Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Учебник самопознания
Так делали древние, так делают современные. Для науки и философии нового времени свойственно делать заявления, вроде такого: философия, психология, антропология — это самопознание, поскольку они позволяют изучать человека.
Я еще раз повторю: все, что делает человек, по сути своей, является самопознанием. Даже если он этого не осознает и не понимает. Но изучение человека не есть самопознание, если быть строгим в рассуждениях. Когда ты говоришь О НЕМ, О ЕГО УСТРОЙСТВЕ, ты не занят СОБОЙ, ты говоришь не О СЕБЕ.
И это странно видеть у людей, которые сами отстаивают строгость рассуждений в своих науках. Будто, коснись дело самопознания, и у мыслителя отказывает какое-то устройство в его строгих и чистых мозгах. Он тут же делает гибкое движение бедрами, и переводит взгляд читателя с себя на некоего ЧЕЛОВЕКА вообще…
Понятное дело, себя выставлять на всеобщее обозрение не хочется, других изучать уютней и проще…
Однако и в тех случаях, когда кто-то из пишущих людей страдал, вроде Руссо, эксгибиционизмом, то есть любил выставлять на всеобщее обозрение свои интимные части, никакого действительного самопознания не происходило. Даже в дневниках Бердяева прямо названных «Самопознание», по сути, нет ничего, кроме самокопания, достоевщины, обращенной на себя, и ни грамма той действительной философии, которую оставил нам Сократ.
Хуже того, наука, выделившаяся из философии как способ познавать себя через познание души, психология, полтора века назад отреклась от обращения взгляда в себя, от самонаблюдения, и продала себя объективному методу изучения, лишь бы быть принятой в число естественных наук. С ней умерли последние крохи прикладной философии, которые еще жили в мире.
Но без самонаблюдения самопознание невозможно. Возможно лишь познание человека, как его и заложил Декарт, любивший анатомировать трупы и говорить о рефлексах…
Вся современная новая философия — очень сложная, крученая и больная — в действительности плавает внутри огромной иллюзии по имени человеческое мышление. Ей иногда кажется, что так она познает… наверное, себя или человека. Но в действительности она лишь множит своим познанием то, что познает, все увеличивая объем этого облака высококультурных мыслей.
Думаю, это не случайно и даже полезно. И когда-нибудь будет понято, зачем это нужно было познавать.
Но самопознания больше нет, как нет и его истории. Есть лишь история того, как его изгоняли из человеческого общества. Как травили тех мыслителей, которые его заявляли, вроде профессора Духовной академии Василия Николаевича Карпова. Надо признать, что в
русском православии была целая школа самопознания, развивавшаяся в середине девятнадцатого века. Но сейчас имена ее создателей — Карпова, Авсенева, Голубинского — забыты даже в религиозной среде. В научной среде их просто не знали…
Итак, самопознание в чистом виде, можно сказать, не знакомо человечеству. Его либо подменяли познанием Бога через познание себя, либо познанием другого, а не себя, познанием человека.
Познание же себя иногда посещало думающих людей как тяжелые признания: вот я какой в действительности! Но никогда не превращалось в некую науку, которой можно научиться. И уж тем более никогда не звучало, что познание себя на деле может быть и самосовершенствованием, возвращающим способности и возможности, и просто улучшающим нашу жизнь.
На этом я и завершу свой "исторических очерк" самопознания, желающих же почитать о том, как это было в действительности, отсылаю к "Введению в самопознание", и другим моим книгам из Библиотеки самопознания, которые все посвящены именно созданию картины того, что действительно жило на Земле под именем Самопознание
Глава 2. Предмет, язык, метод
Наукоучение требует обязательно определить три упомянутые в названии главы понятия, если заявленная наука хочет быть полноценной.
Я много писал обо всех этих понятиях, поэтому сейчас буду краток и всего лишь постараюсь внести ясность.
А ясность тут не будет лишней, потому что путаница может возникнуть прямо сходу. Вот, к примеру, о чем пойдет речь, если я буду говорить в "Учебнике самопознания" о предмете?
Как кажется, о предмете самопознания, то есть о моем я, обо мне. Но это верно только для самопознания, а вот для учебника самопознания предметом является совсем другое — а именно: то, о чем должно быть рассказано в таком учебнике — о том, как познавать себя. То есть собственно о науке или искусстве самопознания. Именно она-то и является предметом этой книги.
Однако, рассказывать о том, как надо познавать себя, имеет смысл только тем, кто избрал этим заняться. А значит, тем, кто сквозь рассказ о приемах самопознания видит себя, потому что прикладывает все прочитанное к себе.
Собственно говоря, это и есть единственный смысл моего учебника.
Следовательно, у него оказывается двойной предмет: наука самопознания и я сам. И если я буду писать этот учебник отстраненно, не показывая прямо на себе, как идет это познание, это не будет настоящий учебник, а родится еще одна наукообразная ложь…
Поэтому примите изначально: я пишу эту книгу как дневник самопознания, хотя и совсем не похоже на обычные дневники. В ней не будет чисел и последовательных отчетов о моем движении к себе. Порой она, может быть, даже покажется вам академичной. Но любая строчка, написанная мною, обращена в меня, и, выписывая ее, я созерцал то, что пытался познать как себя…
Язык. Язык науки часто сложен и запутан. Это выдает цели, ради которых он создавался. Прикрываясь требованием объективности, ученые прячут себя за иностранными словами, чтобы никто не разглядел их слабостей. Наука — это сообщество, которое занято обретением силы и войной за лучшее место в мире. Поэтому она не может себе позволить выказывать слабости. Потому и научный язык — это завеса и мишура, призванные отводить глаза.
Но это потому, что научные работы пишутся для других, что, кстати, и позволяет отводить чужие глаза от себя.
А самопознание — это то, что ты должен делать сам и для себя. Тут отводить глаза некому, если, конечно, ты не настолько извращен, чтобы отводить их самому себе.
Следовательно, язык самопознания должен быть таким, чтобы тебе было понятно все, что ты говоришь о себе. Попросту говоря, это должен быть простой русский язык, которым ты говоришь тогда, когда хочешь, чтобы тебя понимали.
Метод. Греческое слово методос означает не какую-то мистическую научную тайну, а всего лишь путь и способ. Путь к чему-то и способ достижения или обретения чего-то. Иначе говоря, метод определяется целью, которую ты решил достигать.
Если цель наша — познать себя, то из нее и родятся все шаги, которые надо проделать, чтобы достичь поставленной цели.
Шагов этих много, и именно им и будет посвящена вся остальная книга. Сами по себе они просты и понятны в силу своей очевидности. Без очевидности ни один прием самопознания не имеет смысла, потому что конечной задачей является рассмотрение себя. Следовательно, если прием не очевиден, он неверен.
Но вот связь между приемами может и не сразу стать понятной. Поэтому объясню: все приемы увязаны между собой как шаги одного пути, то есть как ступени лестницы — чтобы добраться до последней, надо встать на предпоследнюю, чтобы встать на предпоследнюю, надо встать на третью сверху… и так далее. До самого первого шага.
Поэтому все самопознание полезно начать с создания Лествицы познания себя, в которой будет описана очевидная последовательность шагов. Насколько наши сегодняшние мозги позволяют нам видеть действительное положение вещей, конечно.
Глава 3. Лествица самопознания
Последним шагом самопознания мы, если верить имени нашей науки, должны обрести знание себя. Как определить, что это такое? Как вообще понять это и как передать даже те крохи понимания, которые обретаешь после долгих усилий?!..
Что значит, познать себя?! Что такое познание? Что такое себя? Вопросы эти явно имеют ответ, даже хуже, этот ответ уже есть у меня, потому что есть я, и я себя знаю… но знаю я себя не сегодня, а когда-то в будущем, будто оно тоже уже есть…
Вот почему в самопознании нельзя исходить из обычных требований наукоучения: расписать язык, предмет и метод, каким будешь достигать истины, а потом ими и достигать. Декарт покорил умы европейских мыслителей именно тем, что придумал метод, который, якобы, позволял постигать истину, а в сущности, вселял уверенность, что истину можно сделать ручной или карманной…
В итоге четыреста лет Европа плутала в потемках наукотворчества, так и не уйдя с того гиблого места, где заблудилась. Все картезианство и вырастающие из него метафизика, естественная наука и разнообразнейшие логистики были лишь блужданиями ума, совершившего изначальную ошибку в рассуждении. Ошибка же эта заключалась в простом отказе от широты видения, от допущения, что в мире не все меняется, не все течет, и в детской уверенности, что именно ты и есть вершина развития природы, ее венец, царь и бог…
