А Смирнова - Секреты мироздания
Что же является причиной болезней тела?
Отвечая на этот вопрос, Сократ говорил: «Как не следует пытаться лечить глаза отдельно от головы, и голову — отдельно от тела, так не следует и лечить тело, не леча душу, и у эллинских врачей именно тогда бывают неудачи при лечении многих болезней, когда они не признают необходимость заботиться о целом, а между тем, если целое в плохом состоянии, то и часть не может быть в порядке. Ибо все — хорошее и плохое в теле и во всем человеке — порождается душою, и именно из нее все проистекает.
Потому то и надо прежде всего и преимущественно лечить душу, если хочешь, чтобы и голова и все остальное тело хорошо себя чувствовали…
Если душа бессмертна, то она требует заботы не только на нынешнее время, которое мы называем своей жизнью, но и на все времена, и, если кто не заботится о своей душе, впредь мы будем считать это грозной опасностью. Если бы смерть была концом всему, она была бы счастливой находкой для дурных людей: скончавшись, они разом избавлялись бы и от тела, и — вместе с душой — от собственной порочности. Но на самом-то деле, раз выяснилось, что душа бессмертна, для нее нет, видно, иного прибежища и спасения от бедствий, кроме единственного: стать как можно лучше и как можно разумнее. <…> Нечего тревожиться за свою душу человеку, который в течение целой жизни, пренебрегая всеми телесными удовольствиями и, в частности, украшениями и нарядами, считал их чуждыми себе и приносящими скорее вред, нежели пользу, который гнался за иными радостями, радостями познания и, украсив душу не чуждыми, но доподлинно ее украшениями — воздержанностью, справедливостью, мужеством, свободой, истиной, готов пуститься в путь, как только позовет судьба», — таковы были слова Сократа перед казнью.
Ученик Сократа — Платон говорил в «Тимее»: «Бог сотворил душу первенствующей и старейшей по своему рождению и совершенству, как госпожу и повелительницу тела… Что касается недугов души, то они проистекают из телесных следующим образом.
Нельзя не согласиться, что неразумие есть недуг души, но существуют два вида неразумия — сумасшествие и невежество. Значит, все, что сродно любому из двух названных состояний, заслуживает имени недуга, и тогда к самым тяжелым среди этих недугов души придется причислить нарушающие меру удовольствия и страдания… Любовная необузданность есть также недуг души».
2.2. Аристотель
Великий мудрец древней Эллады придавал особое значение исследованию проблемы души. Вот что он писал в своем знаменитом трактате «О душе»: «Признавая знание хорошим и почтенным [делом], [можно ставить] одну [отрасль знания] выше других либо по [степени] отчетливости [знания], либо потому, что [предмет данной науки] более ценен и возбуждает большее восхищение, — по обеим этим причинам было бы правильно исследованию о душе отвести одно из первых [мест]. Известно, что познание души может дать много нового для всякой истины, главным же образом для познания природы. Ведь душа есть как бы начало живых существ. <…>
Быть может, прежде всего необходимо различить, к какому роду [предметов] относится [душа] и что она [собою] представляет, я имею в виду: является ли она чем-нибудь определенным и сущностью, или количеством, или качеством, или какой-нибудь другой категорией из [нами] установленных, кроме того, относится ли она к тому, что существует в возможности или, скорее, представляет собою нечто актуальное, — ведь это немаловажная разница. Также следует выяснить, делима ли душа или нераздельна и все души — однородны или нет? И если не однородны, то как они [друг от друга] отличаются — по виду или по роду?.. Одно ли понятие души, как [понятие] животного, или у каждой [души] свое особое [понятие], как, например, у лошади, собаки, человека, бога. <…>
В отношении душевных состояний: все ли они свойственны также и носителю [души, т. е. телу], или существует нечто специально присущее самой душе. Ведь это следует, но не легко выяснить. По-видимому, в большинстве случаев душа ничего не испытывает и не действует вне зависимости от тела, так при гневе, отваге, желаниях, вообще при ощущениях. По-видимому, наиболее свойственно душе мышление».
Аристотель не соглашается с Эмпедоклом в том, что элементы находятся в душе, а ум и ощущающая способность также состоят из элементов. «…Познание, — пишет Аристотель, — осуществляется у души не вследствие того, что она состоит из элементов…
Так как душе свойственно познавать, ощущать, предполагать, также желать и хотеть, вообще ей свойственны стремления; пространственное же движение, в свою очередь, возникает у живых существ под влиянием души, также рост, зрелость и разрушение, то [напрашивается вопрос], следует ли приписывать каждое такое [состояние] всей душе и, [следовательно], мы мыслим, ощущаем, движемся, делаем или испытываем все остальное [с помощью] всей души, или различные [душевные состояния переживаем] разными частями [нашей души]? Также присуща ли жизнь какой-нибудь одной из этих частей, или нескольким, или всем, или же есть какая-нибудь другая причина [жизни, помимо души]?.. Что же в таком случае, однако, связывает душу, если она по природе делима? Конечно, ведь не тело. На самом деле, по-видимому, скорее наоборот: душа связывает тело; во всяком случае, когда она выходит, то тело рассеивается и сгнивает».
Философ снова и снова в своем трактате «О душе» подтверждает мысль о том, что тело душой не является. Это душе свойственны и сон, и бодрствование. А живым является тело, душой обладающее; одушевленное отличается от неодушевленного наличием жизни. Душа есть причина и начало живого тела. Что касается растений, то они кроме способности роста, никакой психической способностью не обладают. Такими способностями, считает Аристотель, обладают только человек и животные. В отличие от растений, человек и все животные обладают ощущениями; «без души не может быть никакого ощущения».
Разбирая вопрос о способностях человека думать и познавать, Аристотель пишет: «…Я определяю ум как то, чем душа мыслит и постигает. Поэтому немыслимо уму быть связанным с телом.
Ведь в таком случае он оказался бы обладающим каким-нибудь качеством, — холодным или теплым, или каким-нибудь органом… в действительности же он ничем таким не является. В связи с этим правильно говорят философы, утверждающие, что душа есть местонахождение идей…
Душа живых существ определяется двумя способностями: суждением, которое представляет собою функцию рассудка и ощущения, а также пространственным движением… К ним еще надо присоединить способность воображения, а также стремление».
Таким образом, главным лейтмотивом трактата Аристотеля «О душе» является мысль о том, что душа, а не тело воображает, ощущает, чувствует, мыслит, познает, судит и желает.
Следует отметить, что у Аристотеля и его предшественников не было в трудах термина «сознание»; однако многие мыслители последующих времен использовали применительно к проблеме сознания мысли Аристотеля, изложенные им в трактатах: «О душе», «Об ощущениях», «О памяти», «О сне», «О сновидениях», «О дыхании», «О рождении и смерти», «О юности и старости».
2.3. Августин Аврелий
Виднейший теолог и философ западно-христианской церкви Аврелий Августин (354–430) оказал огромное влияние на все дальнейшее развитие христианской мысли, этических взглядов и церковного устройства. Им написано 93 сочинения в 232 книгах.
Литературное наследие Блаженного Августина включает ряд философских произведений, среди которых: «О блаженной жизни», «О порядке», «О количестве душ», «О бессмертии души» и другие.
В первых трех сочинениях Аврелий Августин излагает свои размышления о душе в форме бесед, в которых участвуют он сам, его ученики, мать, братья и другие. Аврелий повествует:
«Когда все расселись и настроились слушать, я спросил:
— Согласны ли вы, что мы состоим из души и тела?
Все согласились…
— …Поскольку все согласны, что человек не может быть ни без тела, ни без души, я спрашиваю: ради чего из них двоих мы нуждаемся в пище?
— Ради тела, — ответил Лиценций.
Остальные же засомневались и стали рассуждать о том, что пища скорее необходима не для тела, но для жизни, а жизнь, между тем, принадлежит только душе.
— Кажется ли вам, — сказал я тогда, — что пища имеет отношение к той части, которая, как мы это наблюдаем, от пищи возрастает и делается крепче?
С этим согласились все, за исключением Тригеция, который возразил:
— Отчего же я не продолжаю расти вследствие своей прожорливости?
— Все тела, — ответил я, — имеют свой, природою установленный размер, перерастать который они не могут; однако они делаются меньше в объеме, если им недостает пищи, как это легко заметить на примере животных. И никто не сомневается, что тела всех животных худеют, лишившись пищи.
