Алексей Маслов - Тайный код Конфуция

«Лунь юй»: Ритуал и Правила

I, 9

Цзэн-цзы сказал:

— Если будем тщательно соблюдать все траурные церемонии, связанные с похоронами родителей, и должным образом чтить память предков, то добродетели народа будут возрастать.

I, 12

Ю-цзы сказал:

— При воплощении ритуального радения наиболее ценимо достижение гармонии с [Небом и духами]. Именно этим и был прекрасен путь-Дао первых правителей. Малые и большие дела они вершили, исходя из этого принципа. Однако, когда встречались дела, что трудно осуществимы, они, владея этим принципом достижения гармонии, добивались такого единства [с Небом]. Вне ритуального радения такого не достичь!

I, 13

Ю-цзы сказал:

— Если человек в своих искренних устремлениях приближается к справедливости, то словам его можно следовать. Если в своем почтении он близок к воплощению Ритуала, то избежит он и стыда и позора. Если он опирается на тех, в ком не утрачены родственные чувства, то обретает внутреннюю стойкость.

III, 4

Линь Фан спросил о сути Ритуала.

Учитель ответил:

— Вопрос этот очень важен! Если речь идет об обычных обрядах, то откажись от пышности. При похоронных же обрядах лучше скорбеть, чем заботиться о тщательности исполнения обрядов.

III, 15

Учитель вошел в Великий храм, расспрашивая обо всем, что делалось.

Некто сказал:

— Кто это говорил, будто сын человека из Цзоу понимает Правила? Войдя в Великий храм, он расспрашивает буквально о каждой мелочи.

Учитель, услышав, ответил:

— Это как раз и соответствует Правилам.

«Человек из Цзоу» — имеется в виду отец Конфуция Шулян Хэ, который получил за службу во владение местечко Цзоу.

III, 18

Учитель сказал:

— Служение правителю с соблюдением всех правил некоторые люди могут признать за лесть.

VI, 25

Учитель сказал:

— Этот кубок для вина не похож на кубок для вина. Так, разве это кубок? Разве это кубок?

Возможно, речь идет о ритуальном кубке необычной формы. Конфуций узрел в этом нарушение ритуала и был огорчен.

VIII, 2

Учитель сказал:

— Почтительность без Правил переходит в суетливость; осторожность без Правил переходит в трусость; смелость без Правил порождает смуту; прямота без Правил переходит в грубость.

Если благородный муж предан своим родственникам, то и в народе процветает человеколюбие; если он сам не забывает старых друзей, то и народ не утрачивает отзывчивость.

IX, 3

Учитель сказал:

— По Правилам шапки должны быть из пеньки, но ныне их делают из шелка. Это дешевле, и я следую за всеми. По Правилам следует [правителю] кланяться внизу у входа в залу, ныне же кланяются, когда он уже поднялся. Но вопреки всем, хотя это и вызывающе, я буду кланяться внизу.

XIII, 4

Фань Чи попросил обучить его земледелию. Учитель ответил:

— В этом мне не сравниться со опытными земледельцами.

Тогда Фань Чи обратился с просьбой обучить его выращивать овощи. Учитель ответил:

— В этом мне не сравниться со опытными огородниками.

Когда Фань Чи ушел, Учитель сказал:

— Увы, какой же мелкий человек этот Фань Сюй (т. е. Фань Чи)! Если верхи почитают Правила, то в народе не найдется никого, кто решился бы не проявить почтительность. Если верхи почитают справедливость, то в народе не найдется никого, кто решился бы не подчиниться им. Если верхи почитают честность, то в народе не найдется никого, кто решился бы не быть искренним. Если все будет именно так, то тогда народ со всех четырех сторон свет, неся за спиной детей, устремится к вам. И тогда зачем вам самим, заниматься земледелием?

XIV, 41

Учитель сказал:

— Если верхи любят Правила, то народ легко использовать.

Вдохновляйся песнопениями и совершенствуйся музыкой

Как человек может совершенствовать себя? Конфуций в своей проповеди не многим отличается от ученых мужей своего времени, но все формы воспитания стремиться довести до безупречного воплощения. Он ясно определяет свой путь совершенствования: «Вдохновляйся «Каноном песнопений», опирайся на ритуалы, совершенствуй себя музыкой» (VIII, 8). И ни слова — про государственное служение, про почитание старших, поскольку в этих трех составляющих его Пути заключено именно личное, интимное.

Прежде всего, это изучение древних песнопений, стихов, нашедших свое обобщение в «Ши цзине» — «Каноне песнопений» или «Книги поэзии».

«Ши цзин» — собрание песнопений, включающее всего 305 стихов разных по содержанию, смыслу и объему. Тот список, который дошел до нас, составлен значительно позже жизни Конфуция, в эпоху Хань, т. е. в III до н. э.-III в. н. э. Примечательно, что сам Конфуций именует «Ши цзин» просто «ши», то есть «песнопения», «стихи». Это могло быть и разрозненное, еще неупорядоченное собрание древних заклинаний, в котором уже немногие посвященные, типа Кун-цзы могли разглядеть именно магическую, заклинательную суть. Именно поэтому и следует «вдохновляться Песнопениями» — как ни через них, через эти моления, призывы и заклинания, понять духовный мир предков?

Он постоянно призывает своих учеников изучать «Песнопения», он апеллирует к ним в своих наставлениях, он ссылается на них, как на основе своего знания. Для него — это целый мир, где разворачивалась мистерия целостности человека и духов, человека и Неба, ныне, увы, утраченная.

Что он больше всего ценит в древней поэзии? Стиль, красоту слога, изящество выражения мысли? Если это и интересует его, то лишь в самую последнюю очередь. Для него поэзия и, прежде всего «Канон песнопений» есть самое яркое, самое полное, самое воплощенное выражение духа древних. «В [Каноне] песнопений триста стихов. И если надо в одной фразе выразить их суть, то скажу так: «Непорочных мыслей нет»! (II, 2)

Понимание «Ши цзина» именно как сакральных магических формул исчезает уже во времена Конфуция, для многих это превращается в некий абстрактный ритуальный канон, непонятно зачем и как используемый. Но для Конфуция это по-прежнему важнейшие ритуальные заклинания, обращенные к духам, формулы, регулирующие поведение и настрой сознания человека.

«Почему никто из вас, мои ученики, не изучает «Канон песнопений»? О, Канон песнопений! Ведь именно с его помощью можно развить воображение и расширить кругозор, стать более общительным и научиться иронии. Из него можно научиться, как вблизи служить отцу, а вдали — правителю, как называются птицы и звери, травы и деревья» (XVII, 9).

Для него Канон — это действительно книга жизни, где есть все. Но даже беглый просмотр покажет нам, что, конечно же, подробного описания птиц и зверей, трав и деревьев и даже полного вида ритуалов служения мы не встретим. Неужели Конфуций пользовался каким-то другим списком «Канона песнопений»? Думается, что если версия Канона времен Конфуция отличалась от современной, то не так существенно, чтобы включать какие обширные пассажи, не известные нам сегодня

Отличается не версия, отличается само видение Конфуция содержания «Канона песнопений». Обратим внимание — он говорит, что «с его помощью можно развить воображение». Это может показаться поразительным в устах столь строгого книжника как Конфуций. Но воображение это — особого рода. Речь идет о способности визуализировать невидимое, слышать то, что не слышно уху обычного человека, получать знания из видений и их интерпретации.

А вот другой источник вдохновения Конфуция — музыка. Почему Конфуций любил слушать музыку? Однажды он приоткрыл своим ученикам этот секрет — оказывается, вслушиваясь в переливы звуков, он видит перед собой великих мудрецов древности. Да, да, он не столько восхищается музыкой, сколько взирает на то, что скрывается за ней, — на глубины времени, в которых он черпает вдохновение! Конфуций видит не символические образы древних, но их живое воплощение и даже может различить черты их лиц! И в этой метафизической реальности он может беседовать с ними, задавать вопросы, а значит — учиться у них. Этот эпизод позволяет увидеть особое отношение Конфуция и его последователей к музыке — оказывается, она учит идеалу древности.

Именно музыка способна пробудить в человеке ощущение связи с Небом и переноса этого благодатного ощущения на людей — жэнь, т. н. человеколюбия. Более того, она может становиться даже критерием этого человеколюбия, чистоты душевного посыла человека. Конфуций ясно подчеркнул: «Если человек не человеколюбив, что он поймёт в Ритуале? Если человек не человеколюбив, что он поймёт в музыке?».

Что может выступить символом высшей упорядоченности? Конечно же, музыка. Разве она не является просто набором упорядоченных звуков? Отдельный звук, пусть даже повторенный много раз, не сможет усладить слух, а вот сведённые в сложную систему, они вместе дают мелодию. Конфуцианцы считали, что музыка имеет огромное воспитательное значение, «умиротворяет нравы и облагораживает души». Сам Конфуций был очень восприимчив к музыке, прекрасно разбирался в древних мелодиях и даже мог давать наставления музыкантам.