Сатсварупа Даса Госвами - Дорогое небо, письма санньяси
Я очень рад тому, что могу гулять в одиночестве. Чтобы войти в лес, мне нужно пройти мимо огромных открытых окон храма, в которых видны преданные, повторяющие мантру. Они видели меня, и я подумал, что кто-то из них выйдет и присоединится ко мне, но никто не вышел. Я удалился от храма и вскоре уже шел по лесной тропе. Вчера я видел здесь двух улиток с разноцветными раковинами. Эти желто-коричневые бороздчатые раковины показались мне похожими на твидовые пиджаки.
В это время я обычно готовлюсь к лекции по ‹Шримад-Бхагаватам›, однако сегодня я закончил раньше, так как почувствовал, что уже готов к лекции. В сегодняшнем стихе говорится о раскаянии. Аджамила говорит в нем: ‹Как же низок я, и как возвышенно всеблагое Имя Господа Нараяны!›. В комментарии Шрила Прабхупада говорит, что мы всегда должны сожалеть о своих прошлых поступках. Я лично не чувствую раскаяния, но мне нравится говорить на эту тему Что такое раскаяние и почему я не чувствую его? Меня привлекает мысль, что благодаря раскаянию, угрызениям совести и исправлению себя мы можем стать совершеннее. Совершенствоваться же крайне необходимо.
Преданные знают, что должны чувствовать раскаяние, и потому сожалеют даже о небольших ошибках или переживают из-за своих недостатков. Однако раскаяние - нечто более глубокое. Словарь определяет раскаяние как нравственные муки и угрызения совести из-за совершенного зла. В одном из комментариев Прабхупада говорит, что мы должны раскаиваться в том, что забыли о своем изначальном положении и пытаемся занять место Бога.
Я хочу чувствовать себя счастливым. Я не хочу испытывать угрызения совести. Однако раскаяние - неизбежная стадия, в чем убедился Аджамила.
Из-за того, что я совершал в этой жизни греховные поступки, я не способен сейчас думать только о Кришне. Я думаю о сексе, материальных вещах, к которым привязан, и о многом другом. Раскаяние может пробудить в нас истинное смирение, которое станет одним из наших свойств. Это неверно, что раскаяние противоречит той естественной радости, которую рождает сознание Кришны. Я не продумал еще этот вопрос до конца, но я попытаюсь сказать что-нибудь по этому поводу в своей лекции по ‹Бхагаватам›.
Мне нравится, что здесь очень густой лес. Из тех птиц, которых я здесь вижу, многие мне неизвестны, а если я спрашиваю у преданных, как называется та или иная птица, они говорят мне ее название на французском языке. Мне недостает здесь пения дроздов, зато я беспрестанно слышу воронье карканье. Вороны живут всюду.
Эта дорога ведет мимо открытого поля, покрытого ковром из светло-желтых цветов рапса. Еще здесь растут маргаритки, какие-то фиолетовые полевые цветы и грибы. Вдали виднеется большое здание храма, частью скрытое деревьями.
Пройдя дальше по дороге, мы придем к огромному дереву, крона которого образует гигантский шатер. Его ветви так спускаются к земле, что образуют собой замкнутое пространство, которое похоже на комнату и где любят играть дети Нью-Майяпура. Когда я читаю в книгах шести Госвами о том, как Радха и Кришна отправляются в кунджу, я представляю себе именно это место. В играх Радхи и Кришны кунджей могут стать несколько деревьев со стоящим среди них домиком, либо же само дерево, выполняющее при этом роль дома. Ветви и листья у этого дерева в Нью-Майяпуре свисают вниз, как у плакучей ивы. Из-за густой листвы ветвей совсем не видно. Это дерево похоже на зеленый шалаш. В одном месте виднеется просвет, напоминающий открытую дверь, приглашающую меня войти.
Изнутри крона дерева похожа на балдахин, который устанавливается на повозке во время Ратха-ятры, но только гораздо большего размера. Земляной пол покрыт слоем сухих листьев, а из земли выдаются крупные корни дерева. Неохватный серый ствол разделяется на четыре главные ветви; они такие толстые, что сами выглядят, как стволы деревьев. Эти ветви тянутся вверх, а затем, разветвляясь, полукругом свисают вниз. Некоторые из веток даже касаются земли. Это дерево очень похоже на баньян, но я не знаю, как оно называется. Это кунджа Нью-Майяпура. С одной толстой ветви свисает завязанная узлом веревка, на которой качаются дети. Еще тут есть нора, вырытая детьми. Больше здесь не видно признаков того, что сюда часто приходят люди. Это очень уединенное место.
Хотя мне нравится воспринимать это дерево как кунджу, все же это место не Вриндаван. Во Вриндаване мы обходим вокруг деревьев, касаемся их корней и совершаем для них арати, зная, что они - священные живые существа. О деревьях же, растущих во Франции, этого сказать нельзя. Разумеется, дхама, пусть даже и находящаяся во Франции, - особое место. Обойдя вокруг ствола, я обнаружил три или четыре старые гирлянды, такие же сухие и ломкие, как опавшие листья. Несомненно, эти гирлянды были поднесены Радха-Говинда-Мадхаве, а сейчас они висят здесь у подножия дерева. Само дерево может и не быть возвышенным живым существом, но, находясь в дхаме, месте обитания Кришны, оно обретает Его милость. Еще здесь лежит несколько огромных перьев, но это не павлиньи перья, которые часто можно увидеть у подножий деревьев во Вриндаване.
Если бы я был преданным, живущим во Вриндаване, я повел бы вас на экскурсию вокруг Радха-кунды и Шьяма-кун-ды. Но здесь тоже хорошо, правда? Мы можем сидеть здесь и делиться друг с другом своими мыслями, а потом пойти в храм, находящийся в пяти минутах ходьбы отсюда, и увидеть прекрасные Божества Радха-Говинда-Мадхава.
После долгого отсутствия требуется время на то, чтобы ‹вспомнить› Божества. Говинда-Мадхава стоит не прямо, а наклонив туловище в левую сторону. Он очень красив и кажется пьяным от танца. Радхарани тоже танцует с Кришной и так же, как и Он, опьянена танцем. Мне понадобилось какое-то время, чтобы, не задерживая внимания на одном лишь Их внешнем облике, увидеть Их во всей целостности, как арча-виграху. Этим утром во время мангала-арати я осознал, что, думая о преданных и их поклонении Божествам, мы не должны судить их строго. Мы должны видеть только хорошее в том, что делают преданные. Это вайшнавское, вриндаванское видение. Мы должны считать всех обитателей дхамы особенными существами.
Мне кажется, что, если бы вы были здесь, необыкновенная красота Радха-Говинда-Мадхавы тоже не оставила бы вас равнодушными. Преданные очень любят здешние Божества, это чувствуется по их пению. Когда видишь, как преданные в течение многих месяцев и лет развивают в себе неподдельную любовь к своим арча-виграхам, это кажется необыкновенным и необъяснимым явлением. Мне нравится слушать, как они поют ‹Джая Кришна-Баларама, джая Кришна-Баларама›, на французский лад произнося слово ‹Баларама›. Мы сможем почувствовать их преданность, проникшись духом, царящим в их общине.
У меня кончается бумага, и перерыв между двумя частями программы тоже подходит к концу, поэтому сейчас я покину кунджу и пойду обратно в храм. Когда же мы пойдем по полю, остерегайтесь растущих там колючек.
75 июня, Нью-Майяпур, Франция
Дорогие преданные, читающие лекции!
Сегодня я подумал, что должен попытаться написать более глубокое письмо. Вчерашнее письмо было о дороге, кундже, собственности и Божествах, находящихся здесь, в Нью-Майяпуре. В храме я записал в свой блокнот, что сегодня должен отправиться в кунджу и написать кому-нибудь оттуда. Однако я не должен описывать в этом письме свою прогулку: это хорошо для одного раза, но теперь содержание письма должно быть более глубоким.
Я думаю о лекциях и о том, как мы можем раскрыть в них суть философии сознания Кришны. Построение и содержание лекций зависит от определенных условий: от способностей и уровня развития лектора, а также от уровня развития слушателей. Опытный проповедник хорошо знает свою аудиторию и строит свою проповедь таким образом, чтобы она принесла наибольшую пользу слушающим. Однако он особо не беспокоится о том, понравится ли его проповедь слушателям. Кришнадаса Кавираджа Госвами говорит, что, если бы он беспокоился о том, как отнесутся люди к его сочинениям, он не смог бы осуществить свой замысел. Он прославлял Кришну и говорил только то, что слышал от предыдущих ачарьев. Он не пытался приспособиться к вкусам читателей. В результате он создал такие произведения, которые оказывают сильное воздействие на читающих их людей.
Готовясь к лекции по ‹Бхагаватам›, я подбираю яркие и убедительные цитаты из писаний, однако я не знаю, будут ли они звучать так же убедительно в моих устах. Я никогда этого не знаю. Мы можем думать, что прочитали замечательную лекцию, тогда как слушателям она показалась поверхностной. Или же мы можем решить, что лекция нам не удалась, а на кого-то она могла произвести неизгладимое впечатление. Мы должны выполнять эту обязанность (я имею в виду чтение лекций) со всей искренностью, чувствуя сострадание к слушателям. Я считаю, что это намного важнее старания произнести вдохновенную проповедь или пленить слушателей ‹блестящим выступлением›. Блестящее выступление привлекательно только внешне. Мы должны проповедовать с искренним желанием точно передать учение парампары и с верой в то, что наши слова помогут людям.
