
Но война так и не началась заново, потому что враг стал другом. Он сказал:
– Теперь научи и меня. Стань моим мастером и позволь мне стать твоим учеником. Мне тоже хотелось бы сражаться без гнева.
Весь секрет в том, чтобы сражаться без эго; а если вы можете сражаться без эго, вы сможете делать без эго все. Потому что сражение – это кульминация эго: если вы сможете это, то сможете и все остальное. Но прямо сейчас вы не можете даже любить без эго.
Так что именно в этом заключается подготовка самурая, воина дзен – сражаться без эго, точно так же, как тот петух. «Теперь он почти готов». Но запомните эти слова: «почти готов». Почему не совершенно? Потому что Дао говорит, что в этом мире не может существовать ничего совершенного, только почти совершенное. Как только вы становитесь совершенным, вы исчезаете. Совершенство не может существовать в материи, в материальном воплощении. Сама материя придает небольшое собственное несовершенство. Невозможно быть воплощенным в теле и быть совершенным – чего-то всегда будет чуть-чуть недоставать – и это недостающее «чуть-чуть» является связующим звеном.
Именно поэтому вы можете быть воплощены в теле. Стоит вам стать совершенными, как вы исчезнете, умрете. Однако совершенный человек никогда не умирает; он просто исчезает. Вы уходите из жизни, а совершенный человек исчезает. Уход означает, что тут же случится приход, потому что уход – это лишь часть, начало прихода. Приход – это начало ухода. Вы уходите из этого мира, чтобы прийти снова. А совершенный человек просто исчезает, потому что он настолько совершенен, что не может быть заключен в материи; он настолько совершенен, что не может быть заключен в теле; он настолько совершенен, что в этом несовершенном мире не может иметь никакой формы. Он становится бесформенным.
