Ведьма из трейлера. Современная американская мистика - Эрвин Хантер
У людей постепенно формировался страх перед незнакомцем — мало кто рискнул бы отпустить детей играть с добродушным прохожим, пока на свободе оставались Тед Банди, Джон Уэйн Гэйси и Сын Сэма.
Страх перед сектами и маньяками совпал с кризисом традиционной семьи, в которой мать сидела дома с детьми, а отец, попыхивая сигарой, приходил домой поздно вечером после тяжелого рабочего дня и пары стаканов виски. Количество разводов росло, все больше женщин начинали работать вне дома, и детей приходилось оставлять на целый день в заведениях вроде центра Макмартин. Распространение порнографии совпало с увеличением числа насильственных преступлений (именно порно Банди обвинял в сексуальных девиациях). Родители больше беспокоились об угрозах, поджидавших молодое поколение на улице, потому что лица других пропавших детей теперь каждое утро улыбались им с картонных пакетов молока.
«Дело не в том, что люди боялись сатаны, — отмечает журналистка Лиза Ладосье. — Они просто боялись, и точка. В начале 1980-х американская семья переживала серьезные потрясения. Родители больше не могли следить, чем их дети занимаются после школы, потому что работали. Когда таблоиды и ток-шоу начали рассказывать истории о поклонении дьяволу, родители с легкостью поверили, что нечто подобное реально существует».
Журналисты, медиа и творческая элита активно эксплуатировали опасения обывателей: в 1970-х вышли хитовые «Экзорцист» и «Омен», а чуть раньше — «Ребенок Розмари». До конца 1960-х сатанизм оставался маргинальной темой и почти не привлекал внимание публики, но в год убийства фанатиками Мэнсона Шэрон Тейт основатель Церкви Сатаны Антон ЛаВэй написал «Сатанинскую библию» — книгу, само существование которой превратило сатанистов из давно забытого мифа в реальный феномен: теперь американцы боялись, что поклоняющиеся дьяволу культисты могут скрываться под масками дружелюбных соседей или коллег.
Самое странное заключается в том, что сочинение ЛаВэя на самом деле не являлось пропагандой убийства животных или издевательств над детьми. Харизматичный философ больше писал об индивидуальной свободе и атеизме, отвергая догмы христианства и продвигая гедонистические идеи земного наслаждения. Однако одного появления в медийном пространстве такой личности хватило, чтобы вселить в людей иррациональный страх. В сознании обывателей смешались два образа: самого сверхъестественного и его последователей, которые зачастую даже не признавали существование дьявола как реальной сущности, но от этого не становились менее пугающими.
Кадр из «Ребёнка Розмари»
Другим мощным катализатором Сатанинской паники стало появление самопровозглашенных проповедников-евангелистов, которые называли себя исправившимися сатанистами. Четверо из них — уроженцы Южной Калифорнии Джон Тодд, Хершел Смит, Дэвид Хэнсон и Майк Варнке утверждали, что глобальными процессами в мире руководят тайные организации сатанистов, и все сильнее погружали одноэтажную Америку в состояние паранойи. Смит пугал домохозяек воспоминаниями о том, как в 13 лет убил собаку, освежевал и выпил ее кровь, а во взрослом возрасте заслужил кличку Пожиратель кожи за то, что с удовольствием отдирал от себя и других людей кусочки кожи и закусывал ими.
Неудивительно, что Смит и его приспешники так и не представили ни одного реального доказательства существования культов, а описанные ими ритуалы ни разу не упоминались в работах реальных сатанистов. Информационное влияние евангелистов особенно усилилось в начале 1980-х, когда при их поддержке Рональд Рейган выиграл президентские выборы (именно в обращении к евангелистам бывший актер назвал СССР империей зла, хотя уже скоро сатанисты заменили коммунистов в качестве национального врага номер один). Риторика президента подразумевала четкое разделение между добром и злом, и телевангелисты с удовольствием подхватили схожий лейтмотив, заменив оппозиционную идеологию поклонением дьяволу.
Родители поверили, что их детей могут завербовать сатанисты, и выворачивали в пользу этого даже аргументы феминисток, которых в остальном не переносили. «В 1970-х феминистки намного больше говорили о сексуальном насилии в отношении женщин, чем в отношении детей, — пишет в книге «Мы верим нашим детям» Ричард Бек. — Но эксперты и юристы слышали в их заявлениях только то, что хотели слышать: дети по всей стране в опасности из-за вспышек насилия». Сатанинская паника во многом стала поворотным мнением для американского самосознания: комфорт истэблишмента и упоение благополучием уступили место ужасу перед трансформациями общества, появлением новых субкультур, ускорению темпа жизни.
«Мишель помнит»: книга с фальшивыми воспоминаниями, из-за которой началась охота на ведьм.
В 1970-х в США уже сформировалась подходящая обстановка для массовой истерии, но решающим событием, предопределившим кошмар следующего десятилетия, стал выход книги «Мишель помнит» в 1980-м. Ее написал канадский психиатр Лоуренс Паздер в соавторстве с пациенткой и будущей женой Мишель Смит. Главной темой мемуаров о лечении женщины стали подавленные воспоминания, которые Паздер якобы восстанавливал с помощью гипноза. За четыре года до выхода книги Мишель начала лечение от депрессии, но врач объяснил ей, что причина расстройства явно кроется в каком-то забытом эпизоде из прошлого.
По версии Паздера, терапия показала, что в детстве Смит пережила насилие от ковена ведьм под предводительством ее же матери. Шокирующая история девочки, которую держали в заточении, пытали и насиловали немедленно привлекла внимание всей страны и разошлась тиражом в несколько сотен тысяч экземпляров. «До «Мишель помнит» сатанистов не обвиняли в ритуальных издевательствах над детьми, — отметил в интервью 1990 года сотрудник минюста США Роберт Хикс, написавший впоследствии книгу «В погоне за дьяволом: полиция и оккультизм». — Теперь миф распространился повсюду».
Паздер и Смит проехали по всей стране с лекциями и интервью, превратились в национальных знаменитостей и засветились даже в гостях у Опры Уинфри. Психиатр, не являвшийся авторитетом в этой области, теперь считался экспертом по сатанинским культам — его даже привлекли для анализа данных в деле Макмартин (неудивительно, что со временем оно развалилось, как и рассказанная Паздером история).
В начале 1980-х мало кто обращал внимание на явную ненаучность методов выявления подавленных воспоминаний и опровержение самой истории Мишель. Например, отец девушки Джек Проби встал на защиту умершей в 1964-м матери и заявил в интервью, что в обвинениях против нее нет ни слова правды. Журналист Пол Греско обнаружил в рассказе Смит несколько несостыковок — например, подозрительным казалось то, что в книге даже не упоминаются две сестры героини, которые, как и отец, не подтвердили ее версию событий. Даже после окончания Сатанинской паники Паздер и Смит не отказались от описанного в мемуарах, хотя к тому времени их уже не воспринимали всерьез.
Дело Мишель Смит вдохновило подражателей — людей, которые ради славы утверждали, что тоже сталкивались с ритуальным насилием со стороны
