Татьяна Калистратова - Темная сторона России
Утро пришло солнечное, безветренное, приятное и задорное. Я выползла из палатки первой. И, стоя на карачках, замерла в шоке. Представьте себе: вы вылезаете из палатки, одновременно ползете и потягиваетесь, зеваете и жмурите глаза от солнышка, и вдруг понимаете, что перед вами — что-то нереальное. Моргаете и вглядываетесь.
Передо мной лежало озеро, и ни единой рябинки на воде, а из него. вырастала колокольня храма. Вот — просто озеро, и из него — торчит колокольня. Честно, я от этого нереального зрелища впала в ступор. А обретя, наконец, возможность двигать глазами, увидела еще в нескольких местах часовни и разрушенные верхушки храмов. Вот это да! Вот это так бывает? Вот это Китеж, вот это я понимаю! Надо наших будить.
Но вместо этого я достала фотик и начала отщелкивать кадры. Решив, что пока никого будить не буду, искупалась и принялась за завтрак. Костерок разгорелся моментально. Бросив в середину четыре камушка, я сделала импровизированную плиту и достала ярославское приобретение — сковородку. Блины у нас будут на завтрак, блины! Минут через сорок на запах стали выползать мои сони.
Кстати, если кто-то захочет в походе нажарить блинчиков, то сообщаю: ничего сложного в этом нет. Надо только подольше прокаливать сковородку и в тесто добавлять в два раза больше оливкового масла, чтоб блины не пригорали. А какой вкус. мммм, пальчики оближешь. Нет, правда, на самом деле все просто. На 8—10 человек берем три упаковки 22-процентных сливок и литр 3,5-процентного молока, девять яиц, по 1 столовой ложке сахара на каждый литр молока, ванильный сахар — 2 ложки столовых, приправу к кофе и десертам, куда входит корица и мускатный орех, соль — ну три-четыре щепотки, и муки столько, чтоб тесто получилось как жидкая сметана. Вот так вот на глаз я обычно и готовлю десертные блинчики. Если вы в походе, просто налейте в тесто стакан растительного масла. То, что это великолепие готовится на открытом огне, придает вкусу сладких блинчиков еще и аромат дымка.
В общем, завтрак удался: когда все уже готовы были съесть друг друга, на походном блюде покоилось порядка ста блинчиков. В это же время в котелке поспевал кофе с корицей и кардамоном. В общем, можно сказать, что наша любовь к сибаритству получила колоссальную подпитку.
На столь чудные запахи подобрались соседи-туристы — с нелепыми просьбами и вопросами. Мы улыбались и понимали, зачем они сюда приползли. Нет, понятно, что блинов им не обломится, а вот несколько чашек кофе мы им все же подарили. За что, собственно, и получили несколько советов по нырянию и поискам интересных фишек на дне.
После завтрака началась сиеста — часа на три, а уж потом, когда Юлик одолжил лодку с мотором в обмен на одну из наших байдарок, началось то самое интересное.
Определившись, куда, мы поплыли в сторону затопленной Мологи. По ходу настроили рации, GPS. Пока мальчишки направляли лодку, мы упаковали фототехнику в термоупаковку.
Километра через три подобрались мы к Шумаровскому острову. Первое, что бросилось в глаза, были руины храма Воскресения Господня, которые до сих пор поднимаются из воды. Сейчас это действительно практически руины, но четко видна булыжная мостовая, ведущая из-под воды к храму. Кованые решетки окон, петли ворот валяются на берегу. Зрелище поистине ужасающее.
Мы отсняли весь остров и, наметив в навигаторе маршрут к Мологе, продолжили движение к намеченной точке. Еще через четыре километра мы увидели навигационный буй с обозначением «М-1». Метрах в пятистах от него, по интернетовским данным, и должен находиться город Молога. Малым ходом мы проходим эти пятьсот метров и бросаем якорь. Глубина — метра два с половиной. Первыми идем мы с Рыжим. Одеваемся, ныряем. Хотя «ныряем» — это слишком громко сказано для такой глубины. Просто опускаемся под воду. И попадаем в иной мир.
Все дно под нами сплошь усеяно битым кирпичом и всяческим не гниющим мусором. Стараясь не баламутить песок и ил, плывем осматривать Мологу. Жутковатое, конечно, зрелище — вот так вот плыть и видеть под собой мертвый город.
Подальше заметили полуразрушенный дом. Подплыли и оказались на улице. Тут были и каменные домики, и остатки деревянных строений. Теперь тут жили рыбы. Они вплывали в дома и выплывали обратно, практически не обращая внимания на, по их мнению, еще двух странных рыб. Осмотревшись на жутковатой подводной улице, мы решили вплыть в один из наиболее хорошо сохранившихся домов. Дверь дома осыпалась и сгнила, и мы проплыли в темный проем. Внутри было абсолютно пусто, но ведь и понятно: хозяева уехали и забрали весь скарб. Мы решили обследовать еще несколько строений — везде царила пустота. Минут через тридцать, в девятом по счету доме, мы обнаружили кастрюли и прочую утварь. Интересно, почему их не забрали? Знаками показываю Рыжему, что, мол, плывем вглубь дома. Как мы ни старались, но воду все же взбаламутили. Луч фонаря выхватил из темной мути спинку железной кровати. Знаете, раньше такие были — с панцирной сеткой и с шариками на спинках. Я, помню, очень любила их откручивать, за что мне периодически попадало от бабушки.
Подплыл Кит со своим фонарем и полностью осветил кровать. На проржавевшей панцирной сетке лежали кости. Настоящие человеческие. Я от ужаса чуть загубник не выпустила. Дернувшись, я еще больше взбаламутила воду. Никита показал — «ждем». Через какое-то время снова можно было рассмотреть страшные останки на кровати. И тогда мы увидели, что здесь — не один человек. Скелетов было два, и, судя по всему, они лежали в обнимку. «Вот это да. — пронеслось у меня в голове. — Это же наверняка из тех трех сотен самоутопившихся. Надо бы собрать кости и похоронить по-человечески.» Никита в это время уже отвязал от пояса мешок и начал собирать останки. Чуть позже мы осмотрели все помещение и увидели остатки иконы. Ее мы тоже забрали с собой. Выплыли из дома и отправились вверх по улице — к предполагаемой церкви, чья часовня выступала из воды.
Вход оказался завален битым кирпичом, а все окна забраны ажурными решетками, однако настолько испорченными водой, что Кита, поднапрягшись, выворотил-таки одну из проема. Мы посветили фонарями и, посовещавшись жестами, протиснулись внутрь. Темнота, тишина и пустота. Конечно, мы не нашли там икон и прочей церковной утвари: все увезли перед затоплением. Но зато наткнулись в одном из углов на россыпь серебряных крестиков. Видимо, раньше тут была лавка, в которой продавали свечки. Покопавшись в иле, нашли еще кольца и тоже припрятали в мешки. Еще немного поплавав, внутри нашли-таки пару окладов от икон и подсвечник. И тут, глянув на часы, поняли, что пора уже подниматься на воздух.
Юлик с Йолой, увидев нас, подвели лодку поближе.
— Ну что? — Йолка от нетерпения аж подпрыгивала.
— Да вот кости вытащили со дна, в доме одном нашли, — наверное, тех, кто решил не покидать свое жилище. Похоронить надо бы по-человечески. — Кита кивком показал на мешок. И продолжил: — В церковь заплывали, там крестики нарыли и колечки церковные.
Все собрали, потом нашим раздадим. Вообще, жутковатое погружение. Темно, дома стоят разрушенные, рыбы плавают, бррр. — Он передернул плечами. — Я туда больше не хочу. Давайте на берег, что ли, все расскажем и находки рассмотрим.
Ребята, заметив издали, что мы приближаемся, с нетерпением пританцовывали на берегу и приветственно махали руками. Не успели мы сойти на берег, как были осыпаны градом вполне ожидаемых вопросов:
— Ну что? Ну как? Рассказывайте!
— Сначала обед, потом рассказ, — категорично заявил Юлик, и мы, гордо неся мешки, направились к костру. — И еще, кто-нибудь, — добавил Юлик, — достаньте оборудование из лодки, а то притомились мы.
Если раньше Юлика просто побили бы камнями, то сейчас все сошло с рук, и народ метнулся к лодке — выносить гидрики и баллоны, а вторая половина к костру — наливать нам в миски суп.
В перерывах между ложками мы рассказали про наше погружение и про крестики. Про кости рассказать не успели, потому что Ленка уже метнулась к мешку. Дальше был истошный визг и ее трясущиеся руки. Ну не успели мы рассказать.
Вечером решено было найти сухой пригорок и предать найденные останки земле. Конечно, мы не знали ни имен, ни фамилий покойных, но мальчишки вырезали крест и, пока еще не село солнце, мы похоронили тех, кто держался за свой дом до последнего.
Крестики и кольца достались каждому, а что осталось, мы раздали соседям и оставили себе, чтоб подарить близким. Не у каждого ведь есть такие нательные кресты из затопленного храма. Уже будучи опять в Вологде, зашли в первую же попавшуюся по пути церковь и отдали оклады и подсвечник батюшке, рассказав, откуда у нас это взялось. Нас благословили на дорогу, и мы отправились на Онежское озеро. Там нас ждал загадочный остров Большой Климецкий. Какие тайны хранит этот небольшой кусок суши, ставший средоточием мистических событий Онежского озера, нам предстояло узнать совсем скоро.
