Александр Белов - Конец света отменяется, или Дверь в Новую эпоху
Исходя из динамики событий нетрудно прийти к выводу, что ядерная катастрофа случится в ближайшем будущем, но в локальном ее варианте. Место ее возникновения – Ближний Восток. Не зря Пакистан заливало дождями весь август, а солнце нещадно палило Центральную Россию. Это верный знак приближающейся катастрофы. Придется после применения атомного оружия всем странам поднапрячься и проявить вынужденное гостеприимство: принимать беженцев из ставших опасными для проживания районов. Мигранты хлынут самотеком в близлежащие страны, и с этим трудно будет что-либо поделать. Придется всем выдавать временные паспорта и вид на жительство. Мигранты принесут свою культуру, новые обычаи и, вероятно… погоду; и с этим надо будет смириться аборигенам.
Когда точно случится катастрофа, сказать трудно. Думаю, когда стороны будут готовы. Когда у обоих противников появится ощущение мощи, своей правоты и исключительности своей миссии, а также кураж, предшествующий всем военным кампаниям, особенно такой необычной. Военный кураж у противников появится тогда, когда зрители – мировые обыватели, особенно из числа молодежи, мысленно предвкушая занятное зрелище, будут готовы его нравственно санкционировать, а затем в полной мере искупить его деньгами и возникшими трудностями…
Глава 10
Иррациональное начало многоголовой толпы молодежи
Коллективного разума человечество лишилось уже давно
Человечеству нужна «ужасная» война, чтобы содрогнуться от содеянного и испытать культурный шок. Это вызовет у человечества прилив ЧЕЛОВЕКОЛЮБИЯ и раскаяния. Что бы кто бы ни говорил по поводу смутных желаний, появляющихся в коллективной голове человечества, надо признать, что человечеству в целом глубоко чужды идеалы и мотивы, появляющиеся в голове конкретного индивида. Человечеству в целом с высокой колокольни наплевать на нравственность, «приверженность культурным традициям» и прочую идеологию, обслуживающую отдельно взятого индивида. Человечество в целом ведет себя порой как большое животное.
Область социальной психологии остается табуированной и закрытой для исследования. К тому же под социальной психологией понимают нередко не мотивы поведения больших масс людей, а конкретные движения ума отдельного индивида, принадлежащего к той или иной социальной группке населения. Люди же в массе своей никогда не мыслят этими категориями. Они мыслят темными понятиями и категориями, далекими от понимания и осознания.
Когда людям хочется острых ощущений, они стремятся получить их любой ценой, при этом гибель сотен тысяч и даже миллионов человек – ничто. Это та необходимая жертва, которую люди платят, даже не взглянув на предъявляемые им счета. Вспомните историю революций. Под громкое пение и крики «ура» свергают диктатора, без всякого сожаления кидают его на штыки. И делают это для того, чтобы в тот же миг возвести на трон иного диктатора, который утопит в крови демократию. При этом масса не сознает происходящего, она не скорбит по убиенным, пока критическая масса горя не превысит все мыслимые пределы.
Тогда начинается новая волна протестных выступлений. При этом, однако, возводится в ранг святости гибель отдельных персон и совершенно упускается общая масса горя, свалившегося на все «подневольное» народонаселение. Складывается такое впечатление, что «народонаселение» само желает хорошенько пострадать, сажая себе на шею диктатора, дабы ощутить ни с чем не сравнимое чувство свободы и «глотка свежего воздуха», когда изверг народный будет низложен. Правильно, однако, говорят, что история никого никогда ничему не учит. Новые массы «народонаселения» сваливаются в ту же яму, из которой совсем недавно вылезли их предшественники. Именно поэтому вся история человечества очень темна и иррациональна. Судя по всему, человечество в целом лишено того самого органа, наличие которого ему так долго приписывалось, – коллективного разума.
Ну скажите, если бы был у человечества коллективный разум, разве стали бы возможны многочисленные войны, возникающие будто бы спонтанно на ровном месте? Какой-то политик, поддавшись настроениям толпы, объявляет состояние войны с другим государством и ввергает свой народ в горнило тяжких испытаний. Все это проходит порой под крики «ура» и патриотические лозунги. Другой политик, руководитель другого, противного государства, тоже хорош. Он кричит о святой войне, о вероломстве соседа, о необходимости защитить святые рубежи своей родины. Но что такое «святые рубежи», скажите мне на милость? И кто и когда их устанавливал? Предшественники этих политиков и точно в такой же ситуации!
Совершенно нет нужды оправдывать действия одних политиков и осуждать действия других. Такое поведение может считаться иррациональным хотя бы потому, что не политики и не руководители государств решают, быть войне или миру. Это решает праздный обыватель, который готов пожертвовать самим собой, лишь бы удовлетворить свою страсть к переменам, пусть даже к кровавым: к кровавым даже еще лучше, так сильнее вовлеченность и ощущение новизны и необычности происходящего.
Кто главней – народ, желающий перемен, или Великий кормчий?
Помните, что сказал Великий кормчий Мао Цзэдун: «Каждому поколению нужна своя война. Миллионом больше, миллионом меньше, это не играет никакой роли. Те, кто выживет, построят новый мир». За точность цитаты не ручаюсь, но примерно об этом шла речь. Великий кормчий был сторонником мировой войны, в отличие от политики мирного сосуществования, которую исповедовали советские руководители. Мао считал, что атомная война есть благо, что разрушения и радиоактивное заражение местности ничто по сравнению с тем, что во время такой войны будет навсегда покончено с империализмом. Половина населения выживет, и это население построит коммунизм. Кажется, весьма цинично сказано. Не правда ли? Однако если учитывать, что руководителей ставит на свои посты рациональное человеческое начало, то вполне объяснимое. Руководители лишь артикулируют «волю народную», чаяния народные, потребность народа в покаянии и желание перемен.
Взгляды руководителей выковываются в гуще народного коллективного иррационального начала. Хороший пример: Мао Цзэдун. Такие взгляды Мао возникли не на пустом месте. Так, по мнению критически настроенных исследователей жизни Мао Цзэдуна Юнг Чанга и Йона Холидея, Мао следует называть не «великим кормчим», а «великим разрушителем» хотя бы потому, что в молодости он выступал за революционный террор. «Великий разрушитель» проявил наклонность к таким взглядам еще в 20-х годах прошлого века. Встречаясь с восставшими крестьянами в своей родной провинции Хуньань, он решительно требовал в каждом районе «создать господство страха». Придя к власти, режим Мао насаждал в стране страх и ужас, ибо в убийствах и пытках вождь видел средство укрепления своей власти. Терроризированы были и партийные кадры, включая членов высшего руководства КПК. Обвиняемых в непокорности ожидала безжалостная расправа. Поразительно, но к сценам кровавых казней Мао был неравнодушен и испытывал к ним почти детский интерес. Чанг и Холидей оценивают число расстрелянных, умерших от побоев и голода людей в Китае в 70 миллионов человек.
Дело, конечно, не в самом Мао, а в социальной среде, в которой он вырос. Кроме того, надо учитывать, что в начале ХХ века весь мир, а не только Китай охватила странная эпидемия революций, детское стремление вырваться на свободу любой ценой. При этом ценностные ориентиры старшего поколения безжалостно уничтожались вместе с представителями этого поколения. Образованная университетская молодежь стояла в авангарде перемен. Образованность, однако, не мешала радикализации взглядов и поступков молодых людей. Им казалось, что достаточно будет физически расправиться с представителями изживших, старых взглядов, как тут же настанет счастливая жизнь. Меж тем молодежь сама имеет тенденцию стариться…
По убеждению Мао, «нужно постоянно высекать огонь, чтобы постоянно поддерживать жизнь революции». Наверное, именно поэтому в 1966 году Великий разрушитель, каким его считают исследователи Чанг и Холидей, бросил страну в огонь Великой пролетарской культурной революции. Исполнителями воли Великого разрушителя стали миллионы фанатичных молодых хунвейбинов. С другой стороны, сам Мао стал исполнителем воли хунвейбинов. Маоистская пропаганда предоставляла молодежи невиданные права и поощряла их к циничным выходкам. Упоенные полной безнаказанностью, красные стражи революции учиняли дикие погромы в учебных заведениях. Учителя по всей стране обвинялись в распространении буржуазных идей. Университетских профессоров в шутовских колпаках заставляли публично каяться в своих преступлениях. И это были лишь цветочки. Тех, кто не хотел каяться, ожидали остракизм и жестокие побои. Так, одну учительницу ученики облили кипятком и избили до полусмерти.
