Бхагаван Раджниш - Дао - путь без пути. Том 2. Беседы по книге Ли-цзы
Этот человек, Хуа-цзы, потерял контакт со своим умом, но его ум присутствовал, ум всегда присутствует. Даже если человек выходит за пределы ума, ум остается в теле, дремлющий, спящий. Если вас возвращают в тело, ум снова пробуждается и начинает функционировать.
Они согласились, и никто не знал, какие методы применял конфуцианец, но многолетняя болезнь полностью рассеялась в одно утро.
Когда Хуа-цзы проснулся, он был очень зол.
Он, в действительности, был проснувшимся все это время, а теперь он заснул. Но для конфуцианского ума, или для обыкновенного человеческого ума, кажется, что он проснулся.
Когда Хуа-цзы проснулся, он был очень зол.
Естественно, то, что было сном для нас, не было сном для него.
Это, бывало, случалось с Рамакришной. Распевая песню Кали, танцуя перед Кали, он много раз падал без сознания. Он был без сознания для нас, но сам для себя он был в высшей степени в сознании. Со стороны выглядело так, как будто он в коме. Если бы вы спросили психоаналитика, он сказал бы, что это истерия, истерический припадок.
Если вы пойдете к психиатру и спросите о Рамакришне, он будет доказывать, что тот был невротиком. Они делали то же с Иисусом, так что они не оставят Рамакришну в покое. Они говорят, что Иисус невротик. Рамакришна должен казаться им еще большим невротиком. В течение шести дней он оставался без сознания, без сознания для нас. Позвольте мне напомнить вам снова и снова: сам он был в высшей степени в сознании. На самом деле, он был настолько сознателен внутри себя, что вся его сознательность была заключена там, внутри, — вся сознательность была перенесена извне вовнутрь, к Центру. И поэтому извне он был без сознания.
Вы сознательны извне, потому что внутри вы бессознательны. В самой глубине вашего существа вы крепко спите и похрапываете, вот почему вы выглядите такими бодрствующими извне. Вещи изменились. Когда человек, такой, как Рамакришна, погружается в себя, извне он впадает в сон, а внутри пробуждается. Нам кажется, что он все забыл, ему кажется, что он все вспомнил.
Когда Хуа-цзы проснулся, он был очень зол.
То же, бывало, случалось и с Рамакришной. Люди пытались вернуть его к жизни. Естественно, ученики очень сильно пугались: вернется он назад или нет? И они массировали его ноги топленым маслом и камфарой, они массировали голову и все его тело, они пытались как-нибудь вернуть его назад. Иногда ученики даже делали нечто, что выглядело безобразным и жестоким. Они удушали его, закрывая ему нос, поскольку, когда тело задыхается и возникает огромная потребность в воздухе, сознание должно вернуться.
Или иногда они сжигали вокруг него вещи, дававшие много горького дыма. Дым достигал его носа, и он страдал ужасно. И он начинал двигаться, стонать, и тогда он возвращался во внешний мир. А то были ученики, не враги. Но иногда вы причиняете вред, думая, что делаете добро.
Когда он возвращался, он начинал плакать, и ученики спрашивали: «Почему вы плачете?» Он говорил: «Что вы сделали? Зачем вы вернули меня обратно? Я был потрясающе счастлив внутри. Я был совершенно в ином мире. Я был в мире Бога. Бог так сильно присутствовал во мне. Я был залит блаженством. Зачем вы вернули меня обратно? Дайте мне снова уйти».
Когда Хуа-цзы проснулся, он был очень зол. Естественно. Очевидно.
Он прогнал свою жену, наказал своих сыновей, погнался с копьем за конфуцианцем.
Может быть, это было то же самое копье, которым конфуцианец угрожал ему смертью.
Власти Сун арестовали его и пожелали узнать причину. «Раньше, когда я забывал, — сказал Хуа-цзы, — я был без границ, я не замечал, существуют или нет небо и земля. Теперь, внезапно я вспомнил, и все бедствия и их преодоления, приобретения и потери, радости и печали, любови и ненависти двадцати тридцати прожитых лет поднялись тысячью перепутанных нитей. Я боюсь, что все эти бедствия и преодоления их, приобретения и потери, радости и печали, любови и ненависти еще придут и сильно поразят мое сердце. Найду ли я когда-нибудь снова момент забытья?»
То, что представляется вам памятливостью, для человека, прибывшего домой, является забывчивостью. То, что вам кажется забывчивостью, для человека, проснувшегося в своей душе, является на самом деле памятливостью. Запомните этот парадокс.
Вы используете другой язык. Вы спите, но думаете, что это состояние бодрствования, вы думаете, что это состояние осознанности. Вы ошибаетесь. И поэтому, когда человек становится на самом деле осознанным, вам кажется, что он уснул. Вы слишком осознаете свою самость, поэтому, когда человек теряет свою самость и по-настоящему становится сознательным, вы думаете, что он сошел с ума. Вам кажется, что он болен. Он же стал цельным, он стал здоровым.
Хуа-цзы сказал: «Раньше, когда я забывал, я не знал границ. Во мне не было границ, во мне не было определенности. Я был всем, я был цельным, я был один на один со вселенной, ничто не разделяло нас. Я был в потрясающем единении — unio mystica (таинственное единение) — была единость. И это было прекрасно, это было благословение. Теперь внезапно я вспомнил, и все бедствия и их преодоления, приобретения и потери, радости и печали, любови и ненависти двадцати-тридцати прожитых лет поднялись тысячью перепутанных нитей. Теперь я вернулся в сумасшествие. Все прошлое снова открывает свои двери. Это ночной кошмар».
Теперь он ощутил вкус нескольких мгновений забытья, или самовоспоминания. Теперь он в состоянии сравнивать, вот почему он гневается. Вы не можете сравнивать, потому что вы не испытывали ничего вне прошлого, вне памяти, вне ума. Вы никогда ни одного мгновения не провели в состоянии отсутствия ума. Вот почему вы не можете сравнивать.
Если продолжать медитировать, однажды это случится. Однажды, вдруг, вы увидите, что вы отделены от ума. Аэропорт ума оставлен далеко позади, и вы парите высоко в небе. Тогда впервые вы скажете: «Как прекрасна жизнь. Как прекрасно существование». Вы ощутите к нему огромную благодарность. Тогда возвращение обратно к уму вы воспримите как возвращение в сумасшедший дом. Память — вот сумасшедший дом.
«...поднялись тысячью перепутанных нитей. Я боюсь, что все эти бедствия и преодоления их, приобретения и потери, радости и печали, любови и ненависти еще придут и сильно поразят мое сердце».
Это прошлое, а теперь приходит и будущее, и он будет нести все большее и большее бремя, потому что прошлое будет нарастать с каждым днем.
«Найду ли я когда-нибудь снова момент забытья?»
В этом забытьи вы дома. В этом забытьи вы помните. В этом забытьи вы впервые становитесь осознающим. В этом забытьи вы в настоящем, здесь и сейчас. Вы входите в бесконечность. Это забытье — дверь в бесконечность.
Кабир сказал: «Когда я был, Бога не было. Теперь меня нет, и Бог есть». Кабир сказал: «Когда я думал, я промахивался. Теперь я забыл, как думать, и все доступно. Раньше я искал и только разочаровывался и разочаровывался, теперь я больше не ищу, и он ищет меня. Я забыл все, и в этом самом забытьи я вспомнил».
Забыть означает забыть мир, забыть означает забыть несущественное, забыть означает забыть пыль и вспомнить зеркало, вспомнить сознательность.
Ум постоянно фабрикует, воображает. Ум — это лжец, он все время лжет вам. Ложь — это что-то нереальное, что-то, кажущееся реальным, но не являющееся таковым.
Вы еще не насытились этим? Человек становится религиозным, когда он насыщается умом.
Послушайте маленький анекдот.
— Почему я должен покупать эту собачонку за двести долларов? — спросил агента телевизионный продюсер.
— Потому что это говорящая собака, — сказал агент.
— Послушайте, я заболел и устал от разговора об этой говорящей собаке, — сказал продюсер. — Забирайте собачонку и проваливайте.
Внезапно собака вспрыгнула на стол продюсера.
— Пожалуйста, сэр, я знаю, что не выгляжу самой привлекательной собакой в мире, но это не моя вина. Мой настоящий хозяин никогда не кормил меня. Он дешевый, недобросовестный, нечестный агент. Он устроил свое будущее, ангажируя меня в величайшие театры и концертные залы мира. Я развлекал королей и титулованных особ, президентов и премьеров. Уверяю вас, что если вы купите меня, я сделаю вам полмиллиона в первый же год.
Продюсер удивился беглости и силе собачьей речи, её впечатляющим прожектам.
— Эта собака говорит как выпускник Гарварда, — сказал он. — Почему вы хотите продать её за двести долларов? Вы что, сошли с ума?
— Потому что, — сказал агент, — я сыт её постоянной ложью.
Ум — это механизм лжи. Он никогда не позволяет вам видеть правду. Или он лжет о прошлом, или он лжет о будущем. И помните, каковы бы ни были ваши воспоминания о прошлом, они неправильны, они подправлены, они были вновь и вновь воссозданы умом. Многое отброшено, многое добавлено, и ум постоянно, каждый день подправляет их. Вы никогда не можете быть уверены в уме — это механизм лжи.
