Вадим Демчог - Играющий в пустоте. Мифология многоликости
Затем мы сжимаем Мышцу Вдохновения и, фокусируя энергию в процессе выдоха, поднимаем ее по центральному энергетическому каналу вверх в диадему буквы π. После чего через макушку головы Повелителя Игр энергия снова возвращается к Мастеру. Он снова излучает качества своих трех центров в нас, мы снова поднимаем энергию, собирая ее в букве π, и снова возвращаем Мастеру.
Рис. 4
Еще раз, в грубом стиле: при каждом вдохе мы как бы заглатываем форму Повелителя Игр целиком и переживаем его присутствующим внутри, как бы заполняющим нас. В этот священный момент мы действительно до краев заполнены качествами Мастера. Затем в момент выдоха мы позволяем ему выйти обратно в пространство через макушку головы, и снова заглатываем, и снова отпускаем, и т. д. Когда же приходит время закончить практику, мы заглатываем Повелителя и уже не отпускаем, тщательно перевариваем его качества в себе и сияем ими на благо всех.
Рис. 5
Возможен и другой вариант, менее напоминающий «свирепый каннибализм»: находясь перед нами, Повелитель растворяется в свете, этот свет вливается в нас, и мы остаемся в сознании реализации недвойственного переживания Театра Реальности. В процессе дыхания возможно также визуализировать учителя над собой и при выдохе отдавать все ему или представлять себя в его сердце, а учитель при этом – все, что вокруг, и т. д. и т. п.
Рис. 6
Все эти версии и варианты (которых огромное множество) приводят к одному: макрокосм и микрокосм сливаются в одно целое. И мы остаемся в этом переживании так долго, как возможно[287]. Подобные формы визуализации и дыхания являются также фундаментом для Танца Сверхмарионетки, упражнений на развитие артистической пластики и голосового диапазона (таких как «Единое Тело», «Коллективное Горло», «Сити-Пати»[288], «Тотальное Слово» и мн. др.[289]).
И еще раз: посредством этой формы дыхания мы вводим свой мозг в экстремальную позицию, в которой в сотни раз превышаются границы нормальных значений потенциала мозга, так как в этом мощном положении он одновременно производит бета-, альфа– и дельта-волны. Этот уникальный феномен закругленного электрического поля мозга, манифестирующий, с одной стороны, высокую энергетическую загрузку мозга, а с другой – одновременное глубокое расслабление, называется в Игре виртуальной позицией Ума!
Виртуальная позиция Ума
Virtus означает «вдохновенный», то есть «способный к победе»! «Обладать тем, что зовется virtus, значит обладать разрушительной силой, победоносным духом (Genius). Virtus доказывается непобедимостью»[290].
Как уже известно из сказанного выше, феномен виртуальной позиции Ума заключается в том, что в ней одновременно производятся бета-, альфа– и дельта-волны в нужных пропорциях[291].
Но, как мы помним, ни один из этих уровней по отдельности не есть реальность. Только все три вместе! Обычный ребенок переживает себя в этой позиции, погружаясь в естественное состояние потока, в состояние Игры.[292] Когда это состояние единства возникает спонтанно, оно кажется очень простым, но при сознательной попытке соединить несоединимое – довольно капризно, требует внимания, упорства и многолетних упражнений. В счастливые мгновения встречи с этим положением Ума мы можем чувствовать, что, с одной стороны, исчезаем как личности, с другой – начинаем заполнять собой все театральное пространство… мы затаиваем дыхание вместе со зрителем; ровно и уверенно дышим вместе с актером; а также можем совершать невероятные дыхательные пируэты от имени роли…
В этом «мистическом» состоянии соединения несоединимого все в нас и вокруг нас дышит и не дышит вместе с нами; «каждый атом вибрирует интенсивной радостью и скрепляется любовью»[293]. Высшие бесстрашие, радость и любовь уже здесь, манифестируя состояние предельной эффективности.[294] И как это происходит? Фактически это как раз то, о чем невозможно говорить, и лучше обратиться к опыту великих. Вот он:
Я – не тот и не этот объект.Я – то, что делает все объекты проявленными.Я – высшее, вечно чистое.Я – ни внутреннее, ни внешнее…Не участвующее в иллюзии «того» и «этого».Единственный без второго.Реальность без начала…
Блаженство без конца…[295]
Или проще: «Когда я забываю, кто я такой, я служу тебе. Через служение я вспоминаю, кто я, и знаю, что я – это ты»[296]. Или совсем просто: «В моей собственной душе произошло величайшее из чудес – Бог вернулся к Богу!»[297] Одним словом, «больше нет отдельного эго, смотрящего в материальный мир, – есть только Бог, взирающий на Бога, сознание, наблюдающее свои проявления… Все люди, все существа, все живое – и уж конечно, не одно только эго – живут Божественным и в Божественном»[298]. То есть «наш мир озаряют два света. Один дает нам солнце; другим отвечает ему свет глаз. Мы можем видеть только благодаря их единению; мы будем слепы, если не станет одного из них»[299]. И последний раз, словами великого Гёте и великолепного Ангелуса Силезиуса: «Глаз образовался в свете ради света, чтобы внутренний свет встретился с внешним»[300]; «Господь – мой центр, где я его объемлю, и окружение мое, где я в нем растворяюсь»[301].
Так работает виртуальная позиция Ума! У нее нет конкурентов. Это самая совершенная позиция из возможных: «Есть у меня в хоккее нечто куда более ценное, чем слава, и не сравнимое ни с чем… боюсь только, что в пересказе оно, это нечто, будет выглядеть слишком приблизительным. Его надо пережить самому, чтобы почувствовать и понять до конца. Я жду его всегда и всегда надеюсь, что свидание состоится. Всякий раз оно приходит неожиданно, и миг его начала неуловим. Я мчусь по льду, и шайба на кончике моей клюшки. И нет ничего, кроме игры. И сама она, игра, и ее ритм, и шайба, и мое тело покорны моей воле. В этот миг я ощущаю себя не просто сильным, я всемогущ, неудержим, и нет для меня в мире ничего невозможного. „Остановись, мгновение, ты прекрасно!“ У каждого эти слова вызывают свои ассоциации, каждый живет ради своего мгновения. Я тоже. Оно уходит неожиданно и незаметно, как пришло. Но я знаю: оно возвратится снова».[302]
Здесь же хорошим примером будут слова великого циркового жонглера Каро, которые приводит в своей книге Николай Демидов[303]: «Я не наблюдаю шариков со стороны, я вступаю с ними вместе в одну общую движущуюся систему. Я живу их жизнью. Я действую как бы помимо своей воли: руки ловят и бросают сами, без моего рассудочного вмешательства. А иногда кажется, что сами шарики заставляют мои руки приноравливаться к ним и успевать за ними»[304].
Лично для меня самое первое и самое сильное сознательное переживание присутствия в виртуальности связано с участием в одной из коллективных сессий холотропного дыхания Станислава Грофа. После примерно 40 или 50 минут интенсивной практики я оказался в переживании, в котором с удивительной ясностью созерцал себя самого, рождающего себя же. То есть я смотрел, я рождал (творил роды) и я же рождался. Все это, по рассказам ситтеров[305], сопровождалось невероятной силы спазмом в щиколотках и запястьях, обильными слезами и самым искренним смехом из возможных. Это было присутствие в стопроцентной виртуальности.
Можно сказать, что боль в запястьях и щиколотках я переживал на уровне роли, динамично пробивающейся через накопленные блоки к преодолению; на уровне актера я испытывал радость игры, и именно в этом причина смеха; а на уровне зрителя я заливался слезами, наслаждаясь процессом самоосвобождающейся трансформации.
Затем, становясь с годами все более устойчивой, эта позиция Ума много раз посещала меня, например, на танцевальной вечеринке с друзьями, в моменты занятия любовью, при предельном разгоне машины на хорошей дороге и, конечно же, на театральной сцене, закругляя весь мой опыт в неописуемое состояние вращения Колеса Высшей Радости.
