Мои посмертные приключения - Юлия Николаевна Вознесенская
— Дед! А почему души такие разные?
Одни светятся больше, другие меньше.
— Так ведь и люди разные! Ты вот у нас совсем темненькая душка, — улыбнулся Дед.
Хорошо ему было улыбаться, сам-то он весь так и светился, будто у него внутрь была вставлена тысячесвечевая лампа, а на его лицо лучше было не смотреть — такое вок руг него разливалось сияние.
Я решила, что пора уже показать характер:
— А ты, Дед, сияешь так, что тебе надо бы, выходя из дома на прогулку, надевать на голову абажур, а то ослепнуть можно.
В ту же секунду я оказалась лежащей на золотом песке дорожки с гудящим затылком: мой Ангел-Хранитель дал мне подзатыльник!
Пораженная, я уселась на дорожке и решила, что с места не сойду, пока он не извинится.
Ангел тут же наклонился надо мной и сказал:
— Прости меня Бога ради! Я не удержался. Мне столько раз хотелось проделать это при твоей жизни, но ведь возможности не было: вот я и сделал то, о чем мечтал почти сорок лет, — и он протянул мне руку.
Я засмеялась и поднялась, потирая затылок. Дед, похоже, на меня не обиделся, но был явно доволен, что мне влетело от моего Ангела-Хранителя.
Ангел продолжал:
— Твое пустословие может тебя погубить, Анна. У твоего дедушки на голове мученический венец, которому и ангелы завидуют. Мы, небесные духи, почитаем святых, а ты позволяешь себе подшучивать над святостью. Что за бесстрашие такое!
— Разве плохо быть бесстрашным?
— Плохо не иметь страха Божия. Это ху же, чем бесстыдство.
— Как можно бояться Бога, если Он, как вы сами говорите, милостив и любит людей?
— Можно. Можно любить и по любви бояться огорчить. Господь милостив, но Он и справедлив. Мироздание построено Им на строжайших законах гармонии, любви и справедливости. Мир — симфония, сочиненная Богом, а тебе было предназначено пропеть в ней всего лишь одну ноту — твою собственную, единственную жизнь, такую короткую и такую незаменимую. Бог милостив, но если ты пропела ее фальшиво, то не звучать тебе в этой музыке с Божиего листа, ты просто выпадешь из нее. Вот мы идем к Создателю, чтобы узнать Его решение о тебе, а ты не испытываешь ни страха, ни трепета.
Какая же в тебе духовная пустота накопилась! Как ты жила, чем ты жила!
Все бродило и поднималось во мне от этих слов, хотелось заявить о своей нелюбви к хоровому пению, о желании «вернуть билет», да просто взбунтоваться, наконец! Я хмуро молчала, а Хранитель с улыбкой на меня поглядывал, как взрослый смотрит на дующегося ребенка. «Он смеется надо мной!» — подумалось мне.
— Успокойся, я над тобой не смеюсь. Мы, ангелы, вообще не смеемся. Смех дан людям для защиты от страхов, это всего лишь лекарство. А нам неведомы ни страх, ни болезнь.
— Но ты читаешь мои мысли! — возмутилась я. Захотелось тут же остановиться и повернуть назад. Вот только куда?
— И не темней, пожалуйста! Не читаю я твоих мыслей, в этом нет никакой необходимости, — они у тебя все на лице написаны.
Но ты напрасно беспокоишься о своей независимости, тебя никто ни к чему приневоливать не будет: если ты не хочешь идти со всеми на поклонение Господу, можешь вернуться на Землю. Есть души, которые скитаются по ней целыми тысячелетиями — вы их зовете «привидениями» и сочиняете о них сказки. Но учти, что потом ты и захочешь, но не сможешь покинуть Землю.[7] Не страх, а красота меня удержали: сад, по которому мы шли, с каждым шагом становился все великолепней, птицы пели все радостней, и я была уверена, что впереди будет еще лучше. Топнуть ногой о небеса и отказаться идти дальше? Ну уж нет! Я сделала вид, что отвлеклась на разглядывание тюльпанного дерева на краю дорожки, а потом кротко засеменила дальше.
Еще один поворот, и перед нами развернулась дорога такой ширины, что и краев ее не было видно из-за множества идущих по ней людей и ангелов.
— Смотри, Аннушка! Это души людей, скончавшихся примерно в одно время с то бой.
— Здесь те, кто успешно прошел через мытарства?
— На поклонение к Богу попадают все, кто верил в Него, а задержанные на мытарствах могут попасть сюда позже, если их вы молят люди и святые.
— Ты хочешь сказать, что среди этих людей нет ни одного неверующего?
— Нет. — А я?
— И ты не была неверующей — ты была глупой.
— Ну, я же не в лесу росла, я даже Библию читала. И я, конечно, верила в какой-то единый Разум, в какой-нибудь единый космический центр информации…
— Вот на такие глупенькие головки и рассчитаны явления всяких инопланетян.
Ответить было нечего, пришлось опять проявить смирение.
— Послушай меня, Аннушка! — Дед остановился и наклонился ко мне. Мне стало жарко и неловко от венца, пылавшего над его головой, и я слегка отодвинулась. Но он про должал крепко держать меня за руку и не дал отойти. — Послушай меня, бедное мое дитя!
То, что сейчас с тобой происходит, всего лишь томление грешной души перед встречей с Создателем. В этом нет ничего удивительного или даже слишком плохого. Но ты должна сделать над собой усилие и отринуть нелепые мысли и страхи, оставить свое пустое человеческое самомнение. Погляди-ка вперед!
Я посмотрела туда, куда он указывал. Дорога, по которой мы шли, упиралась в высокую гору, вершину которой скрывало сияющее облако. Прямо к нему вела широкая белая лестница, по которой поднимались люди в сопровождении ангелов. Сквозь облако светился огромный крест.
— Мы идем туда, там — Бог, — продолжал Дед. — Он увидит тебя всю как есть. Он оценит твою душу и твои мысли, размыслит о каждом прожитом тобой дне и определит твою судьбу до Страшного Суда. Оставь свои мудрования и сосредоточься на этом. Собери все душевные силы, Анна! Это куда серьезней, чем ты в состоянии себе представить.
Если можешь, молись. И не
