Хазрат Хан - Метафизика. Опыт души на разных уровнях существования
О чем следует думать в момент смерти? Пожалуй, (в зависимости от развития человека) о Боге, или о том, к чему человек искренне привязан, или о чем-то приятном и вообще о том, что человек любил или что было его идеалом. Если это земной человек, тогда мысль о приятном окружении будет для него небом. Если он в состоянии поклонения, тогда он соединится с объектом своей привязанности. А если он набожен, тогда мысль о Боге будет тем, что правильно для него. “Воистину, смерть — это мост, который объединяет друга с другом” — так говорится в Изречениях Мухаммада.
Те, про кого говорится, что они в присутствии Бога, — это те, кто у кого Он постоянно перед глазами, Он — идеал всей их жизни; и ждет их радость на долгие-долгие времена рядом с их Идеализированным Возлюбленным.
В нашей земной жизни мы распознаем три состояния — тело, ум и душу. После физической смерти мы сознаем только два. В чисто физическом плане мы не испытываем особого страха, если, например, к нам приходит вор. Наоборот — мы берем в руки что-нибудь и пытаемся на него напасть. Однако во сне мы его боимся, ибо тут мы напасть на него не можем — у нас ничего нет для этого. То есть, в первом случае сильнее оказывается воля, а во втором — воображение (в ущерб воле). В физической жизни у нас все быстро меняется, мы живем от одного опыта к другому. Если ночью кому-то было страшно, то утром он скажет: “Я видел страшный сон” или “Мне привиделся ночной кошмар”, хотя это ничего не значит. Но ТАМ у нас не меняется ничего.
Мы уже здесь должны открыть, в чем заключается цель нашей жизни. ТАМ мы улучшить ничего не сможем, по крайней мере по сравнению с тем, как Здесь. Вот поэтому в мире всегда находилось несколько избранных Богом, которые говорили: “Проснись, проснись же, пока время есть!”
Есть и такие люди, которые во сне могут сделать то, что хотят. Они могут во сне повлиять на порядок вещей так, чтобы в реальности случилось то, что они хотят — и на следующий день они видят, как их ночные видения воплощаются в реальной жизни. Но такие случаи очень редки. Дело в том, что они сумели овладеть своей волей здесь и потому могут сделать так, чтобы их воля работала и на высшем плане. А если человек радуется, когда кто-то есть вкусную еду — какую бы и сам он охотно ел; или когда кто-то хорошо одет — а такую одежду он бы и сам надеть не отказался, тогда он возвышается над человечеством. Таких людей называют святыми или мудрецами, и они сами хозяева своего бытия после смерти, ибо счастливы они и когда находят, и когда теряют.
Ум пророка или муршида нельзя сравнивать с обычным умом. Их ум — это ум учителя, и он живет гораздо дольше. Так как они жили лишь для других, то они и после смерти будут для других жить. Их мысли — это мысли исключительно о вечном. А другие думают о преходящем, и таким же будет их ум.
Суфизм изучают, главным образом, для того, чтобы знать, что случится с человеком после смерти — в том бытие, которое и есть наше настоящее бытие, хотя обычно оно от нас сокрыто.
После физической смерти жизнь (а она не может умереть), возносит человека наверх и он остается жить вечно. Мы, живые существа, существуем и на земле и в море, и мы несем в себе что-то от каждого из этих двух элементов. И морские существа также созданы при помощи земного элемента. И в нашем теле вода присутствует. Хотя, например, море чуждо нам, равно как и земля — морским тварям. Никто не хочет менять свою среду обитания; а когда им случиться выпасть из родной стихии, это ведет к их концу. Это потому, что рыба не осознает, что она также является и земным созданием, и что земля — это тоже ее стихия; поэтому жить на земле она и не может. И также земные существа, жизнь которых зависит от берега, пропадают, когда уверят себя в том, что утонут в море.
Если бы кто-нибудь нас бросил в море, это было бы ужасно. Мы бы тут же убедили себя, что пойдем ко дну и тут же бы утонули. Именно наш страх и тянет нас на дно, и мысли наши тоже; не будь всего этого, у нас бы не было и причины тонуть. Море несет по своим волнам целые корабли с тысячами людей на борту и тонн груза в трюме. Так почему же оно не может нести на себе наше маленькое тело?
Наше внутренние бытие подобно этому морю, а внешнее — земле. И так же дело обстоит со смертью. Море — это часть нас самих, в которой мы оказываемся, оставив земную составляющую. Не привыкнув к нему, мы воспринимаем это морское путешествие как нечто неудобное, чуждое, и называем его смертью. Но для моряка путешествовать по морю так же легко как по земле. Христос по этому поводу сказал апостолу Петру: “О маловерный, чего же ты сомневался?” На санскрите и на пракрити освобождение зовется “Таран”, что означает “плавание”. Это способность плавать, которая позволяет сделать воду обителью для “земной рыбы”. А для тех, кто плывет по океану вечной жизни, — неважно, есть ли у них физическое тело, нет ли — он становится их вечным пристанищем.
Пловец играет с морем. Сначала он плывет вдоль берега, а потом заплывает подальше. А потом он сживается с ним и, наконец, оно становится его домом, его стихией — так же как земля. И он овладевший двумя элементами, достигает мастерства.
Ловцы жемчуга на Цейлоне и на Красном Море ныряют на дно. Сначала они “блокируют” себе уши, глаза, губы и нос, а затем ныряют и выносят наверх жемчужины. Мистик так же ныряет в море сознания, закрыв свои чувства для внешнего мира и, тем самым, переходя в мир абстрактного.
Труд суфия заключается в том, как устранить страх смерти. И путь этот проходят для того, чтобы при жизни узнать, что с нами будет после смерти. В Коране сказано “Mutu kubla anta mutu” то есть “Умри до смерти”. Избавиться от бренной оболочки, понять, что душа бессмертна, и, что мы можем избежать того великого разочарования, которое несет смерть, — именно это суфий и воплощает в своей жизни.
ГЛАВА II. СУДНЫЙ ДЕНЬ
В буддизме и в индуизме о Судном Дне сказано мало, ибо они исповедуют доктрину Кармы, однако в Коране он встречается в различных сурах. Ему придается огромная важность. И в Библии об этом Судном Дне говорится очень много раз.
Судный День, о котором говорят различные религии — это великая тайна. Все, что можно сказать о ней, это то, что ни один момент времени, ни одно движение ресниц не проходит без суда; это то, что в сознании каждого человека присутствует способность судить; и эта способность судит и себя, и других; и эта способность существует в собственном совершенстве во вселенском Сознании, которое судит всю вселенную. Сначала идет правосудие человека, затем — правосудие Бога.
В человеческом правосудии обнаруживаются предвзятость и ошибочность, ибо сознание человека затемнено собственным “я”; тем самым способность сознания видеть становится расплывчатой. Правосудие Бога — это истинное правосудие, ибо никакая тень предвзятости не может упасть на его вселенское сознание, так как вся вселенная находится в поле его зрения и потому его взгляд — всепроникающий. Как наше собственное правосудие определяет наши пристрастия и антипатии и создает в нас предпочтение или неприятие кого-либо, так же происходит и с Богом. Он ведет счет содеянному и воздает награду и наказание. Он также прощает в своей милости и сострадании того, кого он, может быть, выберет простить — так же как и мы, люди, поступаем на нашем небольшом жизненном пути. Для недалекого человека человеческое правосудие примитивно, а правосудие Бога выглядит слишком неопределенным, чтобы его постичь; и множество очевидных примеров отвлекает этого человека с истинного пути — например, когда с праведными обращаются дурно, а неправедные наслаждаются жизнью. Но человек, обладающий острым зрением, сможет увидеть, чем кончится наслаждение неправедного и дурное обращение с праведником. Видящий сможет увидеть удар, который ждет пока не придет его время упасть на голову одного; а также увидеть награду, которая предназначена для другого. Это лишь вопрос времени.
Для материалиста это покажется абсурдом, Он думает, что если я ограблю кого-нибудь, и если полиция меня схватит, то тут-то и будет суд. А если полиция меня не схватит, то все в порядке, значит, мне нечего бояться суда. А если еще у меня кошелек полон денег, и я могу оплатить услуги юристов и адвокатов, то тоже все в порядке” — ибо он не видит ничего в будущей жизни, он видит только то, что здесь.
Простой правоверный знает, что будет День Суда. Суфий должен понять, что в памяти ведется запись каждого поступка, мысли и действия — манускрипт натуры, развернутый перед собственным сознанием; и если убийца сможет убежать от полиции, он не сможет убежать от сознания, которое внутри него. Кто-то подумает: “Но это же его собственное сознание, что случится, если оно немного помучается?”. Но ведь за ним существует и вселенское сознание, совершенно честное и всемогущее, которое, даже если он убежит с земли и станет искать прибежища в море, все равно повесит его, пусть даже и с помощью волн морских — и это будет наказанием за его преступление.
