Виктор Меньшов - Русские провидцы и предсказатели
«Мореходы примечают, что, когда на море играют на воде рыбы и тюлени, в скором времени непременно восстанет буря».
«Идущий дождь и видимый в лужах пузырями, предвещает сильнейший и продолжительный».
«Когда кошка прячется на печку, предзнаменует мороз».
«Ежели луны не видно до 4-го дня по новолунии при южном ветре, то погода будет бурная во весь тот месяц».
И напоследок: «Звон в ушах предвещает зимою оттепель, а летом непостоянную погоду и неясный день».
Кроме собственно «Брюсовских календарей», в конце XVIII – в XIX веке на волне мистицизма и чуть ли не болезненного интереса ко всему таинственному и сверхъестественному выходит огромное количество «Оракулов», «Астрологических Телескопов», «Планетников» и прочее. Только упоминание о причастности к этим сомнительным изданиям «русского Фауста», «колдуна и чернокнижника» Брюса, делали их обреченными на успех у широкого круга читателей. Как здесь не провести параллели с современными рекламными компаниями в издательском бизнесе, достаточно вспомнить красноречивые: «от создателя бестселлера». Чтобы не быть голословной приведу для примера издание 1839 года: «Новейший полный Оракул. Угадывающий и предсказывающий в ясных ответах судьбу женихам и невестам, холостым и женатым. Составлен по запискам знаменитых астрологов, как то: Брюса, Алберта Великого и др., для приятного провождения времени с присовокуплением способов гадания на картах и кофе. В 4-х частях». Как бы ни ругали и ни уничижали подобные произведения критики, спрос на них остался по сей день.
Однако вернемся к Брюсу. С 1713 года его семья живет в Петербурге на Литейной першпективе. Упомяну, что несмотря на занятость в период Северной войны, Брюс нашел время для участия вместе с Петром в закладке Санкт-Петербурга 16 мая 1703 года.
Итак, он продолжает научную и издательскую деятельность. В 1715–1716 годах готовит к изданию Географический атлас из 24 карт. Переводит на русский язык географию Гюбнера, в которой по распоряжению Петра I исправляет главу о Русском государстве и заменяет традиционное для Западной Европы название Московия на новое, принятое у русских, – Россия.
Издает лексиконы: русско-голландский и голландско-русский, Азбуку для начального обучения детей. В 1717 году в переводе Брюса выходит книга голландского ученого Христиана Гюйгенса «Космотеорос» и производит эффект разорвавшейся бомбы. А как еще должна восприниматься в начале XVIII века книга, в которой излагается гелиоцентрическая система Коперника?
С 1717 года Брюс – президент единой Бергмануфактур-коллегии, ведавшей рудокопными заводами, артиллерией и заселением Петербурга ремесленниками. Он контролирует планомерную разработку ископаемых, занимается улучшением работы казенных предприятий, озабочен поощрением частного предпринимательства.
В 1719 году принимается Берг-привилегия – законодательный акт, определявший общие принципы развития горного дела, согласно которому сокровища недр объявлялись собственностью царя, независимо от того, кому принадлежал земельный участок. Всем, кто «какого бы чина и достоинства ни был», разрешалось «во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, плавить, варить и чистить всякие металлы».
Брюс занимается решением многочисленных вопросов, связанных с организацией поиска руд и их экспертизы, отводом земли под заводы и рудники, обеспечением их рабочей силой, приглашением на российскую службу иностранных мастеров, выполнением обязательств промышленности перед казной, разбором жалоб владельцев предприятий и рабочих.
В 1718 году Петр I отправляет сенатора Брюса первым министром на Аланский конгресс для переговоров о мире со Швецией. Смерть шведского короля Карла XII прерывает переговорный процесс.
С февраля 1720 года забот прибавляется: Брюс возглавляет Монетный и Денежный дворы, а в сентябре участвует в осуществлении денежной реформы, активно занимается делами строящегося в Петербурге порохового завода. В феврале 1720 года под начало Брюса передан первый пороховой мастер Шмидт, а через несколько месяцев Брюс составляет рецепт лучшего, чем у Шмидта, пороха.
В мае 1720 года Брюс становится генерал-директором над фортификациями и принимает в свое ведение «все крепости и в них обретающихся артиллерийских служителей и артиллерию, амуницию, цейхгаузы и прочее, что к артиллерии принадлежит».
В 1721 году возобновляются мирные переговоры со Швецией. В. Н. Татищев утверждал, что Петр I, желая придать Брюсу больше значительности на переговорах, намеревался сделать его действительным тайным советником (это второй после канцлера чин в «Табели о рангах»). Но честный и щепетильный Брюс отказался и «сам его величеству представлял, что, хотя он подданной, но иноверец, оный чин ему неприличен и может впредь его величеству подать причину к сожалению». На переговорах дипломатический дуэт Брюса с А. И. Остерманом весьма энергично отстоял интересы России. По условиям Ништадтского мира к России отошли Лифляндия, Эстляндия, Ингерманландия, часть Карелии и Моонзундские острова. Благодарный Петр, взволнованно писал в ответном послании: «Трактат, вами заключенный, столь искусно составлен, что и Мне самому не можно бы лучше оного написать для подписи господ шведов. Славное сие в свете дело ваше останется навсегда незабвенным; никогда наша Россия такого полезного мира не получала! Правда, долго ждали, да дождались: за все да будет Богу, всех благ виновнику…» За дипломатические успехи Брюс получил титул графа Российской империи и поместье в 500 крестьянских дворов.
Брюс был не только верным исполнителем державных замыслов Петра, но и принимал деятельное участие в его семейных делах. В свое время Петр поручил Якову Вилимовичу регулярно посещать царевича Алексея, очевидно, надеясь, что беседы умного и широко образованного человека повлияют на непутевого наследника. При дворе царевича состояла и супруга Брюса Мария (Марфа) Андреевна. Характерно, что под смертным приговором Алексею Брюс свою подпись не поставил.
Весной 1723 года, когда Петр праздновал очередную годовщину бракосочетания с Екатериной, Яков Вилимович, распоряжаясь торжествами, устроил в Петербурге грандиозную процессию кораблей, поставленных на полозья и запряженных лошадьми.
Французский посланник Кампредон рассказывал: «Царь ехал на 30-пушечном фрегате, вполне оснащенном и с распущенными парусами. Впереди в шлюпке в виде бригантины с трубами и литаврами на носовой части оного ехал распорядитель праздника, главный начальник артиллерии граф Брюс».
7 мая 1724 года во время коронации Екатерины Брюс нес перед ней новую императорскую корону, а супруга Брюса была в числе пяти статс-дам, поддерживавших шлейф Екатерины. А 28 января 1725 года Брюс в последний раз служит Петру I, будучи главным распорядителем на его похоронах.
После смерти Петра Брюс продолжает свои занятия и по коллегиям, и по артиллерии, но начавшийся передел власти между вельможами вынуждает его просить отставки. Надо полагать, что поводом к ней послужило невключение Брюса в состав Верховного тайного совета, учрежденного Екатериной I. Недоверие к новому правительству выражается в просьбе Брюса к Екатерине I выдать ему специальную Жалованную грамоту, подтверждающую права на поместья и графский титул. 31 марта 1726 года новоиспеченная императрица удовлетворяет эту просьбу, и 6 июня Брюс выходит в отставку с чином генерал-фельдмаршала и орденом Александра Невского. Вместе с женой он переезжает в Москву и покупает у А. Г. Долгорукова подмосковное «сельцо Глинково» в 42 верстах от Москвы, при впадении реки Вори в Клязьму.
Отойдя от дел государственных, Яков Вилимович серьезно занялся любимым делом – наукой. Обустроив усадьбу Глинки и оборудовав в ней обсерваторию, он продолжил астрономические наблюдения, время от времени наведываясь в Москву, в Сухареву башню. Кроме того, он занимается проблемами чистой математики, разработкой проблем практической оптики, нахождением точных методов определения удельного веса металлов, отыскиванием способов очистки металла от посторонних примесей. (Его ученик В.Н. Татищев, будучи одним из руководителей московского Монетного двора, привлек его к работе.)
Установленный Брюсом удельный вес золота, серебра, меди практически не отличается от современных значений. А хранящееся в Государственном Эрмитаже большое вогнутое металлическое зеркало для отражательного телескопа, изготовленное «собственным тщением» Брюса в августе 1733 года, и две, им же изготовленные зрительные трубы не уступают лучшим образцам и более позднего времени.
Также Брюс увлекается медициной и оказывает помощь окрестным жителям, составляя лекарства из трав. Это породило новые слухи о том, что «он знал все травы, этакие тайные, и камни чудесные, составы разные из них делал, воду даже живую произвел, то есть такую воду, что мертвого человека живым и молодым делает». Легенды о живой воде, якобы созданной Брюсом («должно быть, не своей силой произвел!» – делали большие глаза рассказчики) обрастали столь яркими подробностями, что характеризовали скорее не Брюса, а рассказчиков. В вариациях на тему живой воды и проб Брюса ее чудодейственной силы над самим собой присутствуют то царь Петр и турецкий раб Брюса, то его же старик-слуга, омоложенный хозяином, и Брюсова жена. Заканчиваются эти рассказы тоже по-разному: иной раз не удается Брюсу ожить, то по воле царя, то по неосторожности жены. Интересно, что еще в конце 1830-х годов в Жиздринском уезде Калужской губернии, в селе Чернышине, некогда принадлежавшем Брюсу, жил столетний камергер прежних владельцев имения. И местные жители, передавая друг другу легенду о живой и мертвой воде, созданной Брюсом, и о его экспериментах над самим собой, указывали на старика-камердинера, как на того самого человека, который вспрыскивал водой изрубленного им же Брюса.
