Е. Кузьмишин - Калиостро и египетское масонство
Но самым разительным примером жульничества Калиостро из этого памфлета несомненно является описание сеанса, во время которого он явил своим почитателям тень верховного главы Египетского масонства, Великого Копта, который, по его словам, и сейчас еще живет в Египте, и ему несколько тысяч лет. В большой комнате, освещенной лишь двумя тусклыми свечами, на специально возведенном помосте возник старик с длинными белыми волосами, в длинной белой мантии и с восточным тюрбаном на голове. Тихим глухим голосом видение спросило одного из зрителей: «Что ты видишь перед собой?». Лицо, которому был адресован этот вопрос, довольно неожиданно для всех ответило, что видит перед собой Калиостро в маске и фальшивой бороде. Видение на помосте в негодовании задуло свечи и исчезло в темноте, а присутствующие услышали, как шуршало его одеяние и падали на пол какие-то предметы120.
Но даже трюки такого пошиба не снизили популярность Калиостро среди варшавских почитателей. Только граф Мощинский не верил в него и не упускал ни единой возможности разоблачить его. На любую критику Калиостро отвечал длинной и эмоциональной речью, в которой обычно заявлял, что его цель состоит в обретении не мирских благ, а наивысшего небесного блаженства, что он желает осчастливить человечество, невзирая на все оскорбления со стороны его завистников и недругов, патетически призывал слушателей убить его, если он не выполнит своих обещаний. Его красноречие обычно производило желанный эффект, и ему снова верили и восхищались им121. Однако когда, как указано выше, найденный 25 июня в саду разбитый котелок с ртутью привел к раскрытию его аферы с варением золота, никакое красноречие не смогло развеять сомнения, которые начали испытывать даже самые горячие его поклонники. Поэтому Калиостро счел за лучшее исчезнуть и покинул имение князя Понинского в ночь на 26 июня 1780 г., а следующим вечером – и Варшаву, проведя, таким образом, меньше двух месяцев в Польше122.
Таким, если говорить вкратце, выглядит отчет о пребывании Калиостро в Варшаве, изложенный в памфлете «Cagliostro demasque a Varsovie». Чрезвычайно нелестный портрет Калиостро, нарисованный в нем, возможно, несколько преувеличен. Этот памфлет был написан его злобным недругом. Кроме того, по Хейвену123, граф Мощинский был бедняком, полностью зависящим от князя Понинского, который, в частности, поддерживал его авторитет знатока химии, которой князь был увлечен. Поэтому есть вероятность, что граф Мощинский завидовал Калиостро и опасался его как конкурента в глазах покровителя и публики, а поэтому и пытался дискредитировать его всеми возможными способами. Но, с другой стороны, общее впечатление, отраженное в памфлете, если даже и не является документальным свидетельством, в определенной степени подтверждается свидетельством госпожи Бомер, супруги ювелира из известного дела об ожерелье, которое цитирует графиня де ла Мотт в свою защиту в ходе суда, то есть до того, как был опубликован этот памфлет. Это свидетельство гласит следующее124.
Некое лицо, прибывшее только что из Польши, сообщило мне, что этот Калиостро был приближен ко двору за солидные познания в оккультных науках, в частности, о Философском Камне, хотя были и те, кого он не смог в них убедить без реальных доказательств. В связи с этим был назначен день для действа, и один из скептически настроенных придворных, зная, что Калиостро использует юную девушку в качестве медиума, подкупил ее. «Не спускайте глаз, – сказала тогда девушка придворному, – с его большого пальца, который он держит прижатым к ладони, пряча там кусочек золота, который собирается подсунуть в тигль». Напряженно следя за оператором весь сеанс, придворный услышал звук падающего золота и немедленно схватил Калиостро за руку, воскликнув, обращаясь к королю: «Ваше величество, вы слышали?». Тигль немедленно подвергли осмотру, и там обнаружили небольшой комочек золота, после чего Калиостро был незамедлительно и, как мне рассказали, очень грубо вышвырнут из дворца.
Существует еще один отчет о пребывании Калиостро в Польше, где он описывается с большей благосклонностью, чем в двух предыдущих. Он содержится в письме Лаборда, генерального откупщика, которому случилось оказаться в Варшаве в то время, когда там был Калиостро. Лаборд подчеркивает восхищение короля Станислава Августа чудесами Калиостро и рассказывает о поразительном случае прорицания Калиостро. Однако, заключает он, хотя он и слышал об этом случае от надежного человека, он все же не может гарантировать его правдивость125.
Последствия визита Калиостро в Восточную Европу
Я закончил изложение свидетельств, которые мне удалось раздобыть в Лондоне о пребывании Калиостро в Восточной Европе. Осталось сказать лишь несколько слов о его последствиях.
Мы уже видели, что пусть Калиостро обрел за время своего пребывания там немало почитателей, среди которых было много масонов, занимавших высокое положение в Ордене, почти все они вскоре совершенно разочаровались в нем. Что касается его особой системы так называемого Египетского масонства, мы видели, что она потерпела провал в России и Польше, в то время как в Курляндии, где ему удалось внедрить эту систему, его ложа, вероятно, прекратила существование сразу же, или очень вскоре, после его отъезда из этой страны. В любом случае, о ней ничего с того времени не известно.
Таким образом, визит Калиостро в Восточную Европу не дал никаких практических результатов. Но некоторые русские историки полагают, что он оказал определенное опосредованное влияние на судьбу российского франкмасонства. Это влияние, по их мнению, состоит в том, что российская императрица Екатерина Великая, услышав о приключениях Калиостро и считая его одним из ведущих масонов, стала видеть в масонстве угрозу обществу, и вместо того чтобы сохранять прежний нейтралитет, она начала неприкрытую кампанию против Ордена, что привело в результате к запрету масонских лож в России, продлившемуся вплоть до ее смерти126.
Брат Б. Телепнев в своих трудах о русском масонстве127 выдвинул несколько более серьезных причин, по которым Екатерина изменила свое отношение к масонству, или, на чем настаивает бр. Телепнев, к некоторым отдельным его предводителям в России.
Конечно, один Калиостро не смог бы полностью изменить взгляды на масонство вообще такой умной женщины, как Екатерина. Но удивительные авантюры человека, которого она считала влиятельным масоном, несомненно произвели глубокое впечатление на нее и помогли оформиться ее взглядам и в конце концов – царственному мнению о вольном каменщичестве.
Екатерина Великая с ее исключительно трезвым складом ума никогда не питала особой симпатии к масонству, и хотя, по предложению масонов из ее окружения, она прочла несколько масонских книг, все же она никогда не понимала смысла и идей масонства и лишь видела в нем, как она сама написала однажды в письме, «пустой и нелепый маскарад, который не нужен тем, кто творит настоящее добро»128. Однако сначала она не видела в масонстве особого вреда и лишь изредка допускала шутки о нем. Но деятельность Калиостро и в особенности почет, с которым принимали масоны из ее окружения этого мага-самозванца, насторожили Екатерину.
По ее собственным словам129, вопреки утверждениям, приписываемым самому Калиостро130, Екатерина Великая никогда не встречалась с Калиостро или его женой. Но она не могла не слышать о нем постоянно, ведь весь Петербург говорил только о нем, и среди его приверженцев было несколько человек, с которыми она находилась в постоянном общении. Среди них были такие выдающиеся русские масоны, как Елагин, Мелиссино и граф Строганов, о чем говорилось ранее, и Екатерина, не разобравшись в вопросе подробно, могла решить, что Калиостро и подобные ему лица имеют влияние на значительно большие круги масонов в России, чем было на самом деле. «Калиостро прибыл в самое благоприятное для него время, – писала она своему немецкому корреспонденту Фридриху Гримму в 1781 г. – в то время, когда несколько масонских лож, проникнутые идеями Сведенборга, любой ценой хотели видеть призраков. Поэтому они устремились к Калиостро»131. С ее точки зрения, люди, которые верили, восхищались и становились последователями такого шарлатана, как Калиостро, не могли считаться верноподданными жителями ее империи, и пусть даже позднее, в мае 1788 г., она заверяла другого своего немецкого корреспондента, И. Г. Циммерманна, в том, что считает последователей Калиостро такими же «безобидными, как последователи Магомета, ибо они являются сектой слабоумных и фанатиков»132, тем не менее, она посчитала необходимым выразить свое мнение по этому вопросу публично и этим предостеречь свой народ.
