У. Г. Кришнамурти - Ошибка просветления
В: В определенные моменты я могу проследить отдельную логическую цепочку, высказанную вами, и я очень сильно ощущаю то, что вы говорите. Как достигается эта точка, я не знаю, но как только она достигнута, внезапно появляется сильное чувство незащищенности и беспомощности.
У. Г.: Видишь ли, существование той самой штуковины, которая задает вопросы, то есть вопрошающего, стоит на кону.
В: Да, именно, и это создает большую панику.
У. Г.: В этом и проблема: ты не смеешь поставить под сомнение эту основную штуковину, потому что это разрушит нечто, очень дорогое для тебя: непрерывность тебя, каким ты себя знаешь и ощущаешь.
В: Как только ты посмеешь поставить ее под сомнение, тогда что?
У. Г.: «Тогда что?» отсутствует. Тогда это начинает действовать. Это действие.
В: Я очень хочу посметь. Есть ли способ посметь?
У. Г.: Сам вопрос заключает в себе неотъемлемую способность найти ответ самостоятельно. Понимаешь, если ответа нет, вопрос не может оставаться там. Ты ждешь ответа либо извне, либо изнутри. Когда и то, и другое оказывается бесполезным, что происходит с вопросом? Отказ происходит не потому, что я не согласен с опытом других, но потому, что он не действителен в моем случае. То есть он может быть правильным, но он не действителен, поэтому я отказываюсь от него. Вся помощь извне для меня закончилась. Когда она уходит, здесь не остается никакой беспомощности – они связаны друг с другом; их действительно не разделишь.
Настоящая проблема в решении. Если ты не можешь решить проблему, она перестает быть проблемой. Тебя больше интересует решение, чем проблема. Но решение относится только к завтра, а не к настоящему – когда ты собираешься решить эту проблему? – так что это не решение. Почему ты так заинтересован в нахождении решений? Они так и не помогли тебе. Но ты смотришь на решения, тебя интересуют решения, а не проблема. В чем проблема? – это все, о чем я спрашиваю. У тебя нет никакой проблемы, но ты говоришь о решениях.
Ты не удовлетворен ответами других. Ты приходишь ко мне, думая, что я – реализованный человек. На эти вопросы уже ответили, но ты все еще задаешь их. Ты хочешь подтверждения тому, что ты знаешь, но этот человек говорит нечто такое, что не вписывается в твои рамки, и потому ты со мной не соглашаешься. Тебе необходимо найти ответ на этот вопрос.
Поиск прекращается с осознанием того, что нет такой вещи, как просветление. Находясь в поиске, ты хочешь освободиться от себя, но все, что ты делаешь, чтобы освободиться от себя, это и есть ты. Как мне объяснить тебе эту простую вещь? Нет никакого «как». Скажу я это тебе, это лишь придаст импульс этому (поиску), усилит этот импульс. Это вопрос всех вопросов: «Как, как, как?»
«Как» будет оставаться до тех пор, пока ты думаешь, что ответы, которые дают другие или даю я, являются ответами. «Я нашел ответ» – они нашли ответы на свои вопросы. Пока ты зависишь от ответов тех людей, которые, потвоему, могут дать тебе ответы на твои вопросы, эти вопросы будут всегда оставаться. Они не являются ответами; если бы они ими были, вопросов бы не было. Это должен быть твой ответ.
И этот ответ должен быть найден без какого бы то ни было процесса. Любой процесс уводит тебя от ответа, разбавляет вопрос. Вопрос становится посвоему все более интенсивным. Тебе ничего не нужно, кроме ответа на вопрос. Ничто другое. Ничто больше не интересует тебя, кроме ответа на этот вопрос. День за днем, до конца твоей жизни, для тебя это единственный вопрос – «Как?».
Это «как?» относится к чужим ответам, так что ты должен отмести все эти ответы. Вопрос должен сжечь сам себя, а это не может произойти, пока ты ждешь ответа на вопрос, извне или изнутри. Когда вопрос сжигает сам себя, начинает проявляться то, что есть. Это твой ответ, а не чейто еще. Тебе даже не нужно находить ответ, потому что ответ уже есть, и он какимто образом проявится. Тебе не обязательно быть ученым мужем, не обязательно читать книги, тебе не надо ничего делать; то, что есть, начинает выражать себя.
Так что, очень нужен тебе ответ на этот вопрос? Знаешь, даже те, кто провел свою жизнь, стоя на голове или свисая с деревьев, ни к чему не пришли – вокруг них выросли муравейники, а они ни к чему не пришли. Это не так просто. Когда это произошло со мной, я понял, что весь мой поиск был направлен не туда, и что это не является чемто религиозным, или психологическим, а есть чисто физиологическое функционирование этих чувств на пике их возможностей. Таков был ответ на мой вопрос.
Все вопросы – это вариации одного и того же вопроса; это вовсе не разные вопросы. Насколько ты искренен? Насколько ты серьезен? Насколько сильно ты хочешь ответа на этот вопрос? Вопрос порожден ответами, которые у тебя уже есть. Ты хочешь знать, каково мое состояние, и сделать его частью знания, твоего знания, то есть традиции; но знание должно закончиться. Как тебе понять эту простую вещь? Твое желание знать лишь добавляет силы движения твоему знанию. Невозможно знать, что это такое, потому что знание все еще присутствует и набирает силу движения. Продолжение знания – это все, что тебя интересует.
Если бы книги могли научить чемуто людей, мир был бы раем. В технических делах, да – как починить магнитофон и так далее, но книги на подобные темы не имеют никакой ценности. Не знаю, есть ли какаято ценность в этой беседе или диалоге. Но я хочу разъяснить, что нет никакого движения: ты не уйдешь от того, кто ты есть. Ты не сделал ни единого шага. Тебе не нужно делать никакой шаг.
В: Я убежден, что в наших встречах важны не слова, но чтото за гранью слов.
У. Г.: Я не знаю, и ты не можешь быть уверен: это может быть твоя собственная проекция. Если и есть чтото, оно действует на свой лад. Это сознание, которое функционирует во мне, в тебе, в слизне и в червяке, оно одинаково. Во мне у него нет границ; в тебе есть границы – ты заперт в нем. Возможно, тебя подталкивает это безграничное сознание, не знаю. Но не я; я не имею к этому никакого отношения. Это подобно тому как вода стекается к одному уровню, вот и все – такова ее природа. Это и происходит в тебе: природа пытается разрушить преграду, эту мертвую структуру мысли и опыта, которые не свойственны ей. Она пытается выйти наружу, вырваться. Ты этого не хочешь. Как только ты видишь там трещины, ты находишь какуюнибудь замазку и заклеиваешь их, снова отгораживаясь. Совсем необязательно, чтобы тебя подталкивал какойто самореализовавшийся, Богореализовавшийся или духовный человек; точно так же тебя учит что угодно, как вон тот лист, если только ты позволяешь этому делать то, что оно может. Ты должен позволить это. Мне приходится выразить это таким образом. Хотя «позволить это» может подразумевать, что присутствует некое волевое действие с твоей стороны, но это не то, что я имею в виду.
В: Что такое жизнь?
У. Г.: Ты никогда не узнаешь, что такое жизнь. Никто ничего не может сказать о жизни. Можно давать определения, но эти определения не имеют смысла. Можно теоретизировать о жизни, но это не имеет никакой ценности для тебя – это не может помочь тебе понять что бы то ни было. Так что не задавай вопросов типа: «Что такое жизнь?» На этот вопрос нет ответа, так что этот вопрос не может больше оставаться тут. Ты на самом деле не знаешь, так что вопрос исчезает. Ты не позволяешь этому произойти здесь, потому что думаешь, что должен быть ответ. Если ты не знаешь ответа, ты думаешь, что в этом мире может быть ктото, способный дать ответ на этот вопрос. «Что такое жизнь?» – никто не может дать ответ на этот вопрос – мы действительно не знаем. Так что вопрос не может оставаться тут; понимаешь, вопрос сжигает сам себя. Вопрос порождается мыслью, так что когда он сжигает себя, остается энергия. Происходит сгорание: мысль сжигает себя и дает физическую энергию. Точно так же, когда сжигается вопрос, вместе с ним исчезает и вопрошающий. Вопрос и вопрошающий – это не две разные вещи. Когда вопрос сжигает себя, остается энергия. Об этой энергии ничего нельзя сказать – она уже проявляет себя, выражает себя беспредельно; у нее нет никаких ограничений, никаких границ. Она не твоя, не моя; она принадлежит всем. Ты часть ее. Ты ее выражение. Так же как цветок является выражением жизни, ты тоже выражение жизни. За всем этим стоит жизнь. Что это такое, ты никогда не узнаешь.
Ты не отличаешься от животного – и ты не хочешь признавать этот факт. Единственное различие в том, что ты думаешь. Мышление есть и у животного, но у человека оно стало очень сложным – вот в чем разница. Не говорите мне, что животные не думают; они думают. Но в человеке это превратилось в очень сложную структуру, и проблема в том, как освободиться от этой структуры и использовать ее только как инструмент для функционирования в этом мире – она бесполезна для чегото другого – она обладает только условной ценностью, чтобы сообщать чтото, функционировать в повседневном мире: «Где железнодорожный вокзал? Где можно купить помидоры? Где находится рынок?» – вот и все. Не философские концепции – это совершенно бессмысленно. Желание иметь чтото кроме насущных потребностей – пищи, одежды и крыши над головой – вот где начинается твой самообман, и ему нет конца. Так что все это мышление не имеет никакого смысла; оно только изнашивает тебя.
