Уппалури Кришнамурти - Биология просветления
Хислоп: Это просто объект?
У. Г.: Да, просто объект, как любой другой. Когда я закрываю глаза, я ощущаю только места, которые соприкасаются с кроватью или стулом. Все остальные части тела не присутствуют в моем осознавании. Когда я ложусь и закрываю глаза, внешний мир полностью исчезает, и есть только осознавание происходящего внутри, биение сердца. Все человеческое существо сводится только к осознаванию сердцебиения (смеется), и вдруг даже это исчезает. Я не хочу использовать слово «самадхи». Каждый раз это происходит по-разному. И иногда появляется вспышка света и все исчезает, нет больше ничего; возможно, это чистое сознание. Это не видение. Вы знаете, я – большой скептик. Но я не могу сравнить это ни с чем. И я не бегу свериться с какой-нибудь книгой, чтобы узнать, чем бы это могло быть. Мне нужно самому это обнаружить – от момента к моменту.
Хислоп: Мне нужно это ясно понять. Вы говорите, что ума, или «я», там нет, и вместе с тем, что он есть – не в качестве хозяина, а в качестве слуги.
У. Г.: Я несколько раз его замечал; он хочет задержаться там как можно дольше (смеется). Он хочет вернуть себе трон и всем управлять. Но нет страха потерять то, что у тебя есть. Его нельзя выгнать. Он сам себя выгнал. Все мои усилия не помогли мне его выгнать, так что я не могу его выгнать еще раз. Ты осознаёшь мысли точно так же, как осознаёшь цветок, но эти мысли создают прерывание в этом осознавании всего вокруг. И энергия используется этими вторженцами (мыслями), и нарушается как внешнее, так и внутреннее осознавание. С мыслями приходит и этот парень. Он постоянно там, чтобы помочь тебе. Все это – ум. Ты на это смотришь, и он исчезает, так как знает, что больше не может играть в старые игры, и тихо удаляется.
Теперь, когда я с вами разговариваю, ум задействован. Ум использует голосовые связки. Но когда я закрываю рот и останавливаюсь – будто закрываю кран – ум сразу исчезает, и остается только великое безмолвие.
Руководство механизма разрушается. Но инструмент все еще там, как лодка или мост, с помощью которых пересекают реку, а затем оставляют. Это временная структура, которая со временем становится ненужной. Ты не оставляешь себе этот инструмент на следующий раз. Когда этот следующий раз наступает, ты используешь какой-то другой инструмент, чтобы построить мост – а затем опять его оставить. Именно так используют ум – это не некая постоянная сущность.
Хислоп: Мы можем поговорить о реинкарнации? Вы когда-нибудь думаете о ней?
У. Г.: О реинкарнации!
Хислоп: Что происходит после смерти?
У. Г.: Я бы сам себе никогда не задал такой вопрос. Этот вопрос задан тем, кто не знает, что такое смерть. Так как я в данный момент умираю для всего – для всего, что я переживаю, ощущаю, на что смотрю, до чего дотрагиваюсь, – и ничего не беру с собой в следующий момент, разве у меня может быть потребность думать о том, что будет после смерти? Как вчера ночью, когда-нибудь я выйду из состояния этого осознавания и больше никогда не встану, и это будет конец.
Я понимаю, вы хотите знать, что происходит после смерти, но я не вижу смысла это обсуждать или давать вам абстракции. Я не знаю, здесь этого не происходит, так что это не может привести вас к диалогу в стиле Дж. Кришнамурти. Он может рассказать вам о каких-нибудь абстракциях, чтобы вы начали иначе думать или чтобы вы зашли в тупик. Но здесь единственный ответ – безмолвие (смеется). Это единственный ответ, единственный путь, который мне доступен. Или мне придется мучиться и разрабатывать технику придумывания для вас каких-то абстракций. Дж. Кришнамурти делает то, что до него делали все мудрецы. Каждый – с применением разной терминологии. Дж. Кришнамурти, конечно, использует то, что уместно на данный момент, разные выражения, которые являются сочетанием психологических и мистических терминов. Он хочет помочь людям, поэтому люди приходят к нему со своими проблемами.
Однако здесь это вряд ли произойдет. Не знаю. Это не моя проблема. Однако если ко мне придут с настоящей проблемой, я не буду знать, что делать. Возможно, я скажу: «Извините, я не могу вам помочь». Или я попрошу вас просто спокойно посидеть, и тогда, возможно, у вас появится собственное представление о покое и вы сами решите свои проблемы. Или, возможно, я просто попрошу вас пойти к тем гуру, которые готовы вам помочь.
Я не знаю. На данный момент мне кажется, что мне нужно дать себе год и посмотреть, что будет. Таково мое текущее состояние.
Хислоп: Вам не приходит в голову вводить и других людей в это состояние?
У. Г.: Что это за состояние, что здесь происходит – я начинаю ощущать, что это бесполезные вопросы. Это является тем, чем является. Зачем пытаться разложить все по каким-то категориям и пытаться это понять с точки зрения того, что кто-то еще сказал? Это бессмысленно, но это порождает разные мысли. Это вопрошание должно исчезнуть.
Хислоп: Разве это не сострадательно – помогать людям?
У. Г.: Что это значит – «сострадание спасет мир?» Все это слова, которые мы раньше уже повторяли. Если кто-то приходит ко мне с проблемой и рассказывает о своей трагедии, здесь не возникает никакой реакции, так как удовольствие, радость, грусть, ощущение достижения или неудачи во мне не присутствуют. Есть только какое-то чувство; какое – не знаю. Можно сказать, что это чувство сострадания. Когда оно есть, есть воздействие, и это может повлиять на человека.
Когда кто-нибудь разговаривает со мной о своей трагедии, о своем успехе или достижениях в жизни, я просто слушаю это так же, как слушаю любую историю.
И то и другое вызывает одно и то же чувство, которое не имеет никакого отношения к эмоциям и которое нельзя назвать сочувствием. Так что же такой человек может сделать для мира? Просто слушать, и это и есть понимание; возможно, это и есть сострадание.
Это так даже по отношению к Валентине. Она ухаживает за мной, она столько всего для меня сделала; она даже спит прямо у двери моей комнаты, чтобы она смогла что-нибудь сделать для меня, если понадобится. Но у меня нет ощущения, что я должен быть по отношению к ней сочувствующим, благодарным и милым.
Что бы ни было – цветок или дерево, движущаяся по дороге машина или звук коровьего колокольчика; мужчина, женщина или хромой человек, история трагедии или успеха – я ощущаю лишь некое сильное чувство. Даже секс – а мы говорим о нем потому, что это одно из наших самых сильных влечений. Когда половая железа функционирует – когда есть половая железа, то есть и цикл, – она вызывает внутри потрясающее движение. Однако не возникает вопроса о том, чтобы что-то с этим сделать, – и это тоже является чувством, как и любое другое. Все чувства – лишь ответная реакция, и все они то же самое.
Так что видите – что же такой человек может сделать с проблемами мира? Если ты встретишь голодного человека, ты даже можешь продать свою рубашку и дать ему денег, если таков твой отклик. Не знаю, каким будет конкретный отклик в какой-то конкретной ситуации. Раньше я хотел как-то повлиять на то, что происходит в мире, и у меня были разные реакции. Но теперь, когда больше нет никаких оценок чего бы то ни было – будь то коммунизм, демократия и тому подобное, – нет никакого суждения, никакого реагирования. Читая газету, я узнаю, что происходит в мире, однако в следующую секунду все это исчезает. Это просто чувство; никакого сочувствия; то же самое чувство по отношению к тому что происходит в Америке и во Вьетнаме, та же самая реакция на новость о 150 убитых американских солдатах и о 250 убитых вьетнамцах.
Это не единство жизни, о котором люди говорят и которое обсуждают на протяжении тысяч лет: стань единым целым с деревом, рекой, горами, человеческим страданием и тому подобное. Все это бессмысленные идеи. Это движение жизни и ничто иное.
Так что чувство, о котором я говорю – которое не является ни реакцией, ни эмоцией, – ощущается в области сердца. Не в физической области сердца – возможно, и есть что-то истинное в том, что индийские писания имеют в виду, когда говорят о Лотосе Сердца. Это где-то здесь (место немного вправо от центральной линии ребер), однако мне не удалось обнаружить его точное расположение (через несколько месяцев У. Г. скажет, что это в области вилочковой железы, и укажет на это место). Но это тот центр, в котором зарождается это чувство. Оно порождает в тебе движение, энергию и непосредственное действие; но невозможно предвидеть, что это будет в данной конкретной ситуации.
Хислоп: Это чувство – вовсе не эмоция!
У. Г.: Это не эмоция. Не результат мысли или размышлений. Это ум играет со всеми этими идеями и эмоциями. Но если ума нет, есть движение жизни, которое не имеет направления, и именно оно вызывает это чувство. Это всего-навсего физический отклик на ситуацию. Иногда я думаю, что это результат многовекового поиска людьми религиозного опыта – самадхи, нирваны или как вы там это называете – и это привело вас в животное состояние без животного инстинкта.
